Маркиза де Помпадур. Три жизни великой куртизанки - Сергей Юрьевич Нечаев

никогда не делала.

Пока маркиза де Помпадур занималась делами духовными, король с не меньшим воодушевлением развлекался с юными созданиями, которых для него собирали в «Оленьем парке».

— У нашего правителя тяга ко всему прекрасному…, — судачили о нем, посмеиваясь, придворные. И тут же добавляли:

— …и ко всему новому.

Очевидно, что страсть короля к девственницам стала известна во всем королевстве. И многие тщеславные родители начали особенно заботиться о добродетели своих наследниц, чтобы услужить потом Его Величеству. Те, кто желал своим дочкам дорогих подарков и денег, готовы были идти на любые низости, лишь бы Людовик XV стал их тайным зятем. Установилась даже жестокая конкуренция за кратковременное пребывание в его постели. Некоторые даже делали королю вполне деловые предложения. Вот, к примеру, письмо одного отца семейства:

«Ведомый горячей любовью к священной королевской персоне, я имею счастье быть отцом очаровательной девушки, настоящего чуда свежести, красоты, молодости и здоровья. Я был бы счастлив, если бы Его Величество соблаговолил нарушить ее девственность. Подобная милость была бы для меня ценнейшим вознаграждением за мою долгую и верную службу в армии короля».

К этому необычному своей циничностью письму было приложено медицинское свидетельство, подтверждающее девственность юной особы. Как следствие, через несколько дней «чудо свежести» уже жило в «Оленьем парке».

Подобная предупредительность подданных была по душе Людовику XV, у которого таким образом появилась возможность буквально каждый вечер наслаждаться новой прелестницей. И что удивительно, подобное не только никого не шокировало, но и даже считалось чем-то само собой разумеющимся. Впрочем, светская жизнь при дворе Людовика XV и не подразумевала ничего иного, кроме праздности и удовольствий. Среди дворцовой суеты и блеска царила поразительная сердечная пустота, и если и случались скандалы, то для того, чтобы ими всерьез заинтересовались, они должны были быть особо пикантными.

Так, например, одно галантное приключение развеселило в свое время весь Версаль. Однажды вечером аббат де Бомон, академик и проповедник короля, лежал в постели с одной очаровательной герцогиней. Оба, используя всем известные приемы, уже готовы были улететь на небеса, как дверь спальни медленно отворилась и в комнату вошел супруг герцогини. Сильно смущенный, но не растерявшийся аббат прошептал на ухо своей любовнице:

— Притворитесь спящей, я что-нибудь придумаю…

Старый герцог, увидев свое место занятым, несказанно изумился. Он уже собрался было выразить возмущение, как аббат приложил палец к губам и прошептал:

— Тсс! Пожалуйста, тише! Как хорошо, что вы пришли! Теперь вы свидетель — я победил.

— Что такое? — не понял герцог.

— Мое пари! А разве вы не в курсе?

— Нет!

— Тогда, ради Бога, не шумите… Вчера герцогиня заявила: «Я сплю так чутко, что проснусь, даже если пролетит муха». Тогда я поспорил на пятьдесят луидоров, что сумею улечься с ней рядом и при этом не разбудить ее. Мадам надо мной смеялась, но пари заключила. Вот сегодня я и пришел… Теперь вы видите, я выиграл… Тсс!

— Какое-то, право, странное пари… — заметил герцог.

— Я тоже так считаю, — перебил его аббат. — Однако, дабы мадам потом не могла оспорить мой выигрыш, я с нетерпением дожидался вас, чтобы вы могли засвидетельствовать мой успех.

Понявшая идею своего любовника герцогиня продолжала притворяться спящей, а ее супруг, поверив в эту невероятную историю, спокойно уселся в кресло. Аббат тем временем оделся, попрощался со стариком и на цыпочках вышел из спальни.

На следующий день, желая довести фарс до конца, аббат пришел в гости к герцогине и ее мужу. Она притворилась, что ничего не знает о ночном происшествии, так как сам герцог не обмолвился об этом ни словом. Аббат ловко перевел разговор на мнимое пари. Герцогиня — великолепная актриса! — подтвердила, что спит очень чутко, и что плану аббата никогда не суждено сбыться. Она даже выразила готовность вернуть назад его слово. Тогда любовник заявил, что условия пари уже были выполнены. Поскольку она, разумеется, это отрицала, он обратился, как к свидетелю, к ее супругу. Герцог, естественно, не стал отрицать увиденного, и герцогиня, разыгрывая удивление и неудовольствие, попросила у него пятьдесят луидоров, чтобы вручить их аббату. Так хитроумный священник, изысканно поклонившись, получил из рук обманутого им супруга выигрыш за несуществующее пари.

Вот такая история. А ведь аббат де Бомон был не просто служителем церкви, а проповедником самого короля. По всей видимости, даже понятия о греховности того или иного поступка в те времена были совершенно особенными, да и весь образ мыслей был таков, что любовь сделалась столь нескромной и доступной, что отношения между мужчиной и женщиной завязывались часто даже без всякой нежности друг к другу, а просто из удобства и физиологической потребности. При этом возмущало всех лишь поведение маркизы де Помпадур. Это и понятно, ведь она была во дворце инородным телом в прямом и переносном смысле этого слова, а, как известно, «что позволено Юпитеру, то не позволено…» Каждый мог продолжить эту фразу в зависимости от своего местоположения по отношению к этому самому Юпитеру.

* * *

Маркиза же не обращала внимания на пересуды и продолжала следовать избранной линии поведения. В 1753 году ей понравился превосходный дворец графа д'Эвре, ныне всем известный Елисейский дворец в Париже, официальная резиденция президента Французской республики. Она сказала об этом Людовику XV, и он в ту же минуту дал ей на его покупку 730 000 ливров. Такой вот королевский подарок к наступающему Новому году…

Однако, войдя в купленный дворец, маркиза нашла его не совсем достойным себя и взяла еще 500 000 ливров для того, чтобы сделать его более, как ей казалось, красивым и удобным. Деятельная женщина переделала весь первый этаж, украсив его новыми коврами и гобеленами. На окнах она приказала повесить экстравагантные шторы по 5000–6000 ливров каждая.

Внутренние работы были доверены