Следы на аномальных тропах - Любовь Владимировна Котова

сначала рванувшись туда, буквально заставила себя притормозить – мало ли, кто прячется в темноте.

– Эй! Живые есть?

Точно, стонет кто-то. Я подвинула поближе висящую на поясе аптечку.

Осторожно обойдя бункер, я едва не прошла мимо «законника», приняв его за труп, но человек застонал снова. Ох, елки, да на нем живого места нет! Я включила фонарь. М-да, открывшийся вид надежд не внушал никаких. От комбеза остались одни лохмотья, через всю грудь тянется глубокая кровавая борода со вздувающимися пузырями, правая рука сломана, и кость торчит из раны. Но хоть дышит с трудом, хрипит – все порывается выскочить, оружие тянет сломанной рукой.

– Тихо, тихо, родной. – Я лихорадочно копалась в аптечке. Остановить кровотечение и обезболить – это в первую очередь. Вот только кровотечений тут – вагон и маленькая тележка. «Законник» кровью покрыт абсолютно весь. – Кто тебя так?

Он честно попытался сфокусировать на мне взгляд.

– Мантикора… двоих сразу… – Ох, нехорошо он дышит, совсем нехорошо. – Я весь магазин… выпустил… без толку… гранатой ее… близко рванула…

– По груди – это она тебя? – В принципе неважно, но пусть говорит, не уходит в забытье. Я вколола ему в бедро промедол из шприц-тюбика и принялась накладывать жгут на руку. С раной в груди я все равно ничего не сделаю. Ее герметизировать надо, а нечем.

– Да… Ты это… кончай суетиться… Ничем… не поможешь…

Сама вижу. Отходит «законник», отходит. Тут только развернутая прямо здесь полноценная операционная поможет. И то не факт. Но просто так сидеть тоже не могу.

– Наука там… как? – снова заговорил он. – Я им велел… закрыться и… не отсвечивать…

– Цела наука. Бункер заперт.

Что белые халаты, что рыжие костюмы научников я на земле заметила бы издали. Не было их. Да и были бы – «законнику» об этом знать ни к чему.

– Уходи… к ним… мантикора вернуться… может…

– Может. Сейчас уйду.

– Командиру передай… мы стояли до конца… «Закон» не сдается!

– Зовут тебя как?

– Сержант…

– Передам. Науку вы сберегли, Сержант, так что все не зря.

Он улыбнулся и умер. Меня трясло. Я на своей работе видела много смертей, но то были пожилые люди, умирающие от болезней. Смерть бандита в Предбаннике тоже меня не затронула. А теперь я увидела смерть в неравном бою. Смерть страшную (а других, наверное, не бывает), но тем не менее я очень надеялась, что в свое время умру не хуже. Человек выполнил свой долг, сберег других, приняв удар на себя.

Я подняла голову, загоняя внутрь невольные слезы. И знала-то я Сержанта всего несколько минут, а вот поди ж ты…

…На меня смотрело Нечто. Фигурой оно походило на человека, но наверняка им не являлось. Закутанное в плащ с головы до ног, оно смотрело на меня черным провалом на месте лица. И я была уверена – лица там нет. Как была уверена и в том, что это существо даже без тесака в руках (или что там вместо рук) смертельно опасно. Даже не смертельно, нет – оно могло сотворить что-то похуже смерти. Я замерла, как кролик перед удавом. Если кинется – попытаюсь увернуться и полоснуть ножом. Вот только чувствительно ли оно к оружию?

Несколько секунд, которые мы смотрели друг на друга, в тот момент показались мне вечностью. Потом существо развернулось и ушло. А у меня в голове крутилась лишь одна мысль: что это было? Пришедшая за Сержантом смерть? Тесаком, наверное, орудовать удобнее, чем косой, нервно усмехнулась я. Или это какой-то новый местный житель, он же монстр, он же мутант? Ох, чувствую, что я этого не узнаю. Не сильно хочется, надо сказать.

Сколько я сидела возле тела Сержанта – не знаю. Из состояния оцепенения меня вывело осторожное прикосновение к плечу и вопрос:

– Эй, сталкер, все хорошо?

Лаборант. Видела его мельком несколько раз.

– Да.

Если не считать того, что только что на моих глазах умер человек. Ну, ученые, похоже, и правда целы.

– Иди в бункер, отдохни. Людей мы похороним.

О-ох, как затекли ноги! Похоже, я все-таки долго здесь сидела. Но до входа в бункер я дошагала уже вполне бодро. И первым, кого я там увидела, стал… Грек.

– Дикая? Мать, ты чего тут делаешь? Тебя «Закон» ищет, ты в курсе?

– Знаю. Ты как здесь? – Мы обнялись. – Грек, ты не представляешь, как я рада тебя видеть!

– Грек, поможешь? – прервал нас зашедший следом лаборант. – Могилы нужно вырыть.

Грек посуровел, отодвинул меня.

– Потом поговорим, о’кей?

Само собой. Я уже пришла в себя и вспомнила, какое дело привело меня к ученым.

– Пильман, – негромко позвала я, открыв нужную дверь. – Дело есть.

– О, Дикая, снова к нам? Что случилось? Брата нашли?

– Нет, брата не нашла. Скажите, вы на север от озера ходили? Что там?

Даже Пильману я не решилась рассказать, что ищу проход в Мертвячий город. Хотя… если Наркоз доберется досюда, он без труда об этом догадается.

– Радиационный фон зашкаливает везде, не пройти. Там даже зомби не появляются, только темных сталкеров изредка замечают. А что?

– Я там не была ни разу, интересно же, – как можно беззаботнее улыбнулась я. – Но раз на Марсе жизни нет, то и делать мне там нечего.

Пильман покачал головой.

– Доведет вас ваше любопытство…

На этот раз я рассмеялась искренне:

– Это вы, ученый, мне про любопытство говорите? Сами каких только опытов с найденными артефактами не проводите! Кстати, – смех оборвался, – это правда, что вы «каменщиков» по анализам крови распознавать научились?

– Да, а что? – Пильман почуял, что вопрос задан не из праздного любопытства, и подобрался.

У меня словно камень… Камень, ага… с души свалился. Если бы история, рассказанная Шаманом, была правдой – Пильман это обнаружил бы еще в тот раз, когда я согласилась пройти у него обследование.

– Встретился мне на Барьере странный товарищ. Байки травит – заслушаешься. Стелет так гладко, что верить начинаешь, вот только несет откровенный бред. То ли псих, то ли к Камню отношение имеет, тут не разберешь.

Пильман кивнул:

– Если приведешь – посмотрю, что за персонаж.

Вот и ладушки. Значит, остается решить только одну проблему – кошмары, которые по-прежнему мне снятся. Но это уже не Пильмана забота.

* * *

Я успела урвать часок сна, прежде чем меня разбудил вернувшийся Грек:

– Дикая, спишь?

– Не, – я села на выделенной мне кушетке и с наслаждением потянулась, аж в груди щелкнуло.

– Ну, ты, мать, даешь, – прогудел напарник уже в полный голос. – Заматерела, автоматом разжилась. Я тебя даже не признал сразу.