Слова сияния - Брендон Сандерсон

Им отдернул руку и подождал. Спрен медленно двинулся вперед — робко, как крэмлинг, выползающий из трещины после шторма. Когда он остановился, из него крошечными ростками поднялся свет. Такое странное зрелище.

— Ты интересный опыт, друг мой, — сказал Им, когда световой блик стал прежним. — В котором я имею честь участвовать.

— Я... — произнес спрен. — Я...

Фигурка спрена вдруг задрожала, а затем стала более яркой, как будто свет сфокусировался.

— Он идет.

Им встал, внезапно встревожившись. Снаружи, на улице, что-то двигалось. Что там? Соглядатай в военной форме?

Но нет, всего лишь ребенок, заглядывающий в открытую дверь. Им улыбнулся, открыл ящик со сферами и впустил в комнату больше света. Ребенок отшатнулся, прямо как спрен.

Сам спрен куда-то исчез. Он поступал подобным образом, когда поблизости появлялись другие люди.

— Не нужно бояться, — сказал Им, садясь обратно на табурет. — Заходи. Дай мне взглянуть на тебя.

Грязный маленький беспризорник оглянулся. Он мог похвастать только оборванными штанами, без рубашки. Впрочем, здесь, в Ири, где и дни, и ночи обычно теплые, это было общепринято.

Ноги бедного ребенка были грязными и исцарапанными.

— Так дело не пойдет, — проворчал Им. — Заходи, юноша, располагайся. Подберем что-нибудь для твоих ног.

Он придвинул одну из своих маленьких табуреток.

— Говорят, что вы ничего не берете, — ответил мальчик, не двигаясь.

— Не совсем так, — ответил Им. — Но я думаю, ты найдешь цену приемлемой.

— У меня нет сфер.

— Сферы не нужны. Платой станет твоя история. Твой опыт. Я бы их послушал.

— Говорят, что вы странный, — проговорил мальчик, наконец заходя в лавку.

— Верно, — согласился Им, похлопав по табуретке.

Беспризорник робко шагнул к сидению, пытаясь скрыть хромоту. Он принадлежал к народу ириали, хотя его золотистые волосы и кожа потемнели от грязи. Насчет кожи было не вполне ясно — требовался свет, чтобы ее рассмотреть, но волосы определенно золотистые. Признак его народа.

Им жестом показал ребенку поднять здоровую ногу, затем достал полотенце, намочил его и вытер грязь. Он не хотел делать примерку на такие грязные ноги. Было заметно, что мальчик отставил хромую ногу назад, будто пытался скрыть, что она обернута тряпкой.

— Итак, — сказал Им, — твоя история?

— Вы старый, — ответил мальчик. — Старше всех, кого я знаю. Старый дедушка. Вы уже должны все знать. Почему вы хотите меня слушать?

— Одна из моих причуд, — пояснил Им. — Давай-ка послушаем твою историю.

Мальчик вздохнул, но заговорил. Кратко. В этом не было ничего необычного. Он хотел удержать свою историю в себе. Медленно, тщательными расспросами, Им вытягивал слова. Мальчик родился сыном шлюхи, и его прогнали, как только он смог заботиться о себе сам. Беспризорник полагал, что это случилось три года назад. Теперь ему было около восьми лет.

Слушая, Им сначала почистил ногу, затем подрезал и подпилил ногти. Закончив с одной, он потянулся к другой ноге.

Мальчик неохотно ее поднял. Им размотал тряпку и обнаружил на ступне нехороший порез. Туда уже попала инфекция, и по ноге ползали крошечные красные пылинки спренов гниения.

Им помедлил.

— Нужны какие-нибудь башмаки, — сказал беспризорник, глядя в сторону. — Я не могу без них.

Порез на коже был неровным.

«Перелезал через ограду, наверное», — подумал Им.

Мальчик посмотрел на него, изображая беззаботность. Такая рана ужасно замедлила бы пострела, а на улицах подобное легко могло означать для него смерть. Им знал все это слишком хорошо.

Он посмотрел на мальчика, заметив тень беспокойства в маленьких глазах. Инфекция поднималась вверх по ноге.

— Друг мой, — прошептал Им. — Я полагаю, мне понадобится твоя помощь.

— Что? — спросил беспризорник.

— Ничего, — ответил Им, потянувшись в ящик стола.

Свет исходил только от пяти бриллиантовых обломков. Каждый приходящий к нему беспризорник их видел. До сих пор у Има отбирали сферы только дважды.

Он залез глубже, выдвинув скрытый отсек ящика, и достал оттуда более яркую сферу — брум, торопливо скрыв свет в кулаке, пока другой рукой доставал немного антисептика.

Мальчишке, которому необходимо оставаться на ногах, одного только лекарства недостаточно. Неделями лежать в постели для исцеления, постоянно применяя дорогие лекарства? Невозможно для беспризорника, который каждый день борется за пропитание.

Им вытащил руку с зажатой в ней сферой. Бедный малыш. Похоже, болело просто невыносимо. Мальчик, судя по всему, должен лежать в постели с лихорадкой, но каждый беспризорник знает, что нужно жевать гребнекорник, чтобы оставаться настороже и бодрствовать дольше, чем следовало.

Рядом из-под стопки лоскутов кожи выглянул искрящийся светом спрен. Им приложил лекарство, затем убрал его и поднял ногу мальчика, тихо напевая.

Сияние в другой руке Има погасло.

Спрены гниения сбежали из раны.

Когда Им убрал руку, порез зарубцевался, цвет кожи вернулся к нормальному, признаки инфекции ушли. Пока что Им использовал эту способность только считанные разы и всегда маскировал ее под лекарство. Она не походила ни на что, о чем он когда-либо слышал. Возможно, именно поэтому он ее получил — так космер мог испытать новинку.

— Эй, — сказал мальчик. — Стало намного лучше.

— Я рад, — ответил Им, возвращая сферы и лекарство в ящик. Спрен спрятался. — Давай посмотрим, есть ли у меня что-нибудь подходящее для тебя.

Он начал подбирать обувь. Обычно после примерки башмачник выдворял клиентов из лавки и мастерил безупречный комплект обуви специально для них. К несчастью, для этого мальчика ему пришлось взять уже готовую пару. У него побывало слишком много беспризорников, которые никогда не возвращались за своей парой башмаков, заставляя его беспокоиться и гадать. Может, с ними что-то случилось? Или они просто забыли? Или их природная настороженность взяла верх?

К счастью, у Има имелось несколько хороших, крепких пар, которые могли подойти мальчику.

«Мне нужно больше обработанной кожи», — подумал Им, делая заметку.

Мальчишки не заботились об обуви как следует. Ему требовалась кожа, которая прослужит долго даже без ухода.

— Вы в самом деле собираетесь дать мне пару башмаков, — удивленно проговорил беспризорник. — Просто так?

— Просто так, не считая твоей истории, — ответил Им, надевая проверочный башмак на ногу мальчика. Он отказался от намерения научить беспризорников носить носки.

— Почему?

— Потому, — сказал Им, — что ты и я — Единое.

— Единое что?

— Единое существо, — объяснил Им. Он отставил башмак и взял другой. — Давным-давно существовал только Единый. Единый знал все, но не испытал ничего. И тогда Единый стал многими — нами, людьми. Единый, который одновременно и мужчина, и женщина, поступил так, чтобы испытать все вещи.

— Единый. Вы имеете в виду бога?

— Да, если ты хочешь так его называть, — ответил Им. — Но это не вся правда. Я не признаю бога. Ты не должен признавать богов. Мы, ириали, являемся частью Долгой Тропы, на которой эта земля — четвертая.

— Вы говорите как священник.

— Не признавай и священников, — продолжил Им. — Тех, что приходят к нам проповедовать из других стран. Ириали не нужны проповеди, только опыт. Так как каждый опыт отличается, он приносит целостность. В конечном итоге все соберется обратно — когда будет достигнута седьмая земля — и мы снова станем Единым.

— Таким образом, вы и я... — произнес беспризорник, — одно и то же?

— Да. Два разума одного существа, которые проживают разные жизни.

— Это глупо.

— Просто зависит от точки зрения, — сказал Им, посыпая ступню мальчика порошком и снова натягивая на него пробную пару. — Пожалуйста, пройдись немного.

Мальчик бросил на него странный взгляд, но повиновался и сделал несколько шагов. Он больше не хромал.

— Точка зрения, — произнес Им, подняв руку и пошевелив пальцами. — С очень близкого расстояния пальцы могут казаться отдельными и одинокими. В самом деле, большой палец может думать, что у него очень мало общего с мизинцем. Но с определенной точки зрения он осознает, что пальцы — это часть чего-то большего. Что на самом деле они Едины.

Беспризорник нахмурился. Кое-что, вероятно, выходило за пределы его понимания.

«Мне нужно говорить проще, и...»

— Почему вы палец с дорогим кольцом, — спросил мальчик, шагнув в другую сторону, — а я должен быть мизинцем со сломанным ногтем?

Им улыбнулся.

— Я знаю, что это звучит несправедливо, но не может быть несправедливости, так как мы все, в конце концов, одно и то же. Кроме того, у меня не всегда была эта лавка.

— Не всегда?

— Нет. Думаю, ты удивился бы тому, откуда я. Пожалуйста, сядь обратно.