Любовь к трем цукербринам - Виктор Пелевин

Кеша попробовал ущипнуть ее за ухо. Мэрилин не посмотрела на него – только тихо всхрапнула. Кеша почувствовал раздражение. Совсем опустилась, подумал он, что она, абсент запоем пьет?

Впрочем, сегодня он сам был под градусом.

Кеша потянул супругу за руку – прочь из спальни. Он ожидал, что Мэрилин не пойдет сразу, и уже приготовился сослаться на День Семьи. Мэрилин, однако, не возражала. Она перевалилась на его фейстоп с тем же ленивым равнодушием, с которым принимала его ласки. Словно какая-то морская корова, честное слово.

Но особенно Кешу покоробило то, что она не пожелала в последний момент прикрыться – и так и вперлась на его фейстоп голой.

Тут даже слово «вперлась» не подходило. Кеша сообразил, что она вообще никак не участвует в происходящем – видимость движений, которые совершало большое белое тело супруги, возникала из-за того, что он увлекал с собой ее внимание, а это визуально трансформировалось системой в шаги. Мэрилин не смотрела на фонтан и почетный караул приложений. Она дремала. И чуть похрапывала.

Приложения провожали Кешу и Мэрилин взглядами. Кеша знал, что им все равно – но ему чудилось в их глазах легкое презрение. Ян Гузка, кажется, даже поднял бровь. Ну давай, зоопидор, давай, скажи что-нибудь интеллектуальное, подумал Кеша. Мы все так ждем.

Сестричка выглянула из-за фонтана и сразу же спряталась назад. Кеша мог поклясться, что при виде голой Мэрилин на ее лице мелькнула ухмылка – в конце концов, сестричка отражала его эмоции, а презрение и есть перевернутое отражение стыда.

Мэрилин все было по барабану. Наверно, так же ее волочили когда-то похмельную после очередной ночной встречи с братьями Кеннеди – вот только грим на ее лице тогда скорей всего размазался, да и шагала она вряд ли так упруго, как сейчас.

Даже сквозь опьянение Кеша ощущал свой позор. Приложения теперь внесут этот опыт в реестр и будут трансформировать свое поведение с учетом новой особенности хозяина. Будут, конечно, все так же рабски глядеть на него, но на дне их глаз появится еле заметная насмешка… Ничего, отучим. Палкой выбьем. Вместе с пылью. А для метадаты так лучше.

Кеша увидел призывно открытую дверь пиццерии – и втащил Мэрилин в крохотный пустой зал. Из пустоты к нему шагнул официант и протянул меню. Но Кеша негромко сказал:

– Вон. Спрячься, чтобы я тебя не видел, Джузеппе. И не выходи, пока не позову.

Официант поспешно исчез за дверью. Видимо, решил не спорить с пьяным клиентом.

Кеша подвел равнодушную Мэрилин к столику у стены и посадил на него. А потом и вообще повалил на спину.

Мэрилин равнодушно глядела в потолок. Красное сердце над ее головой, однако, горело по-прежнему – и Кеша уже знал, что он сейчас сделает. Он в глубине души знал это с самого начала, просто не хотел раньше времени пугать себя подробностями.

– Сестричка! – нежно позвал он, проведя рукой по щеке супруги.

Мэрилин издала какой-то не вполне романтичный звук – то ли хрюкнула, то ли всхрапнула. Кеша не обиделся. Он говорил не с ней.

В дверном проеме появилась голова с черными хвостами.

А с другой стороны – с зеркальным синхронизмом – замаячила рыже-белая морда клоуна, над которой красным знаком греха горел треугольник с восклицательными знаками.

Кеша не звал клоуна. Он это помнил точно.

Его грудь захлестнуло знакомым страхом – но он тут же вспомнил, что фейстоп мог и сам сгруппировать в пару приложения, постоянно используемые вместе. Потом мелькнуло совсем глупое и поэтому особенно жуткое подозрение, что клоун стучит…

Кеша вдруг отрыгнул шампанской углекислотой – и почувствовал в сердце молодую легкость и силу.

– Люэса бояться – к волчицам не ходить! – громко сказал он.

Почему-то куртуазная пословица успокоила. Дробно кивая загорающимся в пустоте вокруг клоуна опциям, Кеша одним замысловатым движением головы перетащил сестренку на стол и сморфил ее с Мэрилин.

Было непостижимо, как толстая Мэрилин ухитряется ужиматься до ангельски тоненького тела сестрички. Кеше постоянно приходило в голову, что это как если бы большую матрешку прятали внутри маленькой… Но думать про это не хотелось. Кеша заглянул в испуганные – или просто хитрые? – глаза своей тайны, расстегнул пуговицу на синих джинсовых шортах и стянул их с тонких журавлиных ног.

– Не гляди так, не гляди, – хрипло пробормотал он, отводя сестричкину руку. – Для кого ты их надела-то, если не для меня? Тут никого больше нет. Только я – и я сам. Так что иди к большому братику… Хорошо. Вот так, девочка, вот так…

Сестричка молчала. Она насуплено глядела в сторону, и Кеша особо остро ощущал греховность происходящего, заводясь от этого еще сильнее. Скрытая внутри сестрички Мэрилин изредка похрапывала – и при желании звуки можно было принять за вздохи страсти, пробуждающейся в юном теле. Кеша чувствовал, что приближается один из его лучших любовных моментов, который он будет видеть во сне фазы REM и стараться повторить в реальности вновь и вновь.

И вдруг, когда до пика наслаждения оставалось всего несколько шагов, случилось что-то странное.

Раздался треск рвущейся ткани.

Вокруг сестрички, как бы пытающейся заслониться от него тонкими ножками, появились столбцы мелкого оранжевого шрифта – непонятные строчки кода, где часто повторялись слова «mutabor», «module» и «failure», и еще были цифры со множеством перечеркнутых нулей. Потом эти строчки исчезли вместе с сестричкой, и Кеша увидел на столе перед собой голую Мэрилин. Поза сестрички, только что вызывавшая у него такой головокружительный восторг, в исполнении супруги показалась ему непристойной и омерзительной.

А затем произошло что-то невообразимое. Мэрилин несколько раз дернулась – и как бы отслоилась от своей видимой оболочки.

Кеша не понимал, как такое может быть. Она по-прежнему лежала перед ним, задрав разведенные в стороны ноги. Но он чувствовал: в живот ему уперлось что-то невидимое и острое, похожее на выставленный вперед локоть. Мэрилин словно стала невидимым комом, не совпадающим со своим нарисованным телом.

– Мэрилин, – позвал Кеша.

Супруга не ответила. И даже не кивнула. Кеше пришло в голову, что она попыталась прервать контакт – и умерла, не сумев завершить процедуру. Кеша покосился на вход в пиццерию. Клоун Мутабор и сестричка (она уже возродилась на фейстопе) с интересом смотрели в дверной проем. Со стороны кухни из приоткрытой двери на Кешу глядел официант Джузеппе. Люди всегда, всегда будут слетаться на чужую беду как мухи. Даже если это не люди, а только их электронные чучела.

Надо вернуться на фейстоп, подумал Кеша, и посмотреть – может быть, Мэрилин уже там.

Мэрилин

Она действительно стояла на фейстопе. Мало того, над ее головой горело рубиновое сердце. А вокруг летали голубки. Если судить по иконе, с супругой все было хорошо. И она опять хотела любви.

«Вот черт, – подумал Кеша. – Что-то тут не то. Она не может одновременно хотеть и не хотеть. И вываливаться из собственного тела. Или ей плохо?»

Он сразу же отбросил эту мысль. Если бы попке было плохо, система засекла бы изменение жизненных показателей – пульса, температуры, ритмов мозга и вообще всего остального, что бывает у человека. Ей давно ввели бы необходимые медикаменты, а если бы дело было серьезным – усыпили бы и эжектировали в медицинский модуль. Такое с прошлыми подругами бывало.

На это время икону спутницы на фейстопе закрывали смешные строительные леса с надписью «ремонтные работы!». Понятно, мягкий социальный юмор – чтобы супруг не переживал зря. Волноваться насчет партнерши и правда не стоило. Если бы Мэрилин увезли, то через некоторое время система подобрала бы ему нового генетически подходящего партнера. Закон.

Кешу и самого несколько раз вынимали из модуля по медицинской необходимости – о чем у него не осталось никаких воспоминаний вообще: он просто приходил в себя на прежнем месте, шэринг поинтс были на нуле, и у него больше ничего не болело. Впрочем, насчет места ясность отсутствовала – то же оно или нет. Модули ничем не отличались друг от друга, так что вопрос, видимо, не имел особого смысла.

Но сейчас происходило что-то странное. Может, подумал Кеша, программный сбой? Система считает, что все в порядке, а на самом деле… Такого раньше не бывало. Наверно, за это даже полагается компенсация – и можно будет пару недель не ходить на работу…

Главное, вся зоркая проницательность системы вдруг куда-то делась… Кешин испуг и отчаяние не казались ей поводом для тревоги. Наверно, причина была в том, что Кеша не потреблял никакого контента, и система не могла сравнивать его жизненные показатели с нормативом. Но система же умеет читать мысли, подумал Кеша. Или это работает только с контекстной рекламой?

– Ой я дурак! – застонал Кеша.

Ведь у сестрички есть сервисный канал «Поговори со Мной». Кеша никогда его не использовал – потому что не будет же нормальный человек сам лезть системе в зубы.