НАСТОЯЩЕЕ ИМЯ - Данил Корецкий

– Это по моей вине, Станислав Владимирович! – "покаялся" Макс, который

– Так вот, перед нами поставлена задача, – Яскевич многозначительно поднял палец к потолку, хотя над его кабинетом находились Африканский сектор, этажом выше – подразделение радиоперехвата, ещe выше – небо с Господом Богом и никто из этих вышерасположенных субъектов никаких задач Западно-Европейскому

– …поставлена задача по обеспечению положительного решения Линсеем Джонсоном столь важного для нашей страны вопроса. При этом оказать влияние на

– Интересно, кто же, и каким образом?

– Вы, – спокойно сказал Яскевич.

– Я?!! – Макс подскочил в кресле.

– Да, вы, – невозмутимо повторил Станислав Владимирович.

– Сын супругов Томпсонов, кураторов покойного лорда Колдуэлла – агента советской разведки, оперативный псевдоним "Бен". И одновременно опекуна и наставника Линсея Джонсона, которому Джонсон обязан всем в жизни и на могилу

Яскевич наклонился к Максу, приблизившись почти вплотную и говорил медленно и размеренно, пристально глядя ему в глаза, чтобы каждая фраза, каждое слово впечатывалось в мозг. Это уже была не просто беседа, а инструктаж на

– К людям, севшим на тридцать лет в тюрьму, но не выдавшим Колдуэлла, Джонсон должен испытывать самые теплые чувства. Ибо стоило разоблачить лорда Колдуэлла как советского шпиона, карьера Линсея лопнула бы, словно мыльный пузырь. И сейчас он служил бы рядовым клерком в какой-нибудь захудалой конторе.

Начальник сектора замолчал, по прежнему глядя Максу в глаза. Он знал, что

– Благодарность не входит в число непреложных добродетелей, – пробормотал

– Нет, – Яскевич уверенно покачал головой. – Наши психологи составили подробную модель личности Джонсона. Его реакции просчитывались. Ситуация многократно моделировалась на компьютере, по всем правилам теории игр. Он джентльмен по натуре. Для него значимы добрые поступки. К тому же у него было тяжелое детство. Страдания мальчика, потерявшего родителей по вине его патрона – фактор, позволяющий прогнозировать очень высокий процент вероятности нужного

– Значит, пять с половиной процентов – возможность неудачи? Отказ,

– Вы хороший аналитик! – Яскевич пожевал губы. – Именно эти варианты. И именно в этой последовательности. Соответственно – два с половиной процента,

Макс усмехнулся.

– Значит, у меня есть двухпроцентная возможность присоединиться к родителям? Мне она не кажется очень маленькой. К тому же я всегда вытаскиваю из

– Возможность провала есть всегда, – взгляд Яскевича был открытым и честным. – Но вряд ли английский суд признает преступлением вашу просьбу помочь

– Может быть Джонсон и так решит вопрос положительно…

– Может быть, – кивнул Яскевич. – Но дело нельзя пускать на самотек.

Хотя взгляд у него оставался открытым и честным, в душе поднялась муть из обрывков совести. Если Птицы сдали Колдуэлла ЦРУ, то вполне возможно, что Джонсон находится на связи у американцев. А те противники кредитования России. И их методы могут отличаться от гуманных принципов британского правосудия. Но

– Мне нужно будет прикрытие. Причем из людей, которым я доверяю.

– Есть конкретные кандидатуры? – Яскевич перевел дух. Он не был до конца

– Да, есть. Подполковник госбезопасности Веретнев и майор Савченко, -

– Веретнев, Савченко… Погодите, – Яскевич наморщил высокий лоб. – Но ведь

– Ну и что? В форме им там не ходить, удостоверений не предъявлять.

– Действительно… Ну что ж, давайте оформлять командировки…

***

Вечером неожиданно позвонила Маша.

– Ты не собираешься возвращаться? – убитым тоном произнесла она. – Что за глупости, Макс! Нельзя же ревновать к прошлому… И цепляться за слова, которые вырвались в такой момент! Хотя я и понимаю, как тебе это было обидно. Ну извини

Голос девушки дрожал, а при последних словах она разрыдалась.

Макс молчал. Вспышка ярости прошла почти сразу, но пережитая обида

Все же Маша была единственным близким ему человеком. И он не ожидал, что она позвонит. Уж больно самолюбива и обидчива, а после того, как он банально

– Ты меня слышишь, Максик? – прорывался сквозь слезы родной грудной

– Хорошо, приеду. Не плачь. Все забыто.

Сердечности в голосе не было. Маша заплакала ещe сильнее. Макс оттаял и ранка в душе перестала саднить. Он хотел сказать что-то теплое и хорошее, чтобы успокоить девушку, но вдруг услышал из прихожей подозрительный звук. Как будто

– Не плачь, – отстраненно повторил он и положил трубку.

Снаружи действительно пытались открыть дверь, хорошо, что он поставил замок на предохранитель… Макс метнулся в кухню, схватил нож с острым концом, крадучись вернулся в прихожую. Оказалось, что выработанные в свое время рефлексы никуда не исчезли: ладонь привычно подбросила оружие, определяя центр тяжести и развернула острием к локтю – для удара с замаха. Нож действительно

Макс бесшумно встал за стену рядом с дверным проемом, согнул руку, торец пластиковой рукоятки уперся в плечо. Когда дверь раскроется, она прикроет его на миг – этого вполне хватит. Но дверь не раскрывалась. Вместо этого резко задребезжал вмсящий над ней звонок. Он вздрогнул, но тут же понял, что тайный

На цыпочках отошел, выдержал паузу, тяжело ступая, вернулся за простенок

– Кто здесь?

– Фокин из ФСБ! – ответил уверенный низкий баритон.

– И что дальше?

– Открывайте, Максим Витальевич, разговор есть.

– Мы же уже разговаривали…

– Теперь про другое поговорим. Про Евсеева…

Вот тебе раз! Как же он разнюхал?

– Вы один?

– Один.

Макс перехватил нож острием вперед – для удара снизу. Отщелкнул

– Без резких движений! – строго предупредил Макс.

– Могу даже руки поднять, – огромная фигура с вытянутыми вперед руками

Макс закрыл дверь, щелкнул выключателем.

– Проходите в комнату, майор. Руки можете опустить.

– Уже подполковник, – пробурчал гигант. Нож он будто не заметил. Привычно расстегнув изрядно потасканную куртку, он шагнул к столу и сел в то кресло, в

– Быстро! – удивился Макс. – Поздравляю!

– Какое отношение ты имеешь к Евсееву и его бриллиантам? – без предисловий начал гигант, доставая из внутреннего кармана куртки сложенные в

– К каким бриллиантам? – искренне удивился Макс.

– К вот этим! – Фокин развернул бумаги. Ксерокопии расписки Евсеева и

– Два миллиона, девятьсот тысяч… – начал читать Макс, недоуменно

– Два миллиарда девятьсот миллионов двести сорок тысяч долларов! Ничего

– А вот твоя фотка! – подполковник подсунул ему второй лист. – Все это я

– Кто такой Атаманов? – искренне удивился Макс.

– Начальник службы безопасности "Консорциума". Терпеливо разъяснил Фокин.

И буднично добавил:

– После того, как ты его взорвал.

На этом спокойствие подполковника закончилось.

– Не валяй дурака, – рявкнул он, поднося к лицу Макса ещe одну ксерокопию

– Я располагаю чрезвычайными полномочиями и могу вмиг свернуть тебе шею! Спецсплав чемодана, спецвзрывчатка – все сходится на тебе! И Куракин искал тебя, а нашел бомбу в твоем чемодане! Я могу прямо сейчас засадить тебя за решетку, прокурор без звука даст санкцию, даже без этого документа! Но я не

Гигант осекся.

– Чего ты улыбаешься? Что смешного?

– Да то… Я тоже выполняю специальное задание. Хотя такой бумажки у меня

Фокин выставил перед собой огромную ладонь.

– Постой, постой… Я не хочу тебе ничего плохого. Я хочу одного – разгромить "Консорциум", выжечь это змеиное гнездо! У меня к ним личные счеты,

Гигант говорил искренне, даже суровые черты лица разгладились и глаза утратили жесткий прищур. Сейчас перед Максом сидел не громила, не эфэсбэшник, не следователь с чрезвычайными полномочиями, а обычный мужик, сильно битый

Карданов задумался. Сентиментальность не является достоинством разведчика, да и любого человека, делающего серьезную работу. Если оценивать с профессиональных позиций, то гость проявил слабость и вовсе не заслуживал ответной откровенности. Но все эти позиции рассчитаны не на живых людей, а на бесчувственных роботов с нервами из проволоки, сердцем из железа и мозгами из

– Этот чемоданчик я не смог доставить по назначению в девяносто первом году. Что внутри, я не знал. А Куракин думал, что там вот эти бриллианты. Потому он стал искать меня повсюду, нашел, отобрал чемодан и открыл его в

Фокин помолчал, переваривая услышанное.

– А где бриллианты? Почему они искали не Евсеева, а тебя? И откуда

Макс пожал плечами.

– Не знаю. После того, как Куракин со своей сворой взлетел на воздух, на меня ещe дважды нападали, пытались увезти куда-то… Очевидно думают, что камешки у меня, или я знаю, где они. Раз эти документы нашли у Атаманова, значит он и