Откровения. Книга первая. Время перемен - Алекс Блейд

Нахум словно бы отгородился от всего происходящего, не осознавая течения времени, каких-либо ориентиров, причинности своих действий и окружающего пространства. Бежать, бежать, прыгать, уворачиваться, переноситься, используя фигурку змейки, и снова бежать, с единственной целью — выжить.

Достигнув некоего условного центра пещеры, огненная масса пламени остановилась, уперевшись в невидимый барьер. И вот вся эта масса начала сжиматься в себя, уплотняясь и принимая некие очертания человеческой формы.

— Ифрит… — с трудом выдохнул из себя Нахум, достигнув наконец туннеля с каменными выступами, за которыми укрывались Эфраим и его сестра. Его одежда слегка дымилась — Это… ифрит… огненный дух…

— Это и есть твой страж арабских сокровищ? — обратился к нему Эфраим, с опаской поглядывая на ифрита, который в это время обрел плотную человеческую форму, покрытую обжигающим пламенем магмы. — Может ты поделишься своими идеями, как нам пройти мимо него, или же мы поворачиваем назад? Я предпочитаю последнее.

Ифрит замер у некоей незримой черты, видимо не в силах преодолеть ее. Она словно бы сдерживала его в этой сферической пещере, не пропуская вперед. Растекаясь своим магматическим пламенем по незримому барьеру, он не мог достать до укрывшихся в туннелях людей, но и не пускал их дальше.

— Ты же понимаешь, что мы не можем просто так отступить, Эфраим? — обдумывая возможные варианты, Нахум пытался найти способ преодолеть возникшую преграду, отделявшую их от сокровищ.

— Это же сплошной огонь, и наше оружие здесь бесполезно… — ифрит по-прежнему оставался неподвижным, смотря на них огненными глазами.

— Хочешь сдаться, когда мы уже у цели?

— Если у тебя есть способ решить эту… неприятность… — Эфраим собирался уже возвращаться назад вместе с Сарой. — А если нет, то у нас просто нет выбора. Нам здесь не пройти.

— Фигурка… — Нахум после некоторого раздумья посмотрел на свою змейку, по-прежнему сжимая ее в ладони. — Она конечно не убьет его, но…

— Смирись с этим. Мы не сможем ничего ему сделать.

— Но вот пройти мимо него… — Нахум посмотрел прямо в глаза Эфраима, решаясь на что-то. — Ты мне должен, помнишь. Пришло время отдавать долг.

— Я должен был дойти до конца. И вот он, этот конец. — Эфраим понимал к чему Нахум клонит. — Всё кончено.

— Еще не всё. Держи. — Нахум протянул ему вытянутую руку, на ладони которой блестела серебристая фигурка змеи. — Ты сможешь… должен. Да, ты должен пройти дальше.

— Да он же сожжет меня… — Эфраим с одной стороны не хотел рисковать, но с другой… Металлическая фигурка притягивала к себе. Он давно уже представлял как бы распорядился ей, если бы получил. И вот он шанс. — Даже если я и доберусь до этой «сокровищницы» с помощью змейки, то ифрит ведь всё равно никуда не денется.

— Ты должен попробовать пройти дальше. — упрямо повторил Нахум. — Посмотри, что там.

— Сара…

— Здесь она будет в безопасности со мной. Ифрит не сможет достать нас. — Нахум махнул в сторону пламени, растекавшегося по каким-то незримым для людей стенам. — Бери фигурку. И помни, что я тебе говорил о ней. Посмотри на то место, куда хочешь попасть.

Наконец решившись на это, Эфраим протянул свою руку, забирая фигурку змеи с ладони Нахума, не зная толком, что будет делать, когда окажется по ту сторону.

Он сделал несколько шагов вперед, пытаясь не думать о сестре, и не объясняя ей ничего. И почему-то тут же на него нахлынули воспоминания об отце, о том последнем моменте, когда он видел его в камере для каторжников на кирпичном заводе. Перед его глазами предстала такая четкая и яркая картинка той самой темницы, что он даже не пытался от нее избавиться, переживая те мгновения возможно в последний раз.

Закрыв глаза, он ощутил то же чувство падения, как и в те моменты, когда Нахум перемещал его. И когда он вновь раскрыл глаза, то с изумлением обнаружил, что находится далеко не в пещере. Это была та самая закрытой яма-темница, которая стала последним пристанищем для его отца.

Всё те же плотно придвинутые одна к другой пятнадцать вшивых и затхлых коек, покрытых сгнившей соломой. И воздух такой же спертый, как и в прошлый раз. И в то же время здесь веяло какой-то необыкновенной прохладой, особенно заметной после невыносимого жара ифрита. Вот только сама эта камера была безжизненно пустой. И даже снаружи не доносилось ни единого звука — всё было заброшено и покинуто.

А ведь, по словам Нахума, фигурка могла перемещать только на небольшие расстояния, которые человек способен лицезреть перед собой, и не более. Так как же у него получилось преодолеть такое огромное расстояние, только представив в голове это место? Да и не почувствовал он, что это потребовало от него больших затрат сил. Всё оставалось по прежнему и он был абсолютно в норме — никакой усталости или слабости. Только небольшая резь в глазах.

Что вообще Нахум знает об этих фигурках и той силе, которую они дают? Видимо ничего, раз не сумел за столько лет научиться перемещаться на бОльшие расстояния, чем просто туда, что видел перед собой.

Но сейчас это было не так важно, как решение их основной проблемы с ифритом. Он был заперт в той пещере, но удерживал ли его этот барьер в самих недрах этих глубин, или же только не давал пройти через определенную зону сферической пещеры…

Мысли мелькали, пытаясь найти хоть что-то, любую возможность, слабость — но что могло быть сильнее огня? Как им пройти ифрита, не подвергая себя риску? Можно ли было вытащить ифрита из пещеры… И если да, то куда? Ценой этого вопроса была жизнь, и не только его собственная.

«Огонь… огонь, что же может подчинить его… Что же?». И решение появилось в его голове — рискованное и сомнительное, но… это было хоть что-то. Ну что ж, жребий брошен, выбор сделан. Пора было возвращаться обратно, в ту проклятую пещеру.

И сосредоточившись на ускользающем образе огненного существа, и неровной сферической пещере, которая немного обрушилась после всех огненных ударов ифрита, Эфраим четко представил себя там, в этой пещере, рядом с существом.

Шаг в пустоту, и вот ты уже на другой стороне. Он вновь ощутил жар, исходивший от ифрита, и особенно ярко это ощущалось после мрачной прохлады темницы. Время пошло — надо было действовать без оглядки и сомнений.

Эфраим резко двинулся к огненной оболочке ифрита, который всё так же находился в человеческом облике у незримого барьера. Дышать становилось труднее и невыносимее, словно бы ты вступал в нескончаемое пламя, сжигающее всё вокруг. Эфраим вдыхал пары этого кипящего огня магмы, продолжая направляться к источнику.

Всё его тело накалилось, одежда начинала истлевать, а кожа на открытых участках покрывалась волдырями от ожогов, и… боль. Эта ужасная боль, будто бы тебя медленно прожаривают живьем на костре.

Ифрит обернулся, ощущая присутствие человека, и Эфраим увидел наконец, что он собой представлял — постоянно меняющиеся огненными отсветами черты «лица». По крайней мере то, что можно было принять за человеческое лицо. А на месте глаз и рта были черные впадины, из глубин которых исходило адское пламя. Огненная струя пламени взметнулась из правой руки ифрита в сторону Эфраима, от которой он едва успел увернуться, но при этом она всё же опалил часть его лица.

В глазах всё плыло, а сердце учащенно билось в грудной клетке словно бы из последних сил пытаясь вырваться и сбежать от огня. С трудом выдерживая эту обжигающую боль, Эфраим вплотную приблизился к ифриту, и попытался обхватить своими дрожащими, и обгоревшими от ожогов, руками то, что можно было посчитать за тело. И закрыв глаза провалился в пропасть, унося с собой это адское пламя.

Это были ужасные ощущения, когда руки погружаются в кипяток, раскаляются, разбивая тебя на частицы, абсолютно каждая из которых испускает острую жгучую боль во всем теле, и так миллионы частиц одновременно. А затем пропасть оборвалась, погрузив в прохладную пучину воды — Эфраим переместился в одну из небольших речушек, неподалеку от родного Хеврона. Вода была сильнее огня, и единственное, что Эфраим смог сделать — переместить огненного ифрита в водную стихию реки.

Но сейчас его нигде не было видно — кругом тишь да гладь, и никого и ничего, кроме самого Эфраима, посреди реки. Удалось ли ему перекинуть этот огонь… или же он остался в пещере… Неизвестность пугала — необходимо было возвращаться, чтобы развеять сомнения и всё узнать.

Но его остановила боль… а точнее ее отсутствие. Всё происходящее в последнее время с ним, было нереально противоестественным и невероятным. Но самым странным сейчас было то, что абсолютно никакой боли больше не было.

Ее вообще нигде в теле не было. И одежда, которая сгорела практически полностью при его приближении к ифриту, на данный момент была на нем целой, и совсем не обгоревшей.