Белый Шиповник и Черные Ягуары - Ольга Консуэло

студентов — стихмагов. Все, занявшие призовые места, получали возможность самостоятельно выбрать, в каком именно стихийно-магическом институте продолжат обучение, а тот, кто занял первое место — еще и возможность потом отрабатывать за обучение в магистратуре по распределению на родине, а не в той стране, где обучался. При этом было неважно, на каком курсе они учились, когда становились призерами, ограничение было другое — победитель повторно участвовать в соревнованиях не мог. Третье место отец уже один раз занимал, а в тот год у него была реальная возможность выиграть, чего он, разумеется, очень хотел, поскольку Ани, также как и он, училась бесплатно, и ей-то точно пришлось бы отрабатывать по распределению в Бартастании. Если бы и он отрабатывал там же, то его жену просто направили бы туда же, куда и его, и им не пришлось бы на целых три года расставаться. Но выиграть xотел не он один, и вот нашлись такие вот подонки, решившие устранить соперника.

— Знаешь, — заметил Терд, — это всё-таки немного странно.

— Что? — не понял Ρенц.

— Что их было четверо. Ведь все четверо никак не могли занять призовые места, которых всего три.

— Для ритуала были необходимы именно четыре участника. Может, они как-то договорились между собой. Может, трое, рассчитывавшие на призовые места, просто заплатили кому-то четвертому за помощь. Тут я ничего сказать не могу, ведь их не нашли.

— И у твоего отца не было никаких подозрений, кто бы это мог быть? — спросила Инса.

— Какие-то, наверное, были, но ничего конкретного, как я понял. Моего отца слишком многие не любили. Не исключено, что те, кто это сделал, вообще не претендовали на призовые места, а просто не хотели, чтобы он выиграл.

— А если не секрет, в чем была причина? — не могла не поинтересоваться Инса.

— Да какой там секрет. Об этом практически любому стихмагу известно.

— Ну мы-то не стихмаги, — резонно заметил Терд, — так что понятия не имеем, о чем ты говоришь.

— Дело в том, что мой отец — внебрачный ребенок. Ну, не в юридическом смысле, поскольку, когда бабушка была беременна, она вышла замуж, и её муж признал и воспитывал отца как собственного сына. Но дедушка Монт — не его родной отец. Да, я зову его дедушкой, и он никогда не делал разницы между нами с Дитой и своими родными внуками — детьми дяди Нула, но факт остается фактом — отца бабушка родила от другого мужчины. Влюбилась в одного сильного стихийника, а тот, узнав о беременности, её бросил и отказался признавать ребенка, ведь у бабушки была всего третья категория дара. При этом сам факт своего отцовства он почему-то никогда не скрывал, хотя вскоре женился на девушке с первой категорией дара, и их сын был всего на полтора года младше отца. Так что и в гимназии, и в университете все знали, что Верраль Дарсинссо — внебрачный сын Нарио Венья. Кстати, его внук, Хосимо Венья, сейчас учится на последнем курсе бакалавриата, на стихийном, разумеется. И единокровный брат отца Тарселино Венья тоже учился в ЦМУ в одно время с ним, только на два курса младше. Ну и раз уж зашла речь об истории моей семьи, добавлю, что до того, как выйти замуж за моего отца, моя мать была невестой Тарселино.

— Да-а-а, — протянула Инса, — история прямо для синематографа. Думаешь, этот Тарселино был замешан в том происшествии?

— Вполне может быть. Моего отца он точно ненавидел, ведь Нарио заставил Тарселино учиться бесплатно — раз его единокровный брат смог на бесплатное поступить, значит, и Тарселино должен.

— А что тут такого? — удивилась Инса. — Ты ведь тоже в магистратуре бесплатно учишься, хотя, насколько я поняла, твоя семья могла и её оплатить.

— А то, что не все готовы отрабатывать по распределению Стихии знают где даже ради ценнейшего профессионального опыта.

— Неужели же семья не могла ему организовать хорошее распределение? — удивилась Кита.

— Думаю, что могла, но ведь ему ещё и приходилось учиться не хуже единокровного брата, поскольку ан Нарио их постоянно сравнивал. А на бесплатном учиться заметно сложнее, на снисходительное отношение преподавателей к своей нерадивости в учебе могут рассчитывать только платные студенты. А отчисление или даже перевод на платное, если из-за неуспеваемости — это вообще позор, так что Тарселино, в отличие от большинства молодых людей его круга, приходилось все силы отдавать учебе, а не развлечениям.

— Откуда ты знаешь все эти подробности? — поинтересовалась Инса. — Неужели отец сам тебе всё рассказал?

— Нет, — покачал головой Ренц, — подробности я узнал в основном от дяди Нула. Он хоть и младше отца, но всего на три года, так что, когда произошел тот случай с Ани, дядя Нул уже учился в ЦМУ на первом курсе и тоже на стихийном, поскольку у него вторая категория дара, так что он был в курсе всей истории.

— Для меня это всё-таки какая-то дикая ситуация — ненавидеть единокровного брата за то, что делает не он, а твой отец, — высказалась Кита.

— Ну, такие странные вещи случаются не так уж редко, — заметила Инса.

А Ренц добавил:

— Особенно, если сам этот отец постоянно эту ненависть подогревает, сравнивая младшего сына со старшим в пользу последнего. Многие люди слышали как Нарио публично унижает Тарселино, говоря, что он — полное ничтожество, не способное оторваться от материнской юбки, не то, что его старший брат, который добился заметных успехов без всякой посторонней помощи.

— Но зачем?! — продолжала недоумевать Кита.

— Чтобы заставить его сильнее стараться чего-то добиться, вызвав зависть и ревность, — пояснила Инса. — Метод топорный и жестокий, но слишком часто срабатывающий, чтобы от него отказывались люди, не способные мотивировать своих детей иначе.

— Α мне вот что интересно, — вступил в обсуждение Терд, — а помнит ли твой отец место, где проводился ритуал?

— Я не знаю, — растерянно отозвался Ренц, — речь об этом никогда не заходила.

— Α мог бы узнать? — оживленно поинтересовалась Инса.

— Вы думаете, призрак Ани привязан именно там? — спросил Ренц.

— Может, и не там, но это хоть какая-то зацепка. И, кстати, раз у тебя дядя в УМБ, может, ты сможешь достать план катакомб?

— А какая связь? — не поняла Кита.

— Как какая? УМБ-шники же обыскивают катакомбы, значит, у них есть хоть какой-то план, пусть даже неполный. И еще хорошо бы узнать, не видел ли кто из них