Король-Предатель - Михнегер Егор

— Тоже не спится? — наклонившись, староста зачерпнул пригорошню из ручья чуть поодаль от гнома на водопое и умыл уставшее лицо. — Не знаю, Безбородый, что тебя гложет и мучить расспросами не собираюсь. Захочешь, сам в своё время расскажешь.

Немолодой уже гном тяжко вздохнул:

— Эх, а вот моя проблема ясна, проста и банальна, но от того, к несчастью, менее насущной отнюдь не становится. Похоже, наше мясное пиршество подходит к концу. У Хога вчера сдохли две последние кротосвинки, — Фомлин мрачно сплюнул в сторону. — Праотец, но почему именно сейчас, когда всё итак уверенно катится к чертям собачим?! Почему бы этим поганым свинкам не пожить ещё полгодика-годик?! Ух…

— Не богохульствуй Фомлин, — Скалозуб наконец-то утолил жажду и оторвался от ручейка. — Ты же знаешь, прокормить всех нуждающихся силами маленькой свинофермы всё едино бы не удалось. Мы можем лишь отсрочить неизбежное, причём на весьма короткий срок. Судя по всему, говносадоводы Короля уже никогда не вырастят толкового урожая, нет смысла надеяться на какое-то чудо. Даже не знаю, стоит ли тащиться сегодня вновь к нашему рыжебородому другу…

Хозяин дома снова вздохнул, вид у него был не сильно лучше, чем у самого Скалозуба. Душевные муки о потерянных вовек близких, постоянные переживания за своих подопечных, жителей огромного Квартала, раньше положенного состарили гнома. Обычно Фомлин старался держать себя этаким бодрячком, но сейчас, наедине со всеми забытым собратом-законнорожденным, он выглядел опустошённым и бесконечно уставшим.

— Конечно знаю, Безбородый. Я всё прекрасно понимаю. Но не могу я бросить тех, о ком заботился и радел столько лет! После гибели семьи, лишь попечение над сими несчастными обитателями: необразованными, дезориентированными и брошенными власть имущими на произвол судьбы — придавало моей жизни хоть какой-нибудь смысл.

Староста присел на корточки, машинально поплёскивая кончиком указательного пальца текущую мимо струйку воды:

— Если махнуть рукой, позволить Дорки и тому, кто за ним с Лехом стоит, вести народ на убой, значит всё было напрасно. Поэтому я буду бороться до последнего. Постараюсь спасти каждого, как бы в меня ни плевались, сколь бы дерьма на меня не лилось! Просто потому, что иначе мне незачем больше жить. Потому что иначе всё было впустую, всё было зря! Все труды моей жизни не стоили бы ровным счётом совсем ничего. Вот и весь сказ.

Фомлин ударил кулаком по ручейку, подняв фонтан брызг.

— Ты во многом похож на меня, Безбородый. И судьба твоя складывается схожим образом. Но ты это ты, не я. Не Пастырь и не Хиггинс. У тебя ещё есть выбор. Ты молод, ты можешь попытаться спастись и начать всё с начала. Податься слугой в какой-нибудь Дом, а при особом везении, даже во дворец Короля. С твоими знаниями, способностями, живым умом, ты быстро взлетишь на самый вверх служебной иерархии, станешь отличным управляющим и проживешь остаток дней в стабильном достатке. Возьмёшь под своё крыло хорошенькую служаночку, создашь новую семью, наплодишь кучу детишек.

Я пойму, Безбородый. Да, мы много вложили в тебя с Хиггинсом и Пастырем, но ты не наш раб. Да и помочь нам вряд ли уже особо сумеешь. Надеяться мы можем, как ты верно подметил, только на чудо. Но похоже, доступный лимит благодати мы исчерпали.

Фомлин умолк, угрюмо уставившись на текущую воду. Шли минуты, но оба гнома молчали. Слышно было лишь тихое журчание ручейка.

Нельзя сказать, что Скалозуб особо жаловал старосту черни. Вечно чем-то недовольный, сердитый, не шибко разговорчивый в обыденной жизни — Фомлин нравился ему меньше всех остальных сожителей в доме. Да и общался он с ним крайне редко.

Однако бросить в столь трудном положении гнома, спавшего ему жизнь, давшего кров и пищу…

Оставить поучавшего и заботившегося о нём столь долгое время Хиггинса…

Наставлявшего его, пусть грубо и насмешливо, но с самыми благими намерениями, Пастыря…

Предать Кларка, ставшего его лучшим другом и тренировочным партнёром…

Бойла, серьёзного, молчаливого, но преданного всей душой общему делу…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Как можно после такого жить спокойно до старости и смотреть в глаза гномам? Никак, если в тебе сохранилась хоть малая капля чести, совести и ответственности.

— Пусть лучше я сдохну: от голода ли, пробитой топором стража башки, или истекая кровью от копья в животе — но друзей в беде я не брошу! — его руки дрожали, но голос был твёрд.

Сглотнув комок в горле, Скалозуб поклялся самой сильной гномьей клятвой, которую знал:

— Праотец свидетель, я буду с вами до самого конца или сожри Проявленный мою душу! — слова были сказаны и пути назад больше нет. — Пора навестить Рыжесруба. Да, да, я назвал старого идиота именно так. Надеюсь, этот обалдуй извлёк-таки пользу из моих бесконечных «намёков».

Кожа зудела после особо тщательного бритья. Пускай уже не так сильно, как в первые несколько раз, но ощущения были всё равно далеко не приятные. Хорошо хоть он перестал чувствовать себя голым от очередного такого гладкого выбривания.

Скалозуб не торопясь шёл по длинному коридору, с всевозрастающим беспокойством анализируя перемены, произошедшие в поместье со времени его последнего посещения.

Вместо подозрительного, но весьма тщедушного охранника, у входа в имение паслись двое мордоворотов. До виденного им разок Норина тем было, конечно, далеко, но то что ребята эти весьма суровые и опасные не вызывало сомнений. Объясняться о цели визита пришлось долго и настойчиво.

— …я деловой партнёр Рыжеруба, понимаете? Нет? Чоппи, так меня звать. Только не говорите, что Рыжеруб вас не предупреждал! Я сюда каждую неделю хожу, как на работу!

— …да за что ж мне такое наказание! И вам за «оформление пропуска» отбашлять теперь надо?

— …держи уже, разоришься, медь вашу, пока всех партнёров таким образом обойдёшь!

Полуживой старикашка, провожавший обычно Скалозуба в покои хозяина, теперь с важным видом восседал на мягком диване в приёмной и раздавал указания снующим повсюду слугам. Коих до нынешнего посещения рыжебородого «друга» Скалозуб ни разу прежде не видывал. Напыжившись от чувства собственной значимости, старичок снисходительно кивнул ему в направлении хозяйского кабинета, не удосужившись оторвать задницу или хотя бы отрядить для сопровождения гнома моложе.

Слуги с озабоченным видом намывали полы, тащили куда-то самую разнообразную мебель, сразу с нескольких сторон доносилось равномерное постукивание молотков. Проходя мимо ранее запертых комнат, Скалозуб уловил запах свежей краски. Никто не обращал на степенно шагавшего по направлению к кабинету владельца имения гнома ни малейшего внимания, каждый был занят делом. И это при том, что последние пару месяцев дом Рыжеруба стоял фактически вымершим!

Остановившись неподалёку от покоев собственника, Скалозуб с подозрением уставился на ещё одного громилу, вальяжно прислонившегося к одной из створок входной двери. Здоровяк ковырялся зубочисткой в немногочисленных от буйной жизни зубах с таким задумчивым видом, будто размышлял над проблемами мирового масштаба. Хотя регулярно присматривающийся к окружающим Скалозуб не без основания полагал, что интересы такого типа гномов ограничиваются жратвой, выпивкой, да девками низшего пошиба.

— Нет-нет-нет! Даже не мечтай! Платить мзду ещё и тебе я точно не буду! — не дав «мыслителю» опомниться, налетел на того Скалозуб. — Господин Рыжеруб уже давно меня ожидает! — буквально влетев в кабинет, гном захлопнул дверь прямо перед носом открывшего рот охранника, видимо не особо согласного с таким поворотом.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Обстановка в хозяйских покоях также претерпела весьма радикальные изменения. От слежавшихся комков пыли не осталось ни следа, пол и мебель аж сверкали, надраенные до блеска. Восседая в добротном кресле у новёхонького декоративного камина, глава Дома увлечённо ощупывал весело повизгивающую служаночку, годящуюся старому хрычу в дочери. Смачно хлопнув юную гномиху по весьма привлекательной заднице, Рыжеруб жестом велел ей выйти, раздосадовано уставясь на вошедшего без приглашения гостя.