Дядя самых честных правил 3 - Александр Горбов

кивнул на выход и, не дожидаясь, пошёл к двери. И всю дорогу хмуро молчал, пока мы не приехали в ту же ресторацию, где обедали в прошлый раз. Там неожиданно оживился, потребовал ухи, кулебяку, жареного поросёнка и выпивки. Только съев всё это, он вернулся в благодушное настроение и принялся со мной беседовать.

— Какой чин матушка-императрица тебе обещала?

— Подпоручика, ваша светлость.

Я бы сказал — не обещала, а насильно всучила. Но вслух этого говорить не стал.

— Маловато, — Шувалов покрутил в пальцах вилку, — эдак с тобой и разговаривать не будут.

— Простите, Пётр Иванович?

Он вздохнул:

— Деланные, которые по пушкам, подчиняются только мне. А то генералы так и норовят их под пули подставить, чтобы орудия во время боя чинили. Мало у меня знатоков, некому их нормально учить. Вот и берегу вашего брата, чтобы не убили случайно. Только и другая сторона есть — на довольствие неохотно ставят, квартиры не дают, опять же с лошадьми тянут.

— Неприятная ситуация, согласен.

— Вот-вот, — Шувалов усмехнулся, — если ты подпоручиком будешь, квартирмейстеры на тебя даже не посмотрят.

Он налил себе полный бокал, неспешно отхлебнул и продолжил:

— Давай, Костик, вот как сделаем. Дам тебе капитан-поручика, коня механического. Мундир за казённый счёт справишь.

У меня возникло чувство, что Шувалов хочет меня этим купить. И я не ошибся!

— А ты на пару недель в Петербурге задержишься и десяток-другой пушек для войск подготовишь. Есть у меня только что отлитые, а мастеров не хватает. Войска всё равно пока на зимних квартирах и выступать не торопятся.

Ссориться с Шуваловым, внезапно сделавшимся моим начальником, резону не было. Да и в войска, скажем честно, я не торопился. Летом ещё ладно, но на улице зима, и ничего хорошего от армии я не ждал. С другой стороны, надо поторговаться — нельзя показывать, что я сразу на всё соглашаюсь.

— Можно подумать, Пётр Иванович. Я бы ещё добавил несколько пунктов. Во-первых, я выберу из ваших артиллеристов себе денщика. Во-вторых, для него понадобится вторая механическая лошадь, чтобы не задерживаться в пути. И в-третьих, пяток ружей из хорошей стали и три пистолета.

Шувалов с насмешкой прищурился.

— А тебе, наглец, не жирно будет?

— Ни в коем случае, Пётр Иванович. Я ведь не за красивые глаза прошу. Вы пошлите какого-нибудь ушлого унтера в войска, куда я прибыть должен. Пусть выбьет на меня довольствие, жильё и прочее. И делает вид, что я вот-вот приеду или уже приехал, но ушёл в загул. В общем, изображает моё присутствие. А я, между тем, спокойно разберусь с вашими пушками.

Насмешка сменилась у Шувалова одобрением.

— А ты гусь, однако, — он погрозил мне пальцем, — какую пакость придумал! Это ты так распоряжение Елизаветы Петровны исполняешь? Да не дуйся, хороший план, даже лучше моего. Согласен, так и сделаем. И коня второго дам, и денщика возьми. Денег, — он пожевал губами, — пятьсот рублей тебе ещё дам, если быстро справишься.

Он снова выпил, а затем наклонился ко мне и тихо спросил:

— А мертвеца поднять сумеешь, ежели попрошу?

Я чуть не поперхнулся. Так вот какой у него интерес ко мне! А я то думаю, чего он со мной возится, обедать возит, у императрицы выпрашивал. Возможно, пушки его и интересуют, но главное — это мой Талант некроманта. Вон, даже во взгляде алчные огоньки появились. Кого ты хочешь поднять, дядя? Врага, чтобы выудить сведения? Рано умершего друга? Женщину? Неважно.

— Простите, Пётр Иванович, но здесь я вам не помощник.

— Не хочешь? — в голосе вельможи прозвучала угроза.

— Не могу. Вы работали с моим дядей?

Шувалов закашлялся.

— Встречался пару раз.

— Он бы вам сказал то же самое: поднять мертвеца по собственному желанию невозможно.

— Так ведь было же! Ушаков мне сам рассказывал.

— Из могилы встает только заложный мертвец, Пётр Иванович. Если душа держится за какую-нибудь обиду в этом мире и к богу идти не хочет, он сам и поднимется. А чистую душу, что в рай ушла, или грешную из ада, только бог способен возвратить.

— Вот оно что, — разочарованно протянул Шувалов. — А некромант, стало быть…

— Обязан заложных мертвецов упокаивать.

— Жаль, очень жаль. А мне говорили, дядя твой мог мертвецов поднимать и допрашивать.

Так-так, допросы его интересуют, значит. Только мне кажется, лукавит Шувалов — прекрасно он знает возможности некромантов и пределы их сил. Не может не знать: в ведомстве его брата наверняка остались документы, ещё живы люди, работавшие с дядей. Это он специально меня прощупывает, чтобы привлечь к работе Тайной канцелярии. Пожалуй, врать сейчас не стоит, а вот осторожность соблюсти требуется.

— Для допроса мертвец не поднимается, это другой… ммм.. ритуал. До сорокового дня покойника допускается призвать и задать вопросы. Но только с разрешения архиерея, присутствующего лично.

— Как лично? Твой дядя только бумагу за его подписью требовал.

Ну, что я говорил! Знает он все тонкости, только скрытничает.

— Простите, Пётр Иванович, но только лично. Без понятия, что там делал дядя, а я это правило Талантом чувствую.

— Предположим, — Шувалов впился в меня взглядом, — даст тебе архиерей разрешение. Сможешь допросить?

— Пётр Иванович, побойтесь бога! Всего несколько месяцев прошло, как я Талант получил. Другие дворяне пользоваться даром с детства учатся. Нет, даже если Елизавета Петровна прикажет, и то не смогу. У меня даже учителей нет! До всего самому приходится доходить.

— Учителя, говоришь, — Шувалов откинулся на спинку стула, — подумаем над этим.

— Пётр Иванович, а сколько, по-вашему, продлится война?

Вельможа скривился, будто я его уксусом угостил.

— Война…. Война, Костик, ещё года три-четыре идти будет. Не те у нас генералы, только о своём кармане и думают. Союзники, чтоб их, только нашими руками и хотят воевать. Ух, зла на них не хватает!

— Пётр Иванович, а если война в этом году закончится, отпустите меня в отставку?

— В этом? — он рассмеялся. — Ты, что ли, её закончишь?

Я пожал плечами.

— Неважно. Может, я, может, кто другой. Отпустите?

Шувалов махнул на меня рукой.

— Ежели ты войну закончишь, вдруг да случится чудо, дам тебе полковника и езжай в своё имение. Ладно, дело к ночи уже, доедай и поедем посмотрим, сколько тебе пушек надобно сделать.

* * *