Слово короля. Часть первая (СИ) - Ник Фабер

шрам к веренице других.

Выждав несколько секунд, Халид провернул клинок в ране, чувствуя, как остриё скрежещет о кость и высвободил его, вытерев лезвие о пропитанные потом штаны Шехара.

— Знаешь, получилось даже забавно, — со смехом в голосе пробормотал он, кончиком пальца проверяя заточку ножа. — Наиб сказал, что шейх просто не знает, что с тобой делать. Вроде бы и убить стоило, но просто так делать это жаль. А использовать тебя пока возможности нет.

Халид бросил взгляд на прикованного к стулу принца и улыбнулся одними губами.

— Зато, похоже мы сможем ещё долго с тобой развлекаться, — с издёвкой в голос произнёс он, наклонившись к своему пленнику.

Их глаза на несколько мгновений встретились. Шехар собрал все силы, которые у него только оставались и плюнул своему мучителю в лицо. Последняя жалкая попытка хоть как-то ответить своему противнику, оскорбить его, превратилась в ничто. Халид лишь рассмеялся, вытерев с лицо сгусток слюны и крови. Он уже давно научился не обращать внимания на подобные вещи. Размахнувшись, он со всей силы ударил принца по лицу. Голова Шехара дёрнулась в сторону, веером разбрызгивая в стороны кровавые капли. А затем ещё раз, от нового удара. И снова.

Халид дёрнул рукой, смахивая со кровь со своей руки. Убрав нож в ножны на бедре, он присел перед безвольно обвисшим на стуле Шехаром. Если бы не удерживающие его наручники, младший брат мёртвого короля давно бы рухнул на пол.

— Ну что, ваше величество. Каково это, оказаться на этом самом месте, а? Спорим, ты никогда и не думал, что с тобой произойдёт что-то подобное. Ни с кем из вас, пока вы все смотрели на таких, как я с высока. А теперь? Сейчас, вы лишь куски безвольного мяса в мои руках. Ай? Ты слышишь меня?

Заметив, как что его пленник не может даже установить зрительный контакт, Халид дал тому несколько сильных пощёчин, чтобы привести его в чувства, но это помогло слабо.

— Поганый щенок, — Халид рассерженно повернулся к двум молчаливым солдатам, стоящим у дальней стены. — Дайте ему ещё одну дозу. Эффект слабеет.

— Сэр, мы уже вкололи ему четыре штуки, — осторожно ответил один из них. — Врачи предупреждали, что если продолжать, то его сердце может не выдержать. Лучше подождать и...

— Быстро вкололи ему ещё дозу!

Яростный крик Халида эхом ударил по комнате. Он не привык, чтобы его приказы обсуждались. И стоящие перед ним солдаты хорошо знали, что бывает с теми, кому могло взбрести в голову перечить их командиру. В конце-концов — они выполняют приказ.

— Да, сэр.

Солдат подошёл к столу и зарядил в инъектор новый картридж взамен использованного. Сделав это, он уже приготовился сделать новый, пятый по счёту укол, когда его прервал звук тяжёлого металлического засова. Другой из подчинённых Халида, открывший дверь в комнату для допросов вошёл внутрь, удостоив измученного и раненного пленника лишь быстрым и лишённым какого либо интереса взгляда.

— Сэр, с вами хочет поговорить полковник Абал.

— Хорошо, — Халид тихо выругался. Он не любил, когда его прерывали. — Передайте ему, что я сейчас подойду.

Единоличный властитель тюрьмы «Тихар» махнул рукой, жестом приказав солдату не делать инъекцию.

— Ладно, дадим парню немного отдохнуть. В конце концов, если он не способен говорить, то никакого диалога у нас с ним не получиться, — бросил и рассмеялся.

— Конечно. Вернуть его в камеру?

— Пусть пока побудет здесь. Я вернусь через час. Следите за ним.

Дверь открылась и закрылась вновь.

В комнате повисла тишина, прерываемая скрежетом металла по бетону, когда пара оставленных с Шехаром солдат отодвигали небольшие столики, с лежащими на них медицинскими инструментами и предметами, которые Халид использовал во время своей «беседы» с принцем.

Шехару огромных трудов стоило не провалиться в забытье. Даже не смотря на то, что эти ублюдки накачивали его стимуляторами последние четыре часа, его организм был слишком истощён и ослаблен, и последняя доза препаратов действовала значительно хуже, чем все предыдущие.

Уже почти три дня он находился в руках Халида. И каждый из этих трёх дней больше напоминал ему ад. Если в первый день у Шехара ещё оставалось какое либо присутствие духа и он пытался храбриться, буквально заставлял самого себя поверить в то, что ещё не всё потеряно, то сейчас...

Сейчас ему было уже наплевать. Он был настолько измотан голодом, нехваткой сна и пытками, что практически готов был сломаться. Казалось, что даже простые попытки связно мыслить требовали слишком больших сил. Уже сейчас, Шехар не испытывал никаких иллюзий относительно своей собственной судьбы. Он умрёт. Скорее всего болезненной и ужасной смертью. Но даже это не так сильно волновало его, как то, что он не сможет сделать то, на что в конце концов решился. Момент величайшего просветления за последние пол года ушёл. Растаял, словно мираж над жаркими песками Каркадана. Все стремления о которых он думал — были безжалостно развеяны предательством самого близкого человека из оставшихся у него.

И теперь, всё, что ему оставалось — это боль и мучения от рук этого мясника.

Шехар никогда не был особенно религиозным человеком. Но именно сейчас. В этот самый момент. Если бы перед ним появился сам дьявол, предлагая шанс в обмен на его собственную душу, то Шехар согласился бы не раздумывая.

***

— Что с мальчишкой?

— Он всё ещё жив, наиб, — с нескрываемым и искреннем уважением в голосе ответил Халид, сидя в своём кресле. — Как ты и просил, я был с ним мягок.

Изображение его собеседника на экране усмехнулось.

Деврадж Керан Су. Сын одного из богатейших и влиятельнейших людей планеты, давно отказался от собственного имени, фамилии и всей той роскоши, которая была с ними связанна. Мужчина, ещё в бытность подростком был замечен Русталом, по достоинству оценившем энергичность, жестокость и целеустремлённость молодого юноши. Будущий Шейх Судьфара быстро распознал в мальчике то, чего не было у других его сверстников. Он с прекрасной ясностью увидел пустоту в его сердце, образованную роскошью, богатством и вседозволенностью, дарованными ему состоянием и положением его отца. Многие люди на его месте могли бесконечно пресыщаться удовольствиями, становясь слабыми и ленивыми. Они теряли какой либо смысл своей собственной жизни. Ведь зачем им к чему-то стремиться, когда уже имеющаяся в их руках власть и богатство могли дать им всё, чего они хотели. Утолить любую потребность. Любой, даже