Сочинения - Квинт Флакк

Слишком далеки от форума. Вдруг, говорят, он приметил —

50 Кто-то, подстрижен, сидит в пустой от народа цирюльне,

Ножичком ногти себе в тени, не спеша, вычищая.

Вот говорит он слуге (а тот навострил уже уши):

«Слушай, Деметрий, пойди, расспроси, доложи: из какого

Дома он, кто, как богат, как отца его звать иль патрона?»

Раб идет и назад: «Вольтеем зовут его Меной;

Служит глашатаем, ценз невелик, безупречен; известен

Тем, что умеет спешить иль помедлить в свой час, заработать,

Также прожить; рад друзьям небогатым и скудному дому,

Зрелищам рад, а дела все прикончив — и Марсову полю».

60 «Хочется мне самого расспросить обо всем, что доносишь;

Пусть он к обеду придет…» Не верит ушам своим Мена,

Диву дается, молчит… Что долго тут думать? — «Куда мне!»

Он отвечает. — «Чтоб мне отказал он!» — «Негодник не хочет:

Знать, презирает тебя иль боится…» Филипп спозаранку

Ловит Вольтея, когда продает он людишкам, одетым

В туники, ветошь. Филипп сам приветствует первый. Приносит

Тот извиненья: дела, мол, занятья по службе сковали

Не дали утром прийти с приветом; его наконец он

Издали здесь не узнал. «Я прощу тебя, только с условьем

70 Если сегодня со мной пообедаешь». — «Что ж, как угодно».

«Значит, придешь после трех; а теперь ступай, наживайся»

Все за столом: наболтал он, что надо, и то, что не надо;

Шлют его спать наконец. И стал этот Мена частенько

Бегать, как рыба на скрытый крючок: сперва он клиентом

Утром пораньше, потом сотрапезником верным; велят уж

За город спутником быть ему в праздник Латинский, на дачу.

Вот он гарцует верхом, сабинские пашни и воздух

Хвалит без устали он. А Филипп глядит и смеется:

Он ведь того и искал, чем развлечься, над чем посмеяться.

80 Дал он Вольтею семь тысяч в подарок да семь без процентов

В долг обещал, и его убеждает купить себе поле.

Тот и купил — но зачем вниманье твое утомлять мне

Повестью длинной? Так вот: прежде чистенький, стал мужиком он.

Все он о лозах ворчит, бороздах и готовит уж вязы;

Чуть не умрет от работы, от алчности старясь до срока.

Все ж, как украли овец, от болезни попадали козы,

Сбор все мечты обманул, и за пахотой вол уморился, —

В горе от всех неудач, хватает он в полночь кобылу,

Держит, разгневавшись, путь он прямо к хоромам Филиппа.

90 Только увидел Филипп его грязным, нечесаным, — молвит:

«Вижу, Вольтей мой, жесток ты к себе и не в меру усерден».

«Нет, — отвечает Вольтей, — назвать меня надо несчастным,

Если ты хочешь найти для меня подходящее имя.

Гением, правой рукою твоей, Пенатами всеми

Я заклинаю тебя: верни меня к жизни ты прежней!»

Кто только раз хоть заметил, сколь то, что покинул он, лучше

Нового, что он искал, — пусть скорее вернется к былому.

Меркой своею себя измеряй и своими шагами.

146

8

К Цельсу Альбиновану

Цельсу ты Альбиновану, писцу в провожатых Нерона,

Муза, прошу, мой привет передай с пожеланьем успеха.

Спросит он, как я живу, — ты скажи, что хорошего много

Я обещал, но живу кое-как и не сладко. Причина

Вовсе не в том, что побило лозу, что засохла олива

Иль что болеет мой скот на лугах, от меня отдаленных.

Вот в чем беда: хоть душа у меня слабее, чем тело,

Все не хочу я узнать и понять, что пойдет ей на пользу.

С верными ссорюсь врачами, всегда на друзей раздражаюсь,

10 Если стремятся меня излечить от губительной спячки.

Вредного все я ищу; избегаю того, что полезно.

В Риме я Тибура жажду, а в Тибуре — ветреник — Рима.

Как поживает, его расспроси, как справляется с делом,

Как себя держит и как он с Тиберием ладит, с когортой?

Скажет коль он: «Хорошо», — то сейчас же ты вырази радость.

Но не забудь ему вот что шепнуть на ушко потихоньку:

«Если ты в счастье таков же, как был, то и мы таковы же».

147

9

К Тиберию Клавдию Нерону

Друг мой Септимий один, без сомнения, понял, насколько

Ты меня ценишь, Нерон, ибо он меня просит и молит

Все об одном: чтоб тебе указать на него с похвалою,

Как на достойного быть в числе приближенных Нерона.

Если он верит, что я облечен правом близкого друга,

Значит, он лучше меня, что могу я, и видит и знает.

Многое я говорил, чтоб его не обидеть отказом,

Но убоялся, не счел бы, что я притворяюсь слабейшим,

Силу тая от него, о своей только думая пользе.

10 И потому, чтобы мне не раскаяться в худшей обиде,

В ход я решился пустить мою деликатную дерзость,

Ежели ты не сердит, что для друга я стыд забываю,

В круг свой его ты введи и признай его храбрость и честность.

148

10

К Аристиду Фуску

Фуску, любителю Рима, привет с пожеланьем здоровья

Шлю я — любитель села; в одном лишь этом с тобою

Сильно расходимся мы, в остальном же почти близнецы мы,

Братья душой; как один, так другой отвергаем и хвалим

Оба одно мы, кивая друг другу, как голуби, сжившись.

Ты гнездо сторожишь, восхваляю я прелесть деревни:

Скалы, обросшие мохом вокруг, и ручьи, и дубравы.

Что же еще? Я царем себя чувствую, только покину

То, что возносите вы до небес при сочувствии общем.

10 Точно бежав от жреца, отвергаю я сдобные хлебы,

Хлеб простой для меня ведь лучше медовых лепешек.

Если нам следует жить, согласуя желанья с природой,

Если, чтоб выстроить дом, нам нужен удобный участок,

Знаешь ли место еще ты, пригодней деревни блаженной?

Где есть зимы теплей? Где ветер приятней смягчает

Ярость созвездия Пса и Льва разъяренного скоки,

Только начнут уязвлять его солнца палящие стрелы?

Где прерываются сны заботой завистливой реже?

Пахнет трава иль блестит хуже камешков, что ли, ливийских?

20 Разве вода, что рвется прорвать свинцовые трубы,

Чище воды, что в ручьях торопливо сбегает с журчаньем?

Часто деревья растят среди пестрых колонн, восхваляют

Дом, пред которым полей простор открывается взору:

Вилой природу гони, она все равно возвратится,

Тайно прорвавшись, она победит пресыщенье больное.

Кто отличить, как знаток, не умеет от пурпурной ткани

Шерсть что впитала из мха аквинского краску не больший

Тот потерпит ущерб, не сильнее он мучиться будет

Нежели тот, кто лжи отличить не умеет от правды.

30 Тот, кого счастье всегда баловало чрезмерно, невзгодой

Будет сильней потрясен. Неохотно, конечно, оставишь

То, что ты слишком ценил. Избегай же богатства: под бедной

Кровлею лучше нам жить, чем царям и царским любимцам

Более сильный в бою, олень прогонял постоянно

С общего луга коня; после долгой борьбы утомленный,

Конь человека помочь умолил — и узду получил он.

После ж того, как, врага победив, он ушел горделиво,

Сбросить с хребта седока и узды изо рта уж не мог он.

Так, устрашась нищеты, человек теряет свободу —

40 То, что дороже богатств, — и везет на себе господина,

В рабстве томясь потому, что доволен быть малым не может.

Если не впору кому достаток его, то — как обувь

Не по ноге — или жмет, или заставит его спотыкаться.

Жребьем довольный своим, будешь жить ты разумно, Аристий;

Да и меня не оставь безнаказанным, если заметишь —

Больше, чем нужно, коплю и отстать от того не могу я.

Деньги бывают царем иль рабом для того, кто скопил их,

Им не тащить ведь канат, а тащиться за ним подобает.

Это письмо диктовал у развалин я храма Вакуны,

50 Всем — исключая того, что ты не со мною, — довольный.

149

11

К Буллатию

Как показались тебе, Буллатий мой, Хиос, и славный

Лесбос, и Самос-краса, и Сарды, Креза столица,

Смирна и как Колофон? Достойны иль нет своей славы?

Или невзрачны они перед Тибром и Марсовым полем?

Или милее тебе какой-нибудь город Аттала?

Или, устав от морей и дорог, восхваляешь ты Лебед?

С Лебедой ты не знаком? Местечко, пустыннее Габий

Или Фиден; но я там тем не менее жил бы охотно,

Всех позабывши своих и ими равно позабытый,

10 С берега глядя на то, как Нептун над волнами ярится.

Но ведь проезжий из Капуи в Рим, хоть и вымок под ливнем,

Хоть и в грязи до колен, не захочет всегда жить в харчевне;

Тот, кто прозяб до костей, ведь не станет ни бани, ни печи

Так восхвалять, будто ими-то жизнь и бывает счастливой;

И оттого, что тебя потрепала бы на море буря,

Ты бы не стал продавать свой корабль, на чужбине оставшись.

Нет, для того, кто здоров, красота Митилен и Родоса —