Конец времен (ЛП) - И Сьюзен

Плохи наши дела.

Землетрясения разрушили мосты, лодок у нас мало, самолет еще надо найти, и даже тогда убраться отсюда успеют совсем немногие. Полуостров полон людей.

Раз до заката ангелы не придут, время бежать есть. Это если они действительно не придут.

- Огонь распространяется в направлении севера, - говорит Тру. – Нас будто сгоняют в кучу, отрезая пути к отступлению.

- Так и есть, - соглашаюсь я. – Сбивают нас в стадо. Им же нужно на кого-то охотиться.

- И что, покоримся судьбе? – кто-то кричит из толпы. – Просто дождемся смерти?

- Неужели, все что мы можем – это прятаться и молиться, чтобы нас не нашли? – В голосе слышится гнев.

Начинается галдеж: все спорят, перебивая друг друга.

И тут раздается смущенный возглас:

- Заберет ли кто эту девочку?

Все оборачиваются на того, кто задал вопрос. Худой мужчина с перебинтованной рукой и плечами. Рядом с ним две малышки лет десяти.

Мужчина прячет одну за спину, а вторую подталкивает вперед.

- Я не смогу кормить ее и защищать, если снова придется скитаться.

Обе девочки разражаются слезами. Та, что за спиной, напугана не меньше той, что прошла в толпу.

Кто-то глядит на нее с состраданием, кто-то приходит в ужас, но даже те, кто сочувствует, не спешат брать ответственность за беспомощного ребенка. За порогом лагеря Сопротивления все либо охотники, либо жертвы – слишком опасное время.

Но не каждого тронула эта сцена. Есть и такие, кто изучает малышку холодными липкими взглядами. В любую секунду один из них может поднять руку...

- Вы бросаете дочь? – Я потрясена.

Мужчина качает головой.

- Ни за что! За кого вы меня принимаете? Эта девочка – дочь моего приятеля, мы поехали в Калифорнию на каникулы и взяли ее с собой. Это было как раз накануне Нашествия.

- Что ж, значит теперь вы одна семья, - говорю я сквозь зубы.

Растерянный отец оглядывает лица собравшихся.

- Я не знаю, что еще делать! Мне ее не сберечь, не прокормить… Ей будет лучше с кем-то еще. Или я просто ее оставлю. Мне нужно заботиться о семье. – Мужчина прижимает к себе родного ребенка, пряча ее от любопытных взоров. Девочка горько плачет.

- Она тоже твоя семья, - цежу я, дрожа от гнева.

- Слушайте, я старался! Все это время! – кричит отец. – Но больше так не могу. Я не знаю, как выживу сам и как защищу дочь. У меня опускаются руки. Я иду на крайние меры, чтобы спасти себя и своих близких.

Себя и своих близких.

Я вспоминаю мужчину, которого Пейдж нашла в магазине. Что случилось с людьми? Если мы разругаемся и разойдемся в разные стороны, то скоро и сами будем лежать в темноте, и никто нас не найдет, не предложит свою помощь. Мы будем медленно умирать, а потом нас просто съедят.

У того мужчины осталось только одно – карандашный рисунок ребенка, которого он любил. И тут я понимаю: этот мужчина, его дитя и моя сестра – звенья одной цепи, части большой паутины, имя которой семья. Вот что спасло мужчину от острых зубов Пейдж. Вот что напомнило ей о том, что нельзя сдаваться, что надо бороться за человечность.

Наконец я поняла, что Оби пытался сказать. Эти люди – уязвимые, вздорные, невыносимые люди – тоже моя семья. Я готова его проклясть за то, что он вызвал во мне эти чувства. Мне хватало проблем с мамой и Пейдж. Но я не могу спокойно смотреть на то, как люди, мои люди, ссорятся и разделяются, умирают и рвут друг друга на части в процессе.

- Мы тоже твоя семья. – Я повторяю слова Оби. – Ты не один. И ее мы тоже не бросим. – Я киваю в сторону дрожащей от страха девочки: она стоит посреди двора и никто к ней не подходит. – Сделай вдох. – Так со мной говорил отец, когда я срывалась и психовала. – Успокойся. Мы справимся с этим.

Люди глядят на меня, затем на остатки Сопротивления. На их лицах сотня эмоций.

- Вот значит как, да? – начинает один из борцов за свободу. – А кто же спасет нас? Кому хватит сил и безрассудства объединить народ, в то время как мы расшибаем лбы о врага, которого не победить?

Ветер треплет одежду на мертвецах.

- Я.

Неужели я это сказала? Не только сказала – поверила.

Никто надо мной не смеется, но эти пристальные взгляды… и пауза довольно затянулась.

Я пожимаю плечами. Говорить о себе как-то неловко, но надо.

- Я знаю об ангелах больше, чем кто-то из ныне живущих. И у меня есть… - Ах да, Мишутки-то больше нет. – Я подружилась… - С кем? С Раффи? Или Хранителями? Они же сегодня будут на нас охотиться. – Что ж… мне повезло с семьей.

- Мозги и семья, - резюмирует мужчина с глубоким порезом на голове. – В этом твоя суперсила?

- Мы можем пойти каждый своей дорогой и умереть в одиночку. – Мой голос становится тверже, тон холоднее и жестче. - Или останемся вместе и примем последний бой.

Я поведу за собой сопротивленцев Оби. Вернее, то, что от них осталось. Хочу я того или нет.

- Мы не станем бежать по углам и не станем играть в прятки, мы объединимся. Сильные и здоровые помогут слабым и искалеченным. Мы поищем самолеты, соберем все лодки в пределах залива и начнем переправлять людей на другой берег, в округ Марин. Нам нужны добровольцы, чтобы вести катера или грести на веслах.

Самолеты, конечно, есть – рядом аэропорт – но вряд хотя бы один можно поднять в воздух. С пилотами напряженка. К тому же небо во власти ангелов – все побоятся лететь. Лодки – другое дело. И управлять ими проще.

- До заката мы не успеем, - говорит кто-то в толпе.

- Вы правы, - киваю я. – Но мы сделаем столько рейсов, сколько будет возможно. Пока одних эвакуируют – другие займутся диверсией.

- Да кто на это пойдет?

Немного подумав, я отвечаю:

- Герои.

ГЛАВА 53

Остаться помочь или попробовать спастись в одиночку сопротивленцы решают быстро. Треть жителей лагеря покинула кампус, едва я закончила речь. Остальные не тронулись с места, включая здоровяков, которые точно могли бы уйти и вполне вероятно дожить до утра.

Относительно целые и невредимые помогают раненым рассесться по машинам. Пусть даже им не удрать далеко, здесь оставаться нельзя – это первое место, куда пожалуют ангелы.

Мертвых приходится бросить, и мне стыдно – даже падшие провели церемонию для Велиала. Но у нас времени нет.

- Как далеко распространился огонь? – спрашиваю я близнецов на пути к глинобитному зданию, служившему Оби штабом.

- Когда мы уезжали, загорелся юг Маунтин-Вью, - отвечает Тру. – Можно проверить камеры, заодно узнаем, насколько усугубилась ситуация.

Система видеонаблюдения и разведки, хм…

- А можем мы сделать объявление?

Близнецы пожимают плечами.

- Кое-где в качестве камер мы разместили смартфоны и ноутбуки, можно послать на них сообщение. Но чтобы знать наверняка, надо спросить инженеров.

- Они все еще тут?

- Никто не покидал компьютерный зал, - отвечает Тру.

- Значит, шанс есть? – Мы идем по коридору в сторону бывшего класса информатики. – Все должны знать, что происходит.

Аудитория полна людей, портативных солнечных батарей, проводов, мобильников, планшетов, ноутбуков и аккумуляторов всех размеров и форм. Мусорная корзина забита обертками энергетических батончиков и всевозможных снеков. Шесть человек поднимают глаза на близнецов – Тру и Тра начинают рассказ о том, что случилось на школьном дворе.

- Мы в курсе, - перебивает парень с сонными глазами, на нем футболка с Годзиллой, крушащей небоскребы Токио. – Камеры периметра все зафиксировали. Двое парней смотались, но мы остались помочь. Указания будут?

- Ребята, вы лучшие! – радуется Тру.

Подготовка к эфиру прошла молниеносно. Когда все покинут Пэли-Хай, мы поставим запись на повтор – кто-нибудь да услышит.

- На закате нас атакуют ангелы, - говорю я в микрофон. – Их цель – убить как можно больше людей. Юг отрезан огнем. Я повторяю, юг отрезан огнем. Направляйтесь к мосту Золотые Ворота – туда будет прислана помощь, вас переправят в округ Марин. При желании и возможности – приходите к мосту Ист-Бэй. Чтобы другие выжили, мы проведем диверсию. Нам нужны любые бойцы. И чем больше нас будет – тем лучше.