Ведьмы в масках - Ричард Ли Байерс

ловушка. Ловушка специально для наездников на грифонах.

— Я тоже так думаю, — сказал Джет. — Лошади были приманкой.

— Но есть ли в этом смысл? Как враг мог быть уверен, что поймает именно их?

— Вы, люди, с вашим извращенным мышлением, лучше разбираетесь в таких вещах. — проворчал Джет.

Может быть и так. Но как бы Цера ни крутила этот вопрос в уме, все, что она могла видеть, это то, что пять групп чужеземцев взялись за поиски Йельбруны, а теперь осталось только четыре.

* * * * *

Дай Шан задолго до этого заметил, что важные моменты в жизни распределены неравномерно. Либо ничего не произошло, либо ситуации, требующие внимания, возникали одна за другой.

Так было и в эту ночь. Он только что отпустил тень, которую создал, чтобы шпионить за приютом грифонов, когда существо, которое ему передал Сокольничий для связи, издало слабый блеющий вскрик из окованного медью кожаного сундука, где оно было спрятано.

Шу прошел через комнату к сундуку и открыл его нужным словом. Сгребая в сторону слои одежды, он достал подарок нежити—повелителя демонов — если подарок был подходящим термином для такого гротеска. Хотя Дай Шан тоже изучал то, что многие считали сомнительной формой мистического искусства, а также методы, которые его семья использовала для допроса и наказания заключенных, от прикосновения к этому предмету у него пошли мурашки по коже.

 Это было похоже на правую половину младенца, расколотого вдоль — причудливого младенца, рожденного проклятым. То, что осталось от головы, было ненормально большим и выпуклым, а участки кожи были такими же чешуйчатыми, как у змеи. Три пальца на руках и два пальца на ногах были увенчаны черными когтями. Когда Дай Шан тайно протащил это в замок и спрятал, он казался мертвым, как и должно было быть по всем правилам. Но теперь он слабо извивался и открывал глаз, который, хотя и вертелся из стороны в сторону, был сплошь налитой кровью, без видимого зрачка или радужной оболочки.

 Дай Шан предположил, что когда—то существо имело вторую половину и было бесом. Вероятно Сокольничий вызвал его из одного из нижних миров, разрезал пополам, одну половину оставил себе, а другую велел доставить в Иммилмар своему слуге.

Глаз полубеса перестал двигаться, предположительно потому, что он смотрел на Дай Шана, хотя точно сказать было невозможно. Затем он произнес его имя глубоким, глухим, со странным акцентом голосом Сокольничего.

— Благородный капитан, — ответил Дай Шан и представил свой собственный голос, исходящий изо рта полубеса, все еще находящегося на в руках повелителя черепов. — Надеюсь, у вас хорошие новости.

— Агларондцы мертвы. — сказал Сокольничий.

— Отлично, — ответил шу. — Я же говорил вам, что мой препарат сделает грифонов особенно восприимчивыми к чарам. Мне даже не составило особого труда заразить пищу крылатых зверей.

Хотя было бы преувеличением сказать, что Фолкер Дульсаэр стал доверять ему, но как только они заключили договор и наездники на грифонах привыкли видеть его в своем лагере, возможность отравления представилась почти сразу.

Он хотел, чтобы было так же легко держать в руках полубеса — Дай Шану нужно было держаться за него, чтобы усиливать магию, но он не мог найти способ удержать холодные, склизкие открытые органы от соприкосновения с его кожей.

 — Полагаю, да, — сказал повелитель черепов. — Но случилось еще кое—что, чего мы не предвидели.

Дай Шан слегка нахмурился.

— И что это было?

— Там была еще одна всадница, жрица солнца на черном грифоне, — сказал Сокольничий. — И она ушла.

— Интересно, — сказал Дай Шан. И это действительно было интересно. Он не осознавал, что кто—то еще, принявшийся за «задание», шпионил за происходящим, из—за чего его уважение к Аоту Фезиму и его соотечественникам только что выросло. — Но если агларондцы не сказали ей, что это я отправил их на гибель, то это не должно быть проблемой. И, по—видимому, они этого не сделали, иначе ко мне бы уже подошли с неудобными вопросами.

Вещь в его руках дергалась и тряслась, как эпилептик в муках припадка. К его отвращению, его конвульсии выдавливали жидкость и грязь, пачкая его руки и рукава. Потом припадок стих.

— Кого ты можешь отправить к нам следующим? — спросил Сокольничий.

— Не знаю, — сказал Дай Шан. — Доверяют ли мне теперь достойный воин и его окружение? У нас была договоренность. Если нет, то я боюсь, что ответ должен быть «никого».

— Да, — сказал Сокольничий. — У нас была договоренность. Продолжай помогать моим союзникам и мне, и когда мы победим, ты получишь грифонов.

— Прекрасно, — ответил шу. — Было бы также прекрасно, если бы мой новый партнер рассказал мне хотя бы немного больше о себе и своих товарищах. Такое проявление доверия заставило бы меня чувствовать себя еще более уверенным в обязательствах, которые я взял на себя. Это также может дать мне дополнительное представление о том, как наиболее качественно помочь вам.

Полубес снова забился в конвульсиях, сжимая челюсть так сильно, что один из его зазубренных зубов треснул. Выдавленное из полости его тела, маленькое зеленое яйцеобразное нечто упало и шлепнулось на пол.

— Нежить пришла в эти земли откуда—то издалека, — наконец сказал Сокольничий. — Я сам не понимаю, откуда именно. Я понимаю, что лицо мира значительно изменилось с тех пор, как мой бывший хозяин сделал меня таким, какой я есть, и возложил на меня мои неблагодарные задачи. Но пришельцы объединяют всех тех, кто когда—то жаждал власти, даже грязных ромвирианцев.

Дай Шан считал себя экспертом во многих вещах. Истории давно умерших империй среди них не было. Тем не менее, он знал достаточно, чтобы спросить:

— А гордые и доблестные нары рады приветствовать таких негодяев в своих рядах?

— На данный момент они служат общей цели, — сказал Сокольничий. — Мы с нетерпением ждем того времени, когда это закончится.

Дай Шан улыбнулся.

— Я вас полностью понимаю, — ответил он. — И я благодарю вас за всю информацию, которую вы доверили мне. Но я также был бы признателен за одну или две детали. Может быть, могучий и проницательный капитан расскажет мне, где он устроил свою крепость.

— Тебе не обязательно это знать. — сказал повелитель черепов.

— Ваша уловка с бесом гениальна, — сказал Дай Шан, — но моя