Дорога к звездам - Владимир Кунин

— Пей. После этих дурацких транквилизаторов всегда ужасно хочется пить. По себе знаю.

Я с трудом встаю на слабые еще ноги. С жадностью начинаю лакать воду. Пытаюсь припомнить детали своего сна...

— Вот и прекрасно, — говорит женщина, похожая на Эриха Шрёдера. — Давай знакомиться. Я — Хельга Щрёдер. Я сестра вон того жулика — Эриха Шрёдера и подруга его бизнес-партнера — синьора Руджеро Манфреди. Вон они сидят за столом и, как обычно, пьют пиво без меня.

— Не надо!.. Не надо прикидываться бедной овечкой! — кричит Манфреди из-за стола. — Тебя приглашали пить пиво вместе с нами, но ты предпочла Кота!..

— Не обращай внимания, Руджеро, — лениво говорит Эрих. — Это — Хельга. Ты ее знаешь не хуже меня. Это ее стиль.

— Пей, пей, Кот. Не слушай их, — улыбается мне Хельга. — Я старше Эриха на три года и моложе Руджеро на семь лет. Зато я умнее их обоих, вместе взятых, примерно раз в десять.

Тут Хельга хочет погладить меня, но я инстинктивно прижимаю уши к голове, поворачиваюсь к ней вполоборота, на всякий случай разеваю рот и делаю это свое отработанное.«Кх-х-ха!.», чем обычно предупреждаю, что не терплю чужих поглаживаний.

— Осторожней!.. — кричит ей Эрих, и они вместе с Руджеро бросаются к Хельге «на помощь».

И вот тут я исполняю свой коронный номер, который обычно использую в двух диаметрально противоположных случаях — или тогда, когда я хочу понравиться окружающим, или тогда, когда хочу их слегка пугнуть и таким образом поставить на место. Я уже как-то говорил об этом трюке — Неожиданный Прыжок Вверх из непредсказуемого положения Сидя или Лежа. Овчарки в обморок падают, а про Людей и говорить нечего...

Вы хотели иметь НАСТОЯЩЕГО ДИКОГО РУССКОГО КОТА? Пожалуйста! Как говорится, извольте получить.

Без малейшей подготовки, со всех четырех лап сразу, я взвиваюсь на двухметровую высоту и оказываюсь на верхотуре старинного резного шкафа.

Манфреди и Шрёдер — потрясены, что и требовалось. Несчастная Хельга не на шутку испугана. Ее мне становится даже немножко жаль. Не переборщил ли я?

— Боже, какой громадный... Я таких еще никогда не видела, — бормочет бедная Хельга и, пытаясь скрыть свой испуг, спрашивает у Эриха и Руджеро: — Ребята! Где вы сперли этого Кота? Не в Олимпияспортхалле? Там сейчас как раз проходит чемпионат мира по бодибилдингу в тяжелом весе... Он, случайно, не из состава участников?

* * *

У нас на границе Мюнхена свой собственный дом в Оттобрунне. После крушения Берлинской стены родители Хельги и Эриха за гроши купили в Германской, бывшей демократической, республике прекрасный и просторный дом под Эрфуртом, а домишко в Оттобрунне оставили своим детям.

Домик был, прямо скажем, не бог весть что. Его построил дед Хельги и Эриха сразу же после войны, и тогда этот дом олицетворял верх обеспеченности и благополучия!

Но сегодня, в сравнении с толпами новых роскошных и безумно дорогих домов, домишко Шрёдеров выглядел жалкой конурой. Да здравствует добрая память о дедушке, который догадался воздвигнуть вокруг дома и добротного садового участка такую высоченную и толщенную ограду из невероятно плотных растений, пахнущих мягкой хвоей, что со стороны улицы и боковых соседей жалкость домика Шрёдеров была никому не видна. Да и все происходящее около дома и на его участке было хорошо сокрыто от посторонних глаз. Для не всегда праведных занятий Эриха Шрёдера и Руджеро Манфреди — это было очень, и очень важно. Ибо при всепоглощающей любви немцев к порядку любое доносительство о «непорядке» считалось проявлением доблести, честности и гражданственности.

Дом естественным образом делился на две половины, одну из которых занимала Хельга, а вторую — Эрих. Так как Руджеро Манфреди ночью спал с Хельгой, а днем работал с Эрихом, то получалось так, что Руджеро волей-неволей круглые сутки занимал целиком весь дом. Всех троих это вполне устраивало, а мне было ровным счетом на это наплевать.

Я ждал своего часа. Безотчетно и, по всей вероятности, безосновательно я слепо верил в то, что наступит день, когда я вернусь в Петербург, разыщу Водилу и снова обрету СВОИ ДОМ и СВОЕГО Шуру Плоткина! Просто нужно запастись терпением. А как только представится малейшая возможность войти в Контакт с Человеком, достойным доверия, — уж я его на эту поездочку уговорю в лучшем виде!..

Тем более что сейчас вокруг меня идет невероятная суетня: разыскан знаменитый старый русский мошенник — специалист по липовым документам, бланкам, штемпелям, печатям и изготовлению бумаг любой эпохи. Он, к счастью, не умер, слава Богу — на свободе, а не в тюрьме, и недавно даже женился на какой-то эмигрантке-молодухе шестидесяти шести лет, которой, как уверяет старик, никто больше шестидесяти не дает!..

Уже вторую неделю старик корпит над изготовлением моей фантастической родословной, которая, оказывается, берет начало со времен исторической любви личного Боевого Кота русского царя Петра Первого к любимой Кошке короля Швеции — Карла Двенадцатого!

Руджеро колет мне витамины и, по-моему, какие-то стимуляторы, потому что мне теперь снова постоянно хочется трахаться. Так как я сам чувствую, как здоровею от этих уколов, то разрешаю Руджеро делать мне инъекции без всякой клетки-фиксатора.

Хельга ежедневно расчесывает меня и раз в три дня моет специальным составом, от которого шерсть блестит, как полированная. Эрих точно проследил, что я жру с большим удовольствием, и теперь кормит меня только этим, не пытаясь даже впихнуть в меня то, что лопают все остальные наши Коты и Кошки — всякие разные «Вискас», «Китикэт», «Пурина», «Кэт-Шоу», «Феликс» или «Имас»...

Уже несколько дней весь дом от келлера (подвала) до чердака, включая всю прилегающую к дому территорию, чуть ли не круглосуточно оглашается нескончаемыми спорами — оперировать меня или нет?

Существует четыре мнения. Честный Эрих считает, что продавать меня нужно в добротном отреставрированном виде— то есть с зашитым ухом, которое было разорвано три года назад в Петербурге, в драке с одним кретином Ротвейлером. А шерсть перед продажей можно на шов начесать. Хельга это делает обычно превосходно. Никто ничего и не заметит...

Руджеро Манфреди день и ночь вопит о необходимости прооперировать мне другое ухо и сделать его точно таким же, как и разорванное. Тогда два разорванных уха у одного кота можно будет выдавать за специфический признак породы ДИКОГО КОТА, что резко поднимет ко мне интерес и цену при продаже!

Хельга категорически возражает против какой-либо операции и требует, чтобы Меня оставили в покое. Она считает, что шрам на морде и одно разорванное ухо — превосходный показатель несомненных бойцовских качеств и мужественности кота, ведущего свой двухсотлетний род от боевого окружения русского царя и скандинавской фаворитки короля Швеции...

Четвертое мнение — мое. Оно полностью совпадает с мнением Хельги и поэтому не требует повторения.

Как только Шрёдеры и Манфреди убедились в том, что я пока не собираюсь никуда смыливаться, мне предоставили ту степень свободы, которая меня вполне устраивала.

Участок при доме был достаточно велик, и в хорошую погоду сюда, на свежий воздух, выносились из подвала клетки с разной отловленной и ворованной живностью, предназначенной для перепродажи. Тут были и Кошки, и Кролики, и даже одна клетка с молоденькой Лисичкой, на которую никак не находился покупатель, и она целыми днями тоненько и тоскливо лаяла, словно обиженная собачонка...

Кошек мыли специальными шампунями, расчесывали, делали им антивирусные и противолишайные прививки, иногда, для дела, подкрашивали. Тут Хельга достигла такого уровня мастерства, что ни одним даже очень сведущим кошатникам такой подкрас ни разу не был замечен!

Иногда Кошек выпускали из клеток на редкое теперь солнышко, и они, ошарашенные внезапной свободой, томно ползали по траве на брюхе и с перепугу передвигались медленнее черепахи.

Вот тут наступал мой звездно-половой час!

Не торопясь, вдумчиво и сосредоточенно, я перетрахивал в один присест четыре, пять элитных, высшего, так называемого шоу-класса Кошек — от британских ориенталов и шотландских вислоухих до голубых длинношерстных Персианок, под восторженные крики Хельги:

— Руджеро!.. Руджеро!!! Я умоляю тебя, иди скорее сюда!.. Посмотри, посмотри, КАК ЭТО НУЖНО ДЕЛАТЬ!

Обычно Руджеро Манфреди вылетал из дому с криком:

— Шайзе-Карамбо!.. Он нам всех кошек перепортит!.. — и рвался ко мне.

Но Хельга перехватывала его за шиворот и ласково предупреждала:

— Если ты хоть немножечко помешаешь ему, я тебе тут же оторву яйца! Смотри, смотри, как это делает настоящий мужик!!!

Под защитой Хельга я спокойненько дотрахивал последнюю Кошку, отваливался от нее и, уже приводя себя в порядок, видел, как Руджеро и Хельга чуть ли бегом скрывались в доме на половине, принадлежащей Хельге.