Театр в квадрате обстрела - Юрий Алянский

Сборники Политиздата выходили из известной ленинградской типографии «Печатный двор».

Тот же Политиздат выпустил маленькую книжку Алексея Толстого «Откуда пошла русская земля». Вошедшие в нее художественно-исторические очерки тоже родились в газете — на страницах «Известий». Построена книжка не совсем обычно: в ней сделан очевидный и понятный по тому времени упор на историю взаимоотношений между Россией и Германией. Всмотритесь в заголовки: «История Европы по-немецки», «Готы по-немецки», «Готы на самом деле», «Немцы о славянах», «Немцы о России»… Сборник статей А. Толстого печатала типография имени Евг. Соколовой (ныне — типография № 4 Производственного объединения «Техническая книга» Союзполиграфпрома).

Госполитиздат предпринял и активно выпускал в сорок втором году серию небольших книжечек под грифом «Наши великие предки». Среди героев тоненьких выпусков — Суворов, Кутузов, Минин и Пожарский, Брусилов, Дмитрий Донской. Две последние из названных книг написаны профессором В. Мавродиным, известным ученым, историком. «Пусть образ Дмитрия Донского, нашего славного, великого полководца и верного сына родины, вдохновляет нас в дни священной Отечественной войны с новыми полчищами завоевателей «моторизованного Мамая» — кровавого Гитлера!» — заканчивал ученый рассказ о славном сыне России. Книги этой серии, изданные по тому времени и по тем условиям жизни огромными тиражами — тридцать тысяч экземпляров каждая! — верно служили ленинградцам в городе и на фронте, что, разумеется, было в Ленинграде одно и то же, обостряли патриотические чувства.

Интересно, как смыкались в те дни в Ленинграде литературные жанры. Выходили книги прозаиков-романистов, ученых-историков, военных историков, лирических поэтов и поэтов-сатириков. Сочинялись летучие стихотворные строки к плакатам «Боевого карандаша», успешно работавшего всю блокаду. Однако повести, рассказы, очерки, статьи, поэмы и сатирические басни оказывались одним и тем же жанром литературы — боевой военной публицистикой. Потому-то и обладали тогдашние издания взрывной силой, вполне сопоставимой с оружием.

Особое место в тогдашней публицистике заняла поэзия. И в строй поэтов-бойцов становились классики. С. Белов, старший научный сотрудник Публичной библиотеки имени М. Е. Салтыкова-Щедрина, историк книги, рассказывает:

— Удивительный случай произошел однажды блокадной зимой с Виктором Андрониковичем Мануйловым, известным нашим ученым-литературоведом, тогда — ученым хранителем Пушкинского дома (так называется Институт русской литературы Академии наук СССР в Ленинграде. — Ю. А.). К Мануйлову пришли моряки одного из кораблей, стоявших поблизости от института, на Малой Неве. Они просили дать им почитать томик Есенина. К сожалению, книга оказалась в единственном экземпляре, и выдать ее морякам Виктор Андроникович не мог. Когда они ушли, ученый сел за стол и запалил коптилку. А потом раскрыл томик Есенина и принялся его переписывать — весь целиком, от корки до корки! Каково же было удивление моряков, когда ученый вручил им объемистую тетрадь с переписанными стихами!

Принято считать, что почти все издания военных лет печатались на плохой бумаге. Это не совсем так. Если вы возьмете в руки сборники стихов Александра Прокофьева и Александра Решетова, выпущенные в Ленинграде в сорок втором году, то удивитесь хорошему качеству бумаги — хорошему даже по нынешним меркам! Так, вполне современно выглядит сборник А. Прокофьева «Таран», напечатанный, правда, скромным, семитысячным тиражом. Но не только талантом известного поэта и хорошей бумагой примечательна книга.

После Победы возникла большая литература о войне. У прозаиков, поэтов, драматургов оказались в распоряжении годы, десятилетия, чтобы осмыслить грандиозные события Великой Отечественной, обдумать их, охватить в подлинном масштабе, заново. Писатели, создававшие книги в дни блокады, — писатели-воины. Они набрасывали строки фронтовых очерков, статей и стихов в боевой обстановке, ночами, под обстрелами и бомбежками. Дистанция отсутствовала. Шел бой. Наверное, поэтому многие стихи тех дней, в частности, стихи Александра Прокофьева, включенные в сборник «Таран», — стихи жестокие, звавшие к мести, к смертному бою до конца. Вот несколько названий: «За все ответит враг», «Мстить», «Бей!», «Встань, ненависть, тебя поем», «Убей врага». В те дни приходилось писать именно так.

В книгу «Таран» вошли стихи, только что перед тем опубликованные во фронтовой печати. Но по существу в сборнике — первые публикации таких известных стихотворений Прокофьева, как «Бессмертие» или «Баллада о красноармейце Демине». Поэт разыскал и сделал известными многих героев фронта, защитников Ленинграда. Лейтенант Иван Павленко, красноармеец Демин становились под пером поэта героями литературы.

Сборник «Таран» знакомил читателей осажденного города со стихами Прокофьева, которые позднее лягут в основу поэмы «Россия». Она принесет автору Государственную премию.

Поразительно, что в те дни книгоиздатели по-прежнему стремились сделать книгу произведением искусства. Обложка книги поэта Александра Решетова «Ленинградская доблесть» (Ленинград. Государственное издательство художественной литературы, 1942, типография имени Володарского, тираж не указан) напечатана с гравюры на дереве работы Л. Хижинского: Адмиралтейство и ствол закамуфлированного орудия. Работали художники книги! Блокадные издания, как и люди, старались не терять своего достоинства.

Стихотворную «Повесть о Кульневе» ленинградский поэт Виссарион Саянов окончил в июне сорок первого года. Поэма создавалась в самые первые дни войны. Еще, естественно, не успев узнать героев Великой Отечественной, Саянов посвятил поэму герою Отечественной войны 1812 года генералу Якову Петровичу Кульневу, прославленному русскому полководцу. Типография имени Евг. Соколовой выпустила поэму тиражом десять тысяч экземпляров. Строки эпилога звучали современно:

Год двенадцатый…Месяц июнь…НеспокойныЭти дни…Перемены и смут времена…То, что знали досель, были малыевойны,А теперь наступает большая война.Враг вступает в Россию. Большим полукругомНаступая, выходят его корпуса.Протянулась меж Неманом, Вислой и БугомАрьергардных тяжелых боев полоса…

Писатель и военный корреспондент Саянов еще не раз обратится к военной теме и часто будет рассматривать ее с самых широких исторических горизонтов.

Если вы откроете «Краткую литературную энциклопедию» и найдете статью о поэтессе Вере Инбер, то прочтете, что ее поэма «Пулковский меридиан» написана в 1943 году. Это неверно. Поэма писалась в течение сорок второго года, и 20 декабря того же года уже подписывали к печати первое ее блокадное издание.

В ленинградском дневнике писательницы «Почти три года» упоминаются события, связанные с изданиями ее сочинений:

5 августа 1942 года

Я все еще не вошла в работу… Единственная радость та, что Лесючевский вынул из своей полевой сумки сигнальный экземпляр моей «Души Ленинграда». Бедненькая книжечка, на плохой бумаге. И все же она мне дорога…

7 декабря 1942 года

1 час 45 минут ночи

Кончила, только что кончила поэму!

16 декабря 1942 года

«Пулковский» уже набран, и даже обложка готова. Завтра еду смотреть ее.

17 декабря 1942 года

Сегодня по дороге из Союза писателей спросила И. Д. (профессор И. Д. Страшун, муж поэтессы, тогда — директор Первого медицинского института. — Ю. А.), как он думает, можно ли мне теперь подать заявление о приеме меня в партию.

Про себя я давно решила сделать это, как только окончу поэму…

Таким образом, «Пулковский меридиан» пошел в печать «горячим», прямо со стола автора.

Продолжение истории поэмы — в очерке Л. Никольского «Слово о друзьях-полиграфистах»:

«Передо мной пачка книг, и прежде всего любовно изданные стихи Ольги Берггольц «Ленинградский дневник», «Пулковский меридиан» Веры Инбер, стихи А. Прокофьева, М. Дудина. Дружба писателей с полиграфистами носила порой трогательный характер. Наборщики типографии «На страже Родины» отливали из своих коптилок керосин, чтобы отнести его на Зверинскую улицу в подарок писателю Н. С. Тихонову. (В 1942 году вышли в свет книга стихов Тихонова «Огненный год» и книга очерков «Ленинград принимает бой», — Ю. А.) А на моих глазах Вера Михайловна Инбер правила свой «Пулковский меридиан». Она спросила: «Когда я получу правку?» Ей ответили: «Вы еще побудьте здесь часок-другой. Если не будет тревоги, мы принесем вам сюда выправленный текст». А через несколько дней синенькая книжечка со стихами высокого накала была уже в руках читателя».