Ведьмина поляна – 2 - Василий Головачёв

учёных.

– Когда-нибудь пошлём экспедицию, если не случится беда с новым сбросом или Схлопом.

– Есть идея, – сказал Гвидо, обретая прежний уверенный вид. – Хладоносец стоит, а мы всего в часе хода от него.

– Меньше, – сказала Любава.

– Предлагаю сделать финт ушами. – Сотник покривил губы, оценив взгляд Максима, не ожидавшего, что он заговорит по-русски. – Я два месяца прожил в России, отсюда мой русский. Так вот предлагаю захватить хладоносец и отвести его с мракобоем домой.

Кабиной завладела тишина.

– Вот это закидон! – очнулась Марфа, кинув на сотника изумлённый взгляд. – Ты хочешь командой в семь человек захватить болотоход с экипажем в две сотни гвардейцев?

– Не вижу особой разницы: успех не всегда зависит от численности армии. Я мастер засоса, дочь Гонты, – Гвидо посмотрел на Любаву, – может это подтвердить. Она тоже сильный волевик, да и переходец из России не слабак, насколько мне известно. Подойдём ближе, хряпнем по мозгам кого нужно…

– А кого нужно? – перебила его Любава.

– Нет смысла воздействовать на всех гвардейцев и матросов, достаточно заневолить их командиров. Они сами приведут хладоносец в порты Роси.

Любава уменьшила скорость самолёта, посмотрела на Максима.

– Сядешь?

– Давай, – согласился он.

Пара поменялась местами.

– Не слышу ответа, – мрачно сказал Гвидо, хмуря брови.

– Не знаю, – с сомнением сказала Марфа.

– Думаю, – сказала Любава.

Сотник глянул на Максима.

– Ты? Или спрячешься за женщин?

Кровь бросилась Жарову в лицо, он даже на миг потерял дар речи, собираясь ответить провокатору не по-джентльменски. Но краем глаза увидел предостерегающий взгляд жены и с большим усилием сдержался. Сказал с усмешкой:

– По себе судишь?

Взгляд Гвидо остекленел.

– Давайте попробуем, – остановила его Любава. – В конце концов, мы всегда сможем оторваться от погони, имея в пять раз большую скорость.

– Ох, командир… – поцокала языком Марфа. – Не нравится мне эта идея.

– Выдвигай свою получше, – проворчал Гвидо.

– Я вообще давно повернула бы домой.

– Трусишь?

Марфа презрительно повела плечом.

– Нет.

– Боишься, что подведёт русский?

– Полегче, приятель! – предупредил его Максим с ледяной улыбкой. – Побереги зубы.

Рука сотника легла на рукоять меча.

– Ты… мне… угрожаешь?!

– Хватит, Орловец! – разозлилась Любава. – Осточертел уже со своими насмешками! Побереги силы для нужных дел! Макс, отдохни, ты тоже не в форме.

Максим сжал зубы, колеблясь с решением, но вовремя остановил гнев.

– Пожалуй, полежу.

Он шагнул к перегородке, выставив плечо, но Гвидо не стал нарываться на неприятности, зная кондиции переходца из России, повернулся и шагнул в салон.

* * *

Через сорок минут вернулся посланец.

Ворон крутанулся над кабиной, сел на нос самолёта и абсолютно по-человечески клюнул внушительным клювом по лобовой броне.

Любава, по-прежнему управлявшая аппаратом, открыла люк, птица пируэтом впорхнула в кабину и села Максиму на подставленное предплечье. Хрипло каркнула:

– Веррнша!

Максим засмеялся, погладил её крылья и поцеловал в голову.

– Ах ты мой дружочек чёрный! Надеюсь, подружишься с котом?

– Ррошшо! – отозвался ворон.

Марфа рассмеялась.

Наблюдавший эту картину Гвидо язвительно дёрнул губой, но промолчал.

– Мы уже недалеко от кладбища, – объявила Любава из пилотской кабины. – Посылайте ещё одного наблюдателя.

– Герасим пусть отдохнёт, – решил Максим. – Как-никак три часа крыльями махал.

Гвидо открыл клетку, достал второго ворона, нашептал ему распоряжение и выбросил в люк.

– Не мешало бы остановиться на пару минут, – проговорила Марфа.

– Зачем? – не понял Максим.

Девушка смущённо улыбнулась.

– Выпустить пар.

Максим вспомнил, что в самолёте атлантов туалетная кабина не предусмотрена, а они находились в пути уже семь часов.

– Любава?

– Я слышала, – ответила она.

Через десять минут впереди чуть левее показался твёрдый с виду островок, на котором росли колючие жёлто-коричневые шары, и самолёт свернул к нему.

Так как ни лодки, ни трапа у аппарата не было, пришлось выбирать место помельче, и пассажиры атлантского летателя попрыгали на мелководье, погружаясь по колено в воду и переходя на берег.

Максим прошёлся по выглядевшей ракушечником плите, с хрустом давя подошвами сапог бугорочки и «ракушки», спросил у Симеона, направлявшегося за шаровидные кусты:

– Это что за материал? Похоже на известняк.

Ратник не знал слова «известняк», но понял смысл вопроса.

– Самботник, – ответил он.

Максим кивнул. Росичское слово «самботник», родственное, скорее всего, русскому «симбиот», означало «коралл».

Вернулись на борт самолёта, и за руль сел Гвидо.

Команда приготовила оружие: глушары, мушкеты и ножи.

У пилотов было шесть атлантских бластеров, поэтому, когда они нацепили по браслету на руки, оставалось ещё три. Но Гвидо отказался снабжать оставшимися ратников, и Максим понял его колебания: парни могли в пылу боя перестрелять своих, не имея опыта применения излучателей.

Отправились дальше. Но плыли недолго. Сотник посадил на место пилота Марфу, а сам связался с вороном.

– Хладоносец по-прежнему торчит у ржавых островов, – сообщил он через десять минут. – Это нам на руку.

– Надо подойти ближе, – сказала Любава, не находя себе места; она явно нервничала. – Незаметно. Нет ли там недалеко островка, за которым можно укрыться, чтобы с борта болотохода нас не заметили? Но я не понимаю, почему он остановился и не уходит.

– Может, ждёт кого-то? – сказал Максим, у которого тоже засосало под ложечкой.

– Может быть.

– Стой! – скомандовал Гвидо Марфе.

Самолёт замедлил ход.

– Вижу остров примерно в полуверсте от хладоносца. Туда направляется лодка, в ней семь человек.

– Отлично! – нервно потёрла ладони Любава. – Сможем подойти так, чтобы пассажиры в лодке не заметили самолёта?

– Именно это я и собираюсь сделать. Марфа, налево, но не форсируй.

– Если они нас услышат…

– Китоврасы работают тихо. Но даже если выродки нас и заметят, дадим дёру, – сказала Любава.

– Никакого дёру! – отрезал Гвидо. – Второго шанса не будет! Вперёд!

В голосе сотника прорезалась властная нотка, но спорить с ним никто не стал. Даже Максим, которому залихватский план бывшего разведчика не пришёлся по душе. Но высказывать своё мнение вслух он не стал, побоялся, что сотник обвинит его в трусости.

Самолёт зашёл с противоположной стороны острова, остановился. С минуту пассажиры вслушивались в сопение болота и всматривались в его пузырящееся движение, но всё было тихо. Высадившиеся с борта хладоносца выродки, очевидно, чувствовали себя в полной безопасности и занимались своими делами, не обращая внимания на окрестности. Поросший шаровидными мшистыми колючками остров надёжно закрывал от их взоров самолёт.

Высадились на полосу ряски и водорослей, окунувшись в непрозрачную воду по пояс. Двинулись к берегу, держа наготове глушары. Гвидо шёл первым, за ним его бойцы, потом Любава с Марфой и Симеоном и последним Максим. Оглянувшись на самолёт, он подумал, что следовало бы оставить там сторожа, но было уже поздно что-либо менять.

Взобрались на берег острова, зыбко качавшийся под ногами.

Он весь состоял из месива