Твой пока дышу (СИ) - Семакова Татьяна

Запускаю пальцы в волосы, отдаюсь во власть своей гнетущей меланхолии, испепеляющей душу до хрупких угольков.

Что, если она в самом деле беременна? И Эмир прав, штормит именно от этого. Предложить убить собственного ребёнка? Даже думать о подобном тошно. Жить с ней? Ещё муторней. Отобрать по суду? Повода нет. Чё-т как-то безрадостно… но альтернатива по-прежнему хуже, какой бы бесящей лично она не была.

Вроде бы смирился с последствиями своего беспробудного блядства, вроде принял кое-как, проглотил, в сотый раз отпустил Линду мозгами, но сердце, что б ему… как будто растягивает кто, щиплет, ковыряет острыми коготками, сбивая и без того неровный пульс.

С другой стороны, не важно, одна была бы в этот период или десятки. Не важно даже, Лерка или любая другая. Ебаный закон подлости всегда работает безотказно. Со мной – всегда.

Поднимаюсь, не в состоянии усидеть на одном месте. Меряю шагами комнату, но каким-то непостижимым образом она точно в размерах уменьшается. Стены давить начинают, съезжаться, съёживаться, пока не выталкивают в коридор, из которого лишь один путь.

Всегда только один.

К ней.

Прохожу бесшумно, толком не осознавая, чего хочу больше: чтобы проснулась или никогда не узнала, что приходил.

Так и не определившись, двигаю к кровати.

Разумеется, ложусь.

Само собой, под одеяло к ней лезу.

Ожидаемо, вплотную придвигаюсь.

Обнимаю со спины, лапу тоже закидываю, не без этого. Фиксирую ладонь на её предплечье и приказываю себе остановиться.

А она холодная такая… в комнате жарища, одеяло пуховое сверху, а её едва ощутимо потряхивает, как будто изнутри кондиционер шпарит на износ. Как будто душа промёрзла.

Зарываюсь носом в её волосы, отчаянно затягиваясь её запахом. Как в последний раз дышу. Знаю, что не сдохну, знаю, проходил все стадии принятия неоднократно, но никогда… никогда не был так близок к цели.

Рука сама дёргается, прижимая её ещё крепче. Губы сами шею ищут. Член давно живёт своей жизнью, остервенело пульсируя в такт сумасшедшему ритму сердца.

Полыхаю в этом статичном положении похлеще чем от обоюдных ласк. Так кочегарить тело начинает, что испарина на лбу выступает, но её только сильнее озноб пробирает.

– Девочка моя сладкая… – шепчу почти беззвучно и слышу ответный шумный выдох, вдыхающий в меня жизнь.

Оковы моментально спадают с тела, высвобождая сексуальную энергию, когда она выгибается кошкой, вжимаясь попой в мой пах. Перехватываю под грудью, спиной к себе прижимаю, испытывая острую потребность ощущать как можно больше её тела. С нечеловеческой силой стискиваю, но грубости в этом давящем объятии нет, отчаянием одним мозги заволакивает.

Как я буду без неё? Во что превращусь? Кем стану?

– Скажи ещё… – колдует ведьмочка свою магию, поглаживая прохладными пальцами по моей раскалённой руке. – Скажи, Паш, назови своей, сам моим будь, только моим…

Сгораю разноцветным пламенем, полыхаю, наверняка оставляя ожоги на её бархатной коже. Кажется, будто бредить начинаю, будто не она нашёптывает, а голоса в моей голове, в ответ своему сумасшествию хриплю:

– Конечно, твой… твой, Линда, твой, безраздельно, пока дышу… пока существую.

Удивительно даже, на сколько легко даются эти слова. Пусть бормотанием, пусть сквозь пелену страсти, пусть через вихрь первобытных эмоций. То, что годами вертелось в голове, что застревало в горле, что рвало душу теперь почему-то простое и очевидное. Не тайна больше. Не нужно притворяться безразличным. Не нужно быть ёбырем на одну ночь. Могу любить.

И этот факт приносит ни с чем не сравнимое облечение.

Плечо её целую, наконец-то разжимая тиски рук и поддевая пальцем тонкую лямку платья. Она без белья, точно знаю, весь вечер томился этой мыслью. Стаскиваю вниз по руке, оголяя одну грудь, с трудом заставляю себя тормознуть, не набрасываться на неё диким зверем, не рвать одежду на лоскуты, ласкать.

Едва ощутимо касаться, долго чувственно целовать, медленно раздевать.

И зависнуть в смертельных муках, когда она, отведя взгляд, шепчет:

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Презерватив.

Ещё ночью я бы вышел из себя. Ещё утром разнёс бы лютой яростью пол квартиры. Ещё несколько часов назад настоял бы на своём.

Сейчас же в голове прочно засело предостережение Эмира. Обязательно сообщу падле, что думал о нём во время секса.

Послушно дотянулся до брюк, без слов раскатал по стволу члена контрацептив, без сил осел задницей на кровать, когда она стиснула колени, запретив мне в себя войти.

От внутреннего напряжения натурально захотелось разрыдаться. Я даже не помню, находился ли хоть раз в подобном уебанском трансе, переступив порог сопливого пубертата. Самое разумное – встать и уйти, но она подрывается раньше.

Нервно скатывает резинку и забирается верхом, вжимаясь своими губами в мои, тараторя поспешно:

– Не хочу так, не то, не то… так.

Привстаёт, обхватывает член одной рукой, направляя, и медленно садится на него, с хрипом забирая воздух из моего рта.

– Ом-м-м… – стонет на выдохе, разрушая моё сознание. – О-о… мой Бог, Паша, так, только так, Господи, как хорошо, как хорошо, как охуительно прекрасно, чтоб тебя!

Так бесстыдно скачет на мне, впиваясь ногтями в плечи, что у меня плыть перед глазами начинает. Низ живота спазмирует, яйца поднимаются и сжимаются, пытаясь предупредить, остановить, но… она же наверняка таблетки пьёт. Да точно пьёт, просто уколоть хотела, просто чтобы задеть, проучить.

Стискиваю бёдра, сковываю мышцы, кончаю так неописуемо продолжительно из-за попытки скрыть дрожь во всём теле, что искры из глаз сыплются.

Возьму на заметку.

Падаю вперёд лицом, роняя её на спину, перехватываю контроль, ускоряюсь и слышу её взволнованный голос:

– Только не в меня! Таблетку сегодня не выпила…

– Понял, – сиплю коротко, зарываясь лицом в подушку.

Е-е-ебать…

Провал! Катастрофа! Лучшие минуты в моей жизни!

Шальной радостью накрыло так плотно, что я с удвоенным рвением начал проталкивать в неё то семя, что так малодушно спустил. Давайте, пацаны, работайте там, мчите к цели!

Оголтелые мурашки по спине с транспарантами «я-мудак» носятся, но шли бы они на хер. В те минуты так откровенно наплевать на всё, что никакие доводы разума не работают, в отключке мозг, разрыв связи, нет сети, оборвало контакты.

Прикусываю её пухлые губки, спускаю одну руку вниз и натираю клитор, развратно хлюпая её горячими соками. Немного странно, что она до сих пор не кончила, но ведьмочка всегда мысли читает, бормоча немного испуганно:

– О, Господи, опять накатывает… опять… но теперь это… ЭТО! Паша! Быстрее… м-м-м…

Выпячивает грудь, врезаясь твёрдыми вставшими сосками в мою кожу. Током прошибает, как будто внутри неё встроенный электрошокер, на кнопку которого я сам усиленно давлю. С громким грудным стоном наращиваю скорость, какими силами небесными не изливаюсь раньше неё только тому парню известно, к которому она то и дело взывает.

Ни с чем не сравнимый кайф ловлю, когда её трясти подо мной начинает, когда не стонет уже, а кричит в неконтролируемом экстазе, когда обхватывает и руками, и ногами, вжимая в себя и тараня своим телом навстречу, когда чувствую мощный поток жидкостей, обдающий член.

Вынос мозга! Вынос, нахрен, всего!

– А-а-а…чуметь… Паш… – выдаёт протяжно, падая обратно, и я позволяю себе достать из неё свой изнывающий истерзанный член, кончая на её гладкую киску, на живот так ни разу и не передёрнув. Лишнее.

Адская слабость во всём теле после колоссальных перегрузок, полная разрядка всех батарей, в том числе резервных.

Рухнул на бок, захватил свою красавицу, перевернулся на спину, пристроив её сверху и свои руки на её попе.

Всё. На большее не способен.

– Лучший секс в моей жизни… – шелестит мне в грудь, вяло поглаживая одной рукой. – Ты – лучший. И надо помыться…

– Обязательно… – откровенно мямлю в ответ, осознавая, что отрубаюсь.

Включаюсь и понимаю, что в окно бьёт яркий свет.