Маленькая балерина - Ольга Смецкая

Но что это было в сравнении с моей находкой! Я обнаружила тайник.

Внутри полого пространства под ступенькой хранилась какая-то коробка. Продолговатая и гладкая на ощупь. Я поспешно вытащила руку, добавив еще несколько заноз, но даже не заметила этого. С силой дернула за отошедший край, обломав до мяса ногти. Доска с обиженным треском поддалась, ржавый гвоздь выскочил из пазов и со звоном покатился вниз по лестнице. Ободрав руку в кровь, я извлекла коробку из тайника. Это была довольно тяжелая деревянная шкатулка, с инкрустированной перламутром и покрытой лаком крышкой. На крышке с изображением балерины в пачке лежал толстый слой пыли.

Я сдула пыль, прижала неожиданную находку к груди и ринулась наверх. И чуть не свалилась с лестницы вслед за гвоздем, зацепившись шлепанцем за оторванную доску.

– Черт, – пробормотала я, – только этого мне не хватало – кувырнуться вниз и свернуть себе шею.

Я бережно поставила шкатулку, а сама принялась прилаживать ступеньку на место. Но это оказалось непросто. Ломать – не строить. Доска упрямо оттопыривалась. Я решила оставить ремонт на потом. Подхватила шкатулку и, аккуратно переступив через покореженную ступеньку, пошла наверх.

В спальне я воровато огляделась, словно кто-то мог за мной подсматривать, и попыталась открыть шкатулку. Она была заперта.

– Нет! – застонала я. Столько жертв, и напрасных? Глубокие царапины кровоточили, под кожей чернели занозы. Отлично! Я слизнула с саднящих пальцев выступившую кровь.

Ну ладно, сначала придется разобраться с лестницей. Я запихнула шкатулку под подушку, на белой ткани наволочки остались неровные красные пятна. Скинула шлепки и натянула кроссовки.

На кухне не нашлось ни молотка, ни гвоздей. Интересно, где Врублевская могла их хранить? Ведь в хозяйстве это совершенно необходимые вещи. В итоге я потратила почти час на то, чтобы отыскать тот самый единственный гвоздь, выскочивший из доски. Хоть и ржавый, он еще не отслужил свой век. Гвоздь легко вошел в паз, но доску все равно не держал. В отчаянии я схватила чугунную сковородку и принялась дубасить ею по гвоздю.

– Саша, что вы там делаете? – раздался вдруг удивленный голос.

– А?

Я повернулась. В дверях стоял Олег Монахов и с изумлением наблюдал за мной.

Сердце забилось чаще, сковородка выпала из ослабевших пальцев и с грохотом покатилась вниз.

– Да вот, ступенька сломалась, – поморщилась я и вытерла выступивший пот тыльной стороной ладони. Руку отчаянно защипало, я закусила губу от боли.

– Похоже, у вас сегодня день поломок, – улыбнулся Монахов и поднял сковородку, – дайте-ка я гляну.

– Вы уже на машину сегодня поглядели, – усмехнулась я.

– Я, собственно, поэтому и пришел.

– Кстати, – перебила я, – вы утром забыли на пассажирском сиденье пиджак.

– Да, да, спасибо, я знаю. Послушайте, я вызвал аварийную бригаду, они мне перезвонят и подъедут через пару часов.

– Аварийную бригаду? Это, наверно, стоит кучу денег, – вырвалось у меня. В голове замаячил мой тощий кошелек.

– Не волнуйтесь, – поспешно сказал Монахов. – Я оплачу, если вы не возражаете.

– Нет, нет. Это лишнее.

Монахов тем временем поднялся наверх, засучил рукава и присел на корточки перед изувеченной ступенькой.

– Признайтесь, как вам это удалось?

– Что? – сглотнув, спросила я. От Монахова пахло смесью табака с одеколоном.

– Я говорю, как вам удалось доломать все окончательно?

– Просто я здесь ничего не нашла. Никаких инструментов.

– Ну это в корне меняет дело, – съехидничал Монахов и посмотрел на меня. В его глазах плясали насмешливые искорки.

– Зря издеваетесь, – обиделась я. – Если бы у меня был молоток с гвоздями, я бы прекрасно все исправила.

– Верю, верю, – капитулировал Монахов и добавил: – Я скоро вернусь.

Минут через пятнадцать он действительно вернулся. Переодетый в желтую футболку и легкие спортивные брюки, с небольшим пластиковым чемоданчиком в руках.

За это время я успела промыть раны, обработать их зеленкой и заклеить лейкопластырем. К счастью, все необходимое я обнаружила в аптечке в ванной комнате.

– Мастера вызывали? – шутливо спросил он и взлетел по ступенькам вверх. Деловито откинул крышку чемоданчика, достал оттуда ярко-оранжевый молоток. Прямо не молоток, а произведение искусства.

– Как ваш визит к врачу? – поинтересовалась я, пока он прибивал доску новенькими сверкающими гвоздями.

– Ну, пока мы доехали, Дашка опять замкнулась в себе, – вздохнул он. – Но я рассказал доктору о том, что произошло. Он говорит, это хороший признак. Появилась положительная динамика, и это дает надежду на выздоровление. Мизерную, правда. Но все-таки. Раньше доктор об этом даже и не заикался.

– Здорово.

– Все благодаря вам.

– Мне? – удивилась я. – При чем здесь я?

– Видимо, Дашка насмотрелась на то, как вы танцуете, и что-то там у нее в голове сдвинулось.

Краска бросилась мне в лицо. Значит, он тоже видел, как я тренируюсь. То есть подглядывал… Я промолчала и отвернулась.

– Ну вот, – удовлетворенно произнес Монахов, любуясь на свою работу. – Надеюсь, теперь больше не сломается.

– Спасибо огромное.

– Да не за что, Господи. Всегда рад помочь.

Он защелкнул замки на чудо-чемоданчике и спустился вниз.

– Послушайте, Саша, – Монахов на секунду замялся, – а можно я буду приводить Дашку на ваши занятия? Раньше, до болезни, она обожала балет. Это будет своего рода психотерапия.

– Ну, не знаю… – растерялась я.

– Она не будет вам мешать, – поспешно сказал Монахов.

– Ладно.

– Отлично! – Он взъерошил волосы и улыбнулся. – Тогда я пошел… Когда аварийка позвонит, я за вами зайду.

Я закрыла за ним дверь и вернулась в спальню.

Шкатулка покоилась под подушкой, там же, где я ее и оставила. И по-прежнему была заперта. Я покрутила ее в руках и обнаружила крохотную замочную скважину.

– И что же мне с тобой делать? – спросила я лакированную крышку. – Как мне тебя открыть?

И тут вспомнила про ключик, приклеенный к буфетному ящику. Кажется, я сунула его в карман джинсов. По закону подлости джинсы оказались на самом дне сумки, зато ключ был на месте.

Прежде чем открыть шкатулку, я нащупала кулон под тканью майки. Похоже, это стало входить у меня в привычку. Повернула ключик. Крышка откинулась сама, автоматически, и из недр шкатулки послышалась музыка.

"Я – маленькая балерина,Всегда нема, всегда нема…И скажет больше пантомима,Чем я сама, чем я сама…" – запел механический голос, ничем не напоминающий Вертинского, автора и исполнителя этой песенки.

Это была музыкальная шкатулка, внутри ее лежала пухлая тетрадь в виниловой обложке бледно-зеленого цвета. А под ней… Вот отчего шкатулка показалась мне такой тяжелой.