От лица огня - Алексей Сергеевич Никитин

рощу, прямо на них выехал немецкий автомобиль — открытый кюбельваген, оборудованный пулемётом и рассчитанный на четверых. Двое солдат сидели на внешней стороне кузова, остальные шагали за машиной. Взвод мгновенно залёг, но немцы успели их заметить и тут же дали долгую, но неточную очередь из пулемёта.

— Меланченко, — крикнул Илья, — отползайте в сторону леса. Готовьте гранаты. Огонь открывайте после нас. Лёша, а вы давайте сюда, к яру, — скомандовал он Шакунову. — Ударим с двух сторон.

Едва отделения разделились, немцы забросали гранатами кусты, в которых только что лежал отряд. На глаз немцев было человек двенадцать, — разведка наступающего полка, решил Илья. Если не успеем закончить бой до подхода их части, можем не уйти отсюда.

Они укрылись за невысоким пригорком и оттуда следили, как медленно двинулся вперёд автомобиль с командиром и пулемётчиком. Следом, под его прикрытием, шли девять солдат разведки.

— Доставай две бутылки термита, — прошептал Илья Шакунову. Сперва они должны были уничтожить машину с пулемётом, а с десятком немцев потом уж как-нибудь справятся.

— Давай одновременно. Второй раз бросить они нам не дадут, нужно поджечь сразу.

Бой был злым и коротким. Когда вспыхнул кюбельваген, немецкие солдаты шарахнулись в сторону, попали под перекрёстный огонь двух партизанских групп и заметались. Тех, кто уцелел и побежал к лесу, уложило отделение Меланченко, тех, кто хотел уйти в яр, встретил Шакунов.

Партизаны сняли с убитых разведчиков автоматы, забрали патроны, догоравшую машину столкнули в овраг.

— Лёша, Ваня, проверьте своих. Все на месте? Хорошо, тогда уходим. Уходим, уходим!..

— Связного нет, — сердито сказал Меланченко.

Связной остался лежать в кустарнике. Он не отполз ни с первым отделением, ни со вторым и погиб под немецкими гранатами.

— Связного уносим, похороним отдельно. А сейчас посмотрите, откуда идут следы машины, — велел Илья. — Не хочется встретить ещё и их полк.

Они двинулись дальше, знакомым уже путём. Недолгое время спустя увидели между холмами сплошную серо-сизую завесу пыли и бензиновых выхлопов. По грунтовой дороге, тянувшейся вдоль железнодорожной насыпи, в сторону Таганчи шли немецкие танки и грузовики с пехотой.

Эту дорогу им нужно было перейти, а потом, что ещё опаснее — перейти железнодорожную насыпь. При этом Илья точно знал, что их поход к Москаленковскому лесу не имеет смысла, что Гриценко отдал приказ, ещё не зная о прекращении контратаки 6-го корпуса.

— Днём отряду переходить насыпь нельзя, — подполз к нему Меланченко.

— Потому что сейчас тут полно обозлённых немцев. А ночью ещё опаснее — мы можем наткнуться в темноте на их позиции.

— Цугцванг?

— Война не шахматы, — засмеялся Илья. Хитрый Меланченко напомнил ему фразу, которую сам Илья повторял на тренировках: «Бокс не шахматы, на ринге нет цугцвангов».

— А может, нам назад лучше? В Таганчанский лес, как собирались?

— Нет, Ваня, у нас приказ, и если смогу, я его выполню. Сделаем так: ты возьмёшь двоих и пойдёшь на разведку.

— В Москаленковский лес?

— Да. Там, где тридцать человек заметят — трое могут проскочить.

— Трое — это много. Я Жорку возьму, и хватит.

После ухода Меланченко и Вдовенко отряд спустился в ближайший яр; выставили часовых и похоронили связного. Из прута лещины вырезали колышек, расщепили его и вставили в расщеп кусок картона от упаковки немецких патронов. На картоне химическим карандашом написали: боец-партизан Петро. Фамилию связного никто не знал — он воевал в девятом взводе.

Тихо, почти незаметно, тяжёлые низкие тучи начали протекать моросью. Дождь не усиливался, но и не прекращался, висел в воздухе мелкой взвесью, оседал на траве и листьях. Илья был рад дождю — при слабой видимости, по плохой погоде Ивану и Жоре проще пройти незамеченными.

— Илья, в нашу сторону идут пять человек. Вооружены. — Скользя по сырой траве, в овраг скатился часовой Вася Шевченко.

— Немцы?

— Нет, красноармейцы. А может, и из нашего полка — я не успел разглядеть.

Захватив двоих бойцов, Илья поднялся следом за часовым. Нет, эти пятеро не были партизанами, но присмотревшись, он вдруг узнал одного из них и едва не бросился им навстречу. Он не мог поверить: обходя яр, где его взвод дожидался возвращения разведчиков, по размокшей тропе шагал Сапливенко.

Илья коротко свистнул, и пятеро красноармейцев схватились за оружие.

— Приготовить документы. Партизанский патруль! — Илья вышел на тропинку.

— Илюша? — Сапливенко расхохотался. — Не может быть! Вот это да!

Они обнялись. Восторг, охвативший Илью в эту минуту, был невероятным, невозможным — ни одной своей победе он не радовался так, как этой встрече с Сапливенко. До сих пор война только отнимала у него друзей и родных; один за другим исчезали они в безмолвном сумраке, уходили, уезжали, словно навсегда, и больше он не видел их лиц, не слышал голосов. Но вдруг она ослабила хватку, и из сырой мглы, по скользкой глинистой тропе вышел к нему живой, загорелый Сапливенко. Так случается во снах, но это не был сон, это было счастье.

— Что за патруль? Мы — разведвзвод 1057-го стрелкового полка.

— Первый взвод 2-го партизанского полка.

— Знаю я всё. Рассказали уже. Вижу, Василий с тобой, — Сапливенко пожал руку часовому. — Ты сколько киевских пожарников привёл в лес?

— Всех лучших, — улыбнулся Илья.

— Смотри-ка, — смеялся Сапливенко, встречая знакомых ребят, — и Шакунов здесь…

— …и Вдовенко, и Меланченко.

— А где они?

— Послал в разведку.

— Чёрт возьми, Илюша, я словно домой вернулся. Эх, сорвали нам немцы все планы. Тебе ринг не снится? А я иногда просыпаюсь и кажется, что ночью надевал перчатки.

— Где вы воюете? — этот вопрос давно крутился у Ильи на языке.

— Под Кременчугом.

— Далековато от Кременчуга занесло полковую разведку.

— Немцы сняли с нашего участка танки и двинули куда-то в тыл. Вот меня и отправили узнать, куда именно. В котле под Уманью они добивают две наших армии, была надежда, что кто-то вырвался, и танки бросили против них. Тогда бы мы ударили им навстречу. Но, видишь, нет.

— Я расскажу, куда пошли танки. Но две армии в котле? — не поверил Илья. — Это же армии…

— Представить не мог, что будет так тяжело. Вот у вас, смотрю, винтовки модные, иностранные и немецкие автоматы. А у нас в дивизии одна винтовка на двоих и необученный личный состав.

— Автоматы мы только что добыли. И патронами к винтовкам нас немцы снабдили.

— Так у тебя же взвод боксёров, — Сапливенко хлопнул Илью по плечу, — иначе и быть не могло.

— Но знаешь, Лёня, чем дольше я бегаю между лесами, тем яснее вижу, что занимаюсь ерундой. Мы перебили немецкую разведку, и вот я сижу в овраге, гордый, как павлин, но тут приходишь ты и говоришь, что рядом гибнут две армии.

— У вас