Библия Раджниша. Том 4. Книга 1 - Бхагван Шри Раджниш

это ни было.

Он сказал: «Хорошо, но ничего не рассказывай обо мне».

Я сказал: «Это не мое дело».

Вот что он обычно делал: приходил покупатель, а он просто махал рукой, как если бы покупатель был нищим: «Уходи». Он не разговаривал, так как кто-нибудь мог услышать его, поэтому он лишь делал жест руками: «Убирайся!» Мой отец, мой дед, они были озадачены: «Когда ты сидишь здесь, ни один покупатель не приходит».

Он сказал: «Что я могу поделать? Я здесь сижу, а то, что никто не приходит, — не моя вина».

Он вообще не был заинтересован в бизнесе; сидя в магазине, он писал стихи. Но вскоре ему устроили женитьбу. А я все время говорил ему: «Ты попадаешь в ловушку. Во-первых, почему ты вернулся сюда после университета? Что-нибудь ты мог бы делать — быть рикшей, быть кули на железнодорожной станции. Что-нибудь ты мог бы делать».

Я сказал ему: «Твоя поэзия отвратительна. Тебе перестали посылать деньги, поэтому ты вернулся; теперь устраивают твою женитьбу, а ты не знаешь, что это — конец твоей поэзии. По крайней мере, сейчас ты можешь прогнать покупателей и продолжать немного писать. Ты не сможешь этого делать, когда здесь будет твоя жена».

Он сказал: «Но моя жена будет дома, а я буду в магазине».

Я сказал: «Только подожди… ведь я вижу, что происходит с моим отцом. Моя мать видит его, лишь когда он приходит домой обедать или ужинать. Он просто продолжает есть с опущенными глазами, а она втолковывает ему разные вещи. И она кричит: “Ты ничего не говоришь, ни да ни нет. Я знаю: ты не слушаешь меня”. А он скажет: “Я могу делать одновременно только одну вещь — позволь мне вначале поесть”. Но она скажет: “Когда ты заканчиваешь есть, ты исчезаешь; затем появляешься только к ужину — я вижу тебя только два раза в день”».

А у нее были проблемы. Она была не очень стара, но вся семья свалилась на ее голову, так как мать моего отца умерла после их женитьбы. И с моим дедом было трудно, так как он постоянно приглашал людей, разных людей; у него было очень много друзей. У него не было другого дела, бизнес он оставил моему отцу. У него было только одно дело — заводить друзей. А лучший способ завести друга — пригласить его на завтрак, на обед, на ужин или еще на что-нибудь.

И моя мать совершенно логично сердилась: «Ты должен, по крайней мере, сообщать мне, скольких людей ты собираешься привести, так как откуда я неожиданно могу достать продукты? Ты просто приходишь на кухню с дюжиной людей, а я даже не имею представления о том, что идет целая дюжина людей». Так что у нее были свои проблемы. Но мой дед был не таким человеком, чтобы слушать кого-то; он делал то, что хотел.

Он создал великий переполох… Когда-то я рассказывал вам о Хаджи Бабе из Пакистана, которому сейчас сто десять лет. Он присутствовал на свадьбе моего отца и прибыл со свадебной процессией в дом моей матери. Это создало великий переполох во всей джайнской общине, поскольку такова традиция, что, когда жених приезжает в дом невесты, они должны быть встречены на границе города, а на главу семьи вешают гирлянды. Тюрбан, очень ценный тюрбан, должен быть надет на его голову.

Прекрасные туфли, сделанные из бархата, должны быть надеты на его ноги, и ему дают халат, специально сделанный для него.

Мой дед сказал: «Хаджи Баба — глава нашей семьи». Итак, мусульманин, глава семьи джайна… отец моей матери был в растерянности; что делать? Хаджи Баба говорил: «Не делайте этого». Но мой дед никогда не был способен кого-нибудь слушать. Он сказал: «Это не имеет значения. Даже если нам придется вернуться назад, мы вернемся назад, но вы — глава моей семьи. Я всегда был для вас вроде младшего брата, и как можно воспринимать меня, когда вы здесь?»

Другого пути не было; отец моей матери должен был принять Хаджи Бабу как главу семьи. Я спросил свою мать — так как в своих письмах он продолжает писать ей: «Как поживает моя Бахурани?» Бахурани означает «невеста», и это слово относится к молодым невестам, когда они выходят замуж. Сейчас ей семьдесят пять, а он продолжает спрашивать: «Как поживает моя невеста? Она вообще-то помнит меня?»

Поэтому я спросил свою мать: «Почему он обращается к тебе как к Бахурани?»

Она сказала: «Он — единственный человек, который может писать мне как Бахурани, так как мне было всего лишь семь лет, когда он пришел с процессией как глава семьи твоего отца. Твой дед был его братом, твой отец был его сыном, а ты — внук».

Поэтому я сказал своему дяде: «Ты не знаешь своего отца, но он — мой друг, и я знаю всю эту западню, то, что происходит, весь заговор. Но у меня также заключен пакт с моим дедом о том, что в доме я не буду скрывать никакие слухи. Но это нечто серьезное; они собираются поймать тебя в западню. Они только что нашли действительно красивую женщину для тебя, в этом нет сомнения»… ведь мой дед взял меня, чтобы выбрать ее. Он сказал: «Я стал слишком стар, а ты такой сообразительный. Определи, подойдет эта девушка или нет». И он нашел действительно красивую девушку.

Поэтому я сказал: «Он нашел красивую девушку, но причина того, почему он старается найти красивую девушку, заключается в том, чтобы ты забыл свою поэзию». Именно так и случилось. Когда он женился, то почти все время он был со своей женой или был в магазине — и мало-помалу его поэзия начала исчезать. А его жена стала господствовать над ним по той простой причине, что она чувствовала себя виноватой, так как все в доме, включая детей, знали, что «ваш муж просто бездельник, никчемный, убыточный».

Поэтому она придиралась к моему дяде: «Забудь о своей поэзии». Она сожгла копии его стихов, его многолетнюю работу, и сказала ему: «Для тебя поэзии больше нет, потому что мне стыдно; все смеются надо мной». Они уничтожили его поэзию.

Я спросил своего отца: «Почему все вы против