Кирон Голова-в-Облаках - Эдмунд Купер

Мыслящие люди всерьез задумались над происходящим. Одаренная и честолюбивая молодежь относилась к Небесному Гуляке с такой же почтительностью и священным страхом, с каким их отцы и деды относились к Божественному Мальчику.

Любители приключений, молодые люди со странными идеями и фантастическими проектами, бросали ученичество, родных и близких и приезжали в Арандель, чтобы поступить на службу к человеку, открывшему, как им казалось, дверь в новый золотой век. Некоторых ловили учителя или родители, сеньоры и Орден подвергали их наказанию, но многим удавалось добраться до Свободного Владения, как теперь назывался Арандель, и Небесный Гуляка получил в свое распоряжение лучшую, мысдящую часть общества.

Он радостно принимал учеников, как братьев, сыновей и товарищей по духу. Самые одаренные жили с ним под одной крышей, питались за одним столом и целыми днями общались со своим кумиром.

Кирон давно выполнил предсказание астролога Маркуса, по дому бегали трое крепких сынишек. Дом мастера Хобарта пришлось значительно расширить.

По сути, это уже был не дом, а университет.

С годами Петрина еще больше похорошела, пополнела и была бесконечно горда за своих сыновей и мужа. Она поистине царила в своем огромном хозяйстве. Ученики соревновались между собой, чтобы заслужить ее улыбку или одобрение. Любовь же ее целиком была отдана Кирону. Каждый раз, когда он проводил эксперименты с очередной летающей машиной, она прижимала руки к груди и старалась не плакать. Каждый раз, когда его, разбившегося, приносили домой, она ухаживала за ним, успокаивала и вселяла в него новую надежду.

Иногда Петрина приходила посмотреть на "Прыжок мисс Фитзалан", - давно реставрированную Кироном картину, последнее его творение в живописи. Временами она ненавидела эту стройную девочку с яркими глазами, грациозно застывшую на своей лошади между землей и небом; иногда она плакала по ней. Элике Фитзалан так и не испытала радости любви и близости с любимым человеком, не родила ему троих сыновей.

Петрина всю себя отдавала Кирону - разум, дух, тело. Для нее одной он не был Небесным Гулякой. Для нее одной он был человеком, который очень многое на себя взял, одиноким человеком, чьи слезы, тоску и отчаяние только она могла почувствовать и унять в ночной тишине.

Однажды, когда наконец подул нужный ему ветер с востока, Кирон поднялся в кабину своего седьмого дельтаплана. Машина стояла на берегу возле Литтл Хэмптона, привязанная веревками к восьми скаковым лошадям лучшим, каких только мог достать Кентигерн.

Кирон ждал, пока окрепнет ветер, и размышлял о судьбе шести предыдущих дельтапланов. Самый первый - имитация птичьих крыльев с креплением для человека посередине - оторвался от земли, но перевернулся. Кирон счастливо отделался переломом руки. Второй, с двумя крыльями, расположенными одно над другим, так и не взлетел, а развалился на куски, когда упряжка лошадей разгоняла его для подъема. Третий, в форме чайки в полете, хитроумно сработанный из дерева и брезента, поднялся высоко, словно специально, чтобы воздушные потоки оторвали его крылья. Кирон камнем рухнул в море, сломал ногу и неминуемо бы утонул, если бы среди учеников не оказался один превосходный пловец. Четвертый и пятый были небольшими модификациями третьего, дельтаплана-чайки.

У Кирона появился талантливый ученик, Бруно из Йорка, пешком прошедший через всю Англию, чтобы попасть в Свободное Владение. Подобно своему учителю, Бруно был одержим идеей покорения воздуха и долго изучал, как летают стрижи и ласточки. Он убежденно рассуждал о таких понятиях, как сопротивление воздуха и закругленность, или, как он говорил, обтекаемость форм. Несмотря на свои двадцать лет, юноша, в отличие от других учеников, не боялся оспаривать суждения любимого учителя, за что Кирон весьма его уважал.

По Бруно выходило, что идеальная форма воздушного аппарата может быть получена, если совместить рисунок крыла парящей птицы с обтекаемым телом какой-либо быстроплавающей рыбы. По его настоянию Кирон просидел как-то полдня на берегу Аруна, изучая снующую под водой форель и зарисовывая движения ее хвоста.

В результате модели четвертого и пятого дельтапланов были изменены согласно рекомендациям Бруно. Четвертый поднялся прекрасно, но оказался совершенно неуправляемым в воздухе. Пролетев около двухсот метров, он зарылся носом в песок, а Кирон пребольно шлепнулся спиной о землю.

Как бы то ни было, при помощи Бруно был осуществлен самый длительный полет летательного аппарата тяжелее воздуха. Начались совместные работы по строительству пятой модели: более длинные и гибкие крылья, мягкие, закругленной формы, и подвижный, наподобие рыбьего, хвост, управляемый пилотом при помощи веревочных тяг.

Этот пролетел больше километра, пока ветер не сорвал ткань с одного крыла. Кирон вновь получил перелом.

Шестой дельтаплан оказался еще более смелой модификацией пятого и был почти полностью построен по чертежам Бруно. Помимо хвостового руля, он имел подвижные элероны на крыльях, причем конструкция позволяла пилоту управлять рулем и элеронами при помощи деревянных рычагов.

Это была прекрасная машина с тонкими конусовидными крыльями и продолговатым, закругленным корпусом, обтекаемая, как рыба, и легкая, как птица. Бруно заявил, что хочет сам ее опробовать. Остальные ученики поразились его безрассудной смелости. До сих пор Небесный Гуляка всегда был первым.

Кирон же рассудил, что Бруно имеет полное право насладиться триумфом, если, конечно, эту модель ожидает триумф.

Ранним солнечным утром Бруно поднялся в крошечную кабину дельтаплана, проверил рычаги и тяги, нервно оглянулся на маленькие хвостовые крылья и руль, конструкции которых он отдал столько сил и времени. Потом улыбнулся Кирону и махнул всадникам, которые должны были разогнать дельтаплан до нужной скорости.

Дельтаплан оторвался от земли гораздо раньше, чем ожидал Кирон; взмыл вверх легко, плавно, уверенно. С железного крюка в носовой части свисала веревка, за которую тянули лошади. Казалось, что Бруно инстинктивно чувствует, как управлять дельтапланом. Но на высоте пятидесяти метров резкий порыв ветра, словно пальцем, перевернул летающую машину. Резкий толчок застал Бруно врасплох. С долгим, отчаянным криком он полетел на землю и разбился насмерть.

Сейчас, сидя в кабине седьмого дельтаплана, почти полностью выполненного по замыслу Бруно, но с большим хвостовым оперением и ремнями, привязывающими пилота к кабине, Кирон размышлял о потерпевших крушения аппаратах и о гениальном юноше, отдавшем свою жизнь за покорение воздуха. Бруно чем-то походил на Эйлвина, каким он был много лет назад, но отличался большей одаренностью и страстью к своему делу.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});