Дочь врага для Темного (СИ) - Орлова Юлианна

— Поднять, — приказал охране.

Они схватили Макарского за руки и прицепили цепями к потолку. Изрезанное тело кровоточило. Так и нужно. Каждому воздается за грехи.

— Признай свою вину, и ты умрешь быстро, — схватил биту.

— Пошел…к черту, — Макарский сплюнул кровь к моим ногам.

Ну что ж. Видит Бог, я пытался. Несколько ударов по коленным чашечкам, и эта сука в очередной раз завопила не своим голосом.

— Проси!

В ответ звучал булькающий звук от скопившейся во рту крови.

— Пошел…

— Если ты так хочешь туда, то, пожалуйста, — последний удар пришелся по лицу в область переносицы. Кровь залила пол.

Позднее машину депутата Макарского найдут в речке, тело невозможно будет опознать, рыбы сильно повредят его.

Зато это станет очередным предупреждением для тех, кто не согласен с устоявшимся порядком вещей.

43

НАДЯ

Я помешивала ненавистный мне овощной суп, изо всех сил стараясь не вывернуть содержимое желудка наизнанку. Врач посоветовал добавить овощей, даже если это вызывает приступы тошноты. Помимо низкого гемоглобина, у меня наблюдалась нехватка витаминов. А так как врач был старой закалки, единственный русский в клинике «ПарМед», одними таблетками отделаться мне не удалось.

— О нет, я просто не смогу! — отложив тарелку в сторону, я резко встала изо стола. Допустила еще одну опрометчивую ошибку, от чего в глазах потемнело. Успела в последний момент ухватиться за стол и начала часто дышать. Вот так.

Вдох. Выдох. Все хорошо.

Каждый день был похож на предыдущий. Не сосчитать, сколько раз я думала бросить все и вернуться. Безысходность и отчаяние стали моими постоянными спутниками. Потом я садилась, гладила свой пока что плоский живот и возвращалась в исходную колею. Ожидание и смирение.

Утро начиналось с тошноты, и пока мой желудок окончательно не прочищался, делать что-то ещё было невозможно.

По совету своей соседки, именно ее муж встретил меня тогда в аэропорту, потому что оказался другом Никиты, я пила имбирный чай. Скажу честно, становилось проще, но не будешь же все время хлестать имбирный чай. Нужно и нормальную пищу поглощать.

— Ты какая-то бледная сегодня, — мы сидели с Валей на улице, впитывая в себя солнечные лучи Бруклина. Не такой модный район, но спокойный. Имея огромный запас денег, я могла бы жить в Ист-Сайде с видом на Гарлем. Но мне не хотелось ничего, а тут было много наших. И все-таки несмотря на знание языка, не хотелось очутиться совсем уж в чужеродной среде.

Так казалось, что я ближе к родине.

— Плохо спала.

— Ты должна высыпаться и меньше нервничать, Надя. Не волнуйся, там…точно все нормально или терпимо. Было бы плохо, Сережа бы сказал.

— Понимаешь, я без связи абсолютно. Что там… — прикрыла глаза, подавляя очередные слезы. Нет. Не буду плакать.

— На это и был расчёт. Послушай, я не лезу в мужские дела, но из того немного, что смогла узнать…могу сказать наверняка: для всех ты должна была исчезнуть. Чтобы никто не мог добраться даже при наличии связей и денег.

В ее словах был толк, да я и сама понимала абсолютно простые вещи. Вероятно, сейчас проблема заключалась именно в скачущих гормонах. Мне в один момент хотелось плакать, а в другой смеяться от простых вещей. И пусть порой негативные эмоции переполняли душу, внутри я все равно имела маленькую искорку счастья.

Мы посидели еще немного, после чего я отправилась в свою новую квартиру. Стоило провернуть дверной замок, как все внутренности болезненно сжались. Я не понимала, почему именно такие ощущения настигли меня дома. Ключи упали на пол, но внимание моментально переключалось на другие вещи. Например, на незначительную перестановку. И запах. Мускусный мужской.

Я втянула воздух и чуть не захлебнулась всепоглощающими эмоциями. Слишком яркими, слишком острыми. Грудину сдавило, пока я медленно продвигалась внутрь.

Дверь сама захлопнулась от сквозняка, я вздрогнула, сканируя пространство.

Сердце стучало где-то в горле, я опустила руку на живот в защитном жесте, словно так могла что? Успокоиться? Смешно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Прямо напротив за кухонным столом сидел Арслан, склонившись над моими медицинскими справками. Снимок узи он сжимал пальцами левой руки, а правой ладонью впился в взлохмаченную шевелюру.

Время остановилось. Он все смотрел и смотрел, словно не слышал моего довольно громкого вторжения. Большим пальцем водил по черному снимку, а затем закрыл глаза и тяжело выдохнул.

Вязкая слюна застряла в горле. Каждый вздох медленно возвращал в реальность. Оживший сон.

Сколько человеку надо для счастья? Мне раньше казалось, что много, но сейчас вдруг снизошло озарение. Мне хватило одного взгляда на него, чтобы почувствовать себя счастливой. Вот так появление определенного человека в вашей жизни может или вознести до небес, или втоптать в грязь. В моем случае были оба варианта. Но несмотря на всю боль, та сжимающая горло железяка наконец-то распустилась.

Рашидов отмер и наконец-то посмотрел на меня. Никогда не видела его таким потерянным. На удивление, меня не откинуло в нашу последнюю встречу. В голове просто отчетливо звучала мысль, что так было нужно. Но при этом я нисколько не считала, что беременность что-то поменяет в наших отношениях.

Мы как два потерянных путника в пустыне смотрели друг на друга. В ожидании чего? Чуда.

— Почему ты не сказала мне? — сипло прошептал, а затем побил себя по карманам, выудил пачку с сигаретами. Он рвано схватил одну и начал поджигать, а потом замер, зажмурился и скомкал ее.

Я сжала руки в кулаки.

— Разве я могла? Ты четко дал понять мою роль.

Я не злилась. Несмотря ни на что… я этого человека любила, но нельзя просто взять и откатить все назад. Нельзя сделать вид, что не было момента, когда между мной и другом-лжецом он выбрал не меня. Не разобрался. НЕ выслушал. НЕ поверил.

Рашидов резко встал и начал приближаться ко мне. С каждым шагом уверенность гасла, так что я начала отходить назад, упираясь в стенку.

— Не надо, пожалуйста. Нельзя так, Арслан. Просто нельзя, пойми это. Я живой человек, не собачка. Меня нельзя выгнать, а потом позвать обратно.

Мужчина замер посреди квартиры, всматриваясь в мое лицо. Подрагивающие мышцы виднелись из-под обтягивающей футболки. Я только сейчас полностью рассмотрела его. Жадно следя за каждой проскользнувшей на лице эмоцией.

— Я виноват. И хочу все исправить, — сжал губы в тонкую линию.

— Слов недостаточно. А если тебя снова обманут? Подставят. Еще что-то, и все будет указывать на меня, что тогда? Ты заберешь у меня ребенка и выставишь за дверь? — с каждым словом я распалялась все больше.

Минуту назад ведь и не думала произносить всего, но сейчас я чувствовала, что только так смогу донести свои мысли и боль до конца.

Это было хуже пощечины, потому что брови мужчины сошлись на переносице. Больно? И мне было больно, Арслан.

— Не говори чушь, такого не будет никогда.

— Откуда тебе знать?

— Потому что я понял, все понял, и мне чертовски не хочется знать, что понял я слишком поздно.

Он начал медленно подходить ко мне, словно опасаясь, что я сбегу. С каждым шагом моя уверенность таяла. Нельзя было противиться тому, что больше всего на свете мне хотелось его просто обнять.

— У меня проблемы с доверием, цветочек. Глобальные такие. И я не могу простить себе, что тогда…тогда так случилось. Если бы с тобой или с ребенком что-то случилось, я бы просто подох.

Он подошел максимально близко, коснулся ладонью моей щеки. Я так и дышала поверхностно, часто, на пределе своих сил. Арслан смотрел на меня, впитывал каждую частичку, пока я трусливо следила за движениями кадыка. Все не решалась заглянуть в глаза, словно в них отразился бы мой приговор.

Теплые пальцы начали спускаться ниже.

— Можно?

Я кивнула, когда мужчина опустился передо мной на колени, зацепил пальцами свободную белую рубашку и приложился губами к едва-едва выпирающему животу. Тепло расползалось по телу и рождало миллионы мурашек. Слезы навернулись на глаза моментально, как бы я не запрещала себе плакать, как бы не говорила, что все это не стоит того. Но именно вид Рашидова на коленях довел меня до конца, того самого, за которым скрывались неконтролируемые эмоции.