Питер Мариц — юный бур из Трансвааля - А. Ниман

— Эге-ге, парень! — молвил баас, также заметивший пятно. — Это что там за бельё развесили английские прачки?

— Кажется мне, что это англичане выехали с белым флагом. Неужто решили сдаться? Или, может быть, затевают переговоры о мире?

— А вот увидим, — неторопливо сказал баас, расправляя затекшие от долгого лежания члены. — На коней, ребята! Посмотрим, с чем они к нам явились.

Отряд стал спускаться по склону. Вскоре уже видно стало, что белый флаг был водружён на острие палаша, который держал высоко в руке драгунский офицер на великолепной лошади. Позади него ехал трубач, оглушительно трубивший сигнал на перемирие. Буры подождали их на дороге, осматривая раскиданные повсюду тела, отбирая раненых и оказывая им немедленную помощь.

Между тем с противоположной стороны показался другой отряд буров, во главе которого ехал на коне генерал Жубер. Приблизившись к драгунскому офицеру, Жубер спросил по-английски:

— Вы парламентер генерала Колли?

— Я имею честь говорить с командиром буров? — в свою очередь спросил офицер, приложив руку к каске.

— Я командир расположенного здесь отряда. Что вам угодно?

— Генерал желает условиться с вами о заключении краткого перемирия, чтобы похоронить убитых и оказать помощь раненым.

— Охотно. Прошу генерала Колли пожаловать ко мне сюда.

Офицер слегка побледнел.

— Генерал приказал мне передать вам просьбу пожаловать к нему.

— Я думаю, — с улыбкой возразил Жубер, — что генерал Колли мог бы пожаловать и сюда, если ему нужно поговорить со мной, но спорить из-за этого не стоит. Я поеду шагом, а генерал, в свою очередь, пусть выедет мне навстречу, вот на полпути мы и увидимся.

Отдав честь, офицеры с трубачом пустились в карьер обратно, а буры потихоньку последовали за ними, оглядывая дорогу, на которой там и сям пестрели красные мундиры сражённых англичан. Из-за прикрытий продолжали спускаться к тракту невидимые до этого конные буры, с любопытством наблюдавшие за всем происходящим. Наконец Жубер остановил лошадь и обратился к своим спутникам:

— Я полагаю, друзья, что мы достаточно проехали. Тут давайте и подождём генерала.

Вскоре к бурам стала приближаться группа всадников, впереди которых Питер Мариц увидел генерала Колли, знакомого ему со времени сражения под Улунди. Подъехав к Жуберу, генерал Колли сказал:

— Я потребовал краткого перемирия в интересах раненых, которых у нас немало, а у буров, вероятно, ещё больше. После доставки раненых в лазареты перемирие может быть и прекращено.

— Я не возражаю против перемирия, — сказал Жубер, — хотя и сомневаюсь, чтобы у нас оказалось много раненых. Ну-ка, молодые воины! — обернулся он к своим. — Сообщите нашим о перемирии, распорядитесь, чтобы раненых доставили в лагерь, да сообщите мне, сколько их окажется.

Четверо молодых буров помчались тотчас к месту сражения. Генерал Колли между тем обратился к Жуберу, иронически улыбнувшись:

— Вы хотите скрыть от меня ваши потери, господин Жубер, но я всё-таки не сомневаюсь, что, несмотря на хорошее прикрытие, урон вы понесли большой. И мне хотелось бы использовать настоящее наше свидание, чтобы повторить свой ультиматум, отправленный вам пять дней назад. Советую вам: сложите оружие и распустите по домам этих обманутых людей, не понимающих, какое бедствие они на себя навлекают. В таком случае я взял бы на себя смелость, предав забвению пролитую уже кровь, употребить всё то влияние, каким я пользуюсь при дворе её величества королевы, чтобы испросить прощение бурам за поднятый ими безумный мятеж.

— Ваш ультиматум, генерал губернатор, я своевременно получил, — сказал Жубер. — Я переслал его правительству буров в Преторию и в настоящую минуту имею возможность вручить вам ответ нашего правительства.

С этими словами Жубер вынул из кармана бумагу, которую генерал Колли поспешно развернул и стал читать. Лицо его сделалось мрачным. Окончив он пожал плечами и воскликнул раздраженно:

— Бог знает, что вы затеяли! Это ваше так называемое правительство позволяет себе здесь писать, что оно-де вполне готово идти нам навстречу, если мы признаем недействительным присоединение Трансвааля к британским владениям в Южной Африке... Да что же это, в конце концов? Стало быть, вы продолжаете упорствовать и идёте прямо в пропасть?.. В этой бумаге сказано, что вы желаете союза с Англией и готовы признать её протекторат, в знак чего один раз в год будете подымать английский флаг и тотчас вновь его спускать. Но поймите, что подобные вещи можно нам предлагать лишь в виде насмешки! Могущественная Англия вздумает заключать союз с вами, с горсточкой фермеров и пастухов! Непостижимо! Раз навсегда уясните себе, что единственное условие для вас получить прощение — это сложить оружие и разойтись по домам.

— Господин губернатор, — внушительно произнёс Жубер, — я заявляю вам совершенно определённо, что ни о каком прощении речи быть не может и нам его не надо. Всякие переговоры мы решительно будем отклонять до тех пор, пока вы будете нас считать и называть бунтовщиками. Наше дело правое и справедливое, и мы не собираемся вам уступать. И сегодня вы имели случай убедиться, что в защите своего права мы ни перед чем не останавливаемся и не жалеем ни себя, ни того, кто на нас нападает. Подумайте хорошенько, господин губернатор, о последствиях несправедливого и беззаконного отношения английского правительства к бурам.

— Безумие, — вскричал генерал, побагровев. — Неужели вы не сознаёте тщетности борьбы с нами? Да ведь шести недель не пройдёт, как у нас здесь будет сосредоточена армия, превышающая численностью всё население вашей страны!

Жубер сурово взглянул в лицо генералу своими пронзительными глазами и, помолчав, произнёс жестоко:

— Господин губернатор! Пусть является сюда ваша армия. Мы готовы оказать ей должный приём.

Одобрительный ропот пронёсся при этих словах по рядам буров, внимательно слушавших словесный поединок двух военачальников.

В это время на склонах гор появились буры с ранеными англичанами на руках. Бережно несли их дюжие, рослые воины в широкополых шляпах. Они осторожно складывали свою ношу на доставленные к тому времени лазаретные повозки англичан. Раненых принимали врачи и санитары, а освободившиеся от ноши буры тщательно обыскивали все кусты и ложбинки в дальнейших поисках жертв сражения. Посланные Жубером буры вернулись с донесением, что о перемирии все оповещены и что у буров двенадцать человек убитых и двадцать раненых.

Генерал Колли невольно вскрикнул при этом сообщении: потери англичан простирались до двухсот человек!