Подвиги Слабачка - Алексей Артов

– Что, даже когда оружия нет?

– Да, сопротивление – это уже оружие, даже если оружия нет!

– А значит, он хочет нас совсем-совсем разоружить?

– Лишить нас даже желания сопротивляться? Лишить нас нашего последнего оружия?

– Да!

– А как он это сделает?

– Он уже это делает! Во-первых, вон, обманывает!

– Да? И как?

– А вон, как будто не к нам, а сам – к нам! Всё, вон, ближе да ближе!

– А во-вторых?

– Он вливает в нас страх!

– А?.. Он же просто идет?

– А разве он вам не показывает, какой он огромный?

– Показывает?!

– А какой он сильный тем, что заставляет дрожать и небо, и землю? Не показывает?

– Ой! Ой! Показывает! – раздаётся много голосков.

– А вдруг он нас просто обходит?

– Ага! В нас есть еще последняя надежда! А вот, когда окажется, что он пришел всё-таки к нам, что будет с нашей последней надеждой?

– Ой, ой, она… пропадёт!..

– А если и она пропадёт?

– Тогда мы не будем защищаться!

– А когда мы не будем защищаться?!

– Ой, ой, тогда мы точно пропадёом!

– Ой, ой, пропадём, пропадём!

– Ой, ой, нас всех съедят!

– Съедяат!

– Ой!

А земля содрогадась и Гора Паук приближался, с каждым шагом всё больше сравниваясь с горой.

Зажигание душ. Страх главаря

– Никто не пропадёт! Никого не съедят! – выкрикнул Слабачок.

– Слабачок, но ведь те гигантские камни, которые ты возносил всё выше и выше, для этого паука просто крупицы песка!

– Опасность – прибавляет сил. И чем больше сама опасность, тем больше в тебе сил! – отвечал Слабачок.

– Ой, а мне эта опасность ничего не прибавила! – сказал кто-то, дрожа.

– И мне! – пропищал ещё кто-то, весь дрожа.

– Ой, и мне!

– Ой, а мне кажется, что нам опасность, все же, что-то прибавила, ой!

– И что же она нам прибавила?

– А я, кажется, догадываюсь, что.

– Так, что же?

– Ой, она нам прибавила… стра-ха!

– Это потому, что вы боитесь! – продолжал уверенно Слабачок.

– Ой, боимся!

– Ой, и ещё как!

– Но я тоже боюсь! – удивил всех Слабачок.

– Тыи?!

– Я!

– И ты не боишься об этом открыть всем?

– Не боюсь!

– Какой он смелый, если не боится открыть свои страхи!

– Но ведь в тебе нет страха?!

– Поэтому ты и не можешь бояться.

– Страх во мне есть!

– Ой, караул!

– Караул!

– И в нём есть страх!

– Даже в Слабачке есть страх, караул!

– Он, тоже боится, караул!

– Караул!

– Да, во мне есть страх, есть – страх за вас, но во мне нет страха – страха за себя! – продолжил Слабачок раскрывать свои тайны.

– И что, он всё равно ведь – страх?!

– Страх за себя лишает сил, а страх за других сил прибавляет! А вы ведь хотите почувствовать в себе силу, а не бессилие, как сейчас? – затряс кулачками передних лапок Слабачок.

– Хотим!

– Хотим!

– Хотим!

– Тогда мы должны бояться друг за друга, каждому надо бояться за каждого, за всех остальных!

– Все должны бояться за всех?

– Да? – вопрос со всех сторон.

– Да! И только не бояться за себя!

– Да!

– Да!

– Боишься за себя – не спасаешь никого и не спасаешь себя!

– Да!

– И не спасаешь даже себя, даже тем, что прячешься, что убегаешь! – зажигал Слабачок всех огнём смелости.

– Не спрятаться! Не убежать!

– Да! Страх за себя – это трусость!

– А страх за других – это смелость! – увлекал Слабачок.

– Да, потому что укрываешь собой других!

– Становишься прикрытием для других!

– Щитом!

– Защитником!

– И может из-за тебя спасутся хотя бы другие!

– И может другие спасут тебя!

– И может из-за всех спасутся все!

– Мы из трусишек превратимся в бесстрашных!

– Мы будем воинами!

– Мы вместо бессилия почувствствуем силу!

– И чем больше боящихся не за себя, тем больше защитников!

– Воинов!

– Бесстрашных!

– Бесстрашных воинов!

– И чем больше опасность? – вопросил Слабачок.

– Тем больше страх всех за всех! – кричали очень многие из всех.

– И тем больше наша сила! – поставил Слабачок точку.

Щитом от беды. Врагом к врагу

Пошел навстречу пауку Слабачок.

– Эй, огромный, как скала, и страшный, как черная туча, скажи нам, кто ты!

– Что-что? Я что-то слышу, но понимаю, что ничего не слышу! Ха-ха! – надсмехался злодей.

– Эй! – изо всех сил прокричал Слабачок.

– Какой же ничтожный мой враг, если у меня не хватает сил его увидеть и услышать! – паук, наклонив голову-тело вниз и как можно ниже приседая, поворачивался во все стороны, пытаясь разглядеть у себя под лапами того, который что-то «пищал».

– Эй, злодей! – снова крикнул Слабачок.

Очень хотелось пауку, чья голова была на высоте горы, расслышать смельчака–наглеца, стоящего у подножья травы. Нашел он тогда самый большой бамбук, вырвал его из земли, обломал по краям, и получилась у него труба для слуха. Приложил он один край к уху, а другой край опустил в траву. И давай этой трубой-палкой-дубиной по траве елозить, останавливаясь да прислушиваясь. По Слабачку чуть-чуть не попадал, Слабачка чуть-чуть не затоптал. Наконец попала труба на Слабачка. Закричал тогда в трубу Слабачок:

– Эй, злодей! Не наглей! Назад поворачивай и иди откуда пришел, пока жив-здоров! – прокричал-пропищал Слабачок, а в трубе крик его, громом прогремев, в ухо Гпаука стрелой вонзился! Аж подскочил негодный, бросил трубу, завизжал-заверещал, на месте запрыгал. Ухо лапами погладить пытается, а прикоснётся, ещё больнее ему приходится.

– Смотрите!

– Смотрите! – закричали муравьи.

– Слабачок ударил гору-паука!

– Больно страшилищу!

– Ударил не чем-нибудь, не кулаком, а языком!

– Больно от языка!

– Словом ударил!

– Этого словом не ударишь!

– А чем же!

– Да криком-звуком!

– Да так, что ухо опухло-покраснело у злодея!

– Возьми трубу! – прокричал Слабачок. – Отыщи меня и найди ума говорить со мной!

– Да не кричи ты так! Не баси, не гуди ты так! И так одно ухо прострелило! Не хватало, чтобы и другое опухло!.. Ой!.. – неожиданно осекся паук. – А почему я тебя так хорошо слышу? Как с пауком-здоровяком-близнецом разговариваю! То ли мой слух усилился, то ли голос твой?! Наверно слух мой! Не нужна труба мне! А нужно мне тебя в траве найти, да и в землю втоптать!

– Ищи не ищи, топчи не топчи, а меня тебе не найти, и до меня даже не дотронуться!

– А вот и посмотрим, – зло взревел паук, – а вот увидим, когда тебя слышать перестанем!

– Слышать меня перестанешь, когда дышать не станешь!

– Что-о?! Затопчу-у, задавлю-у! – затопал паук по траве-мураве, землю сотрясая, пыль поднимая.

Не стал Слабачок под пауком скакать. Убежал из травы, запрыгнул на башню свою, взобрался на неё дотуда, откуда выше паука сделался.

– Эй, палконогий и полнотелый! А теперь тебе меня видно? А теперь тебе меня слышно?

– О-ой! – затряс паук головой. – Сначала писк, а потом гул от травы шел! О-ой! А теперь откуда гул пошёл, с горы? Возрос – выше стал, крошка-враг?! Меня, меня выше?! Ха-ха-ха! Или на что-то взобрался? Где ты, букашка?

– Эй ты, подлая таракашка, не примешивайся ко мне, к достойной и честной букашке!

– Мало мне писка и грома, и гула! Меня ещё и оскорбляют! Где ты, мизерный злодей! Будешь первым, кого я съем сегодня!

– А я тут, на башне! Не видишь? Али зрение, как у слепого?

– На какой-такой ещё башне?

– А на этой, перед тобой.

– Это эту верёвочку-ниточку ты называешь башней?

– Эта веревочка не из верёвочек, а из камней. И до неба до самого дотягивается! И вправду, как слепой, ты зряч.

– Башня?! Ха-ха-ха! Твоя верёвочка из камней сейчас рассыплется, как карточный домик! Хе-хе-хе-хе!

– Кто хвалится, тот похвальбой подавится.

– У? У-у-у-у! Тебя смельчака-наглеца с этой ниточки слижу, а твою верёвочку-башню разорву-разломлю и… и всеми остальными полакомлюсь! Но прежде я тебя и всех вас страхом попытаю, а заодно и повеселюсь-потешусь: с жертвочками поболтаю. Хах-хах-ха-ха! И тебе, блоха, докажу, что ты предо мной ничто. Отвернусь от тебя и ничегошеньки ты со мной не поделаешь!

Устрашение жертв

Отвернулся Гпаук от Слабачка и повернулся к муравьям и муравьишкам.

– Эх, крошки с ножками, – обратился он с сочувствием. – Видите, что я паук самый большой на свете?

– А как зовут паука самого большого на свете?

Смягчилось страшилище, но продолжило устрашающе:

– Кто боится меня и кто любит меня, называют Дрым-Брымом меня!

– Тебя все любят, но только любят бояться! Поэтому тебя никто не любит, – прокричал Слабачок.

Пришлось снова обернуться к Слабачку злодею:

– Ха-ха! Как ты догадался? Ты знаток злодейских душ?! – удивлённо-обрадованно сказал Дрым-Брым.

– Глаза и уши подсказали.

– А как зовут тебя, у которого уши и глаза умеют нашептывать мысли? Или Умничек или Поганчик? Или… Дурачок? Ха-ха-ха!

– Слабачок! – начал Слабачок с гордостью называть своё имя, но закончил неуверенно и даже стыдливо: – Слабачок? Ха-ха-ха-ха! А больше подошло бы «Хилячок»! Ха-ха-ха-ха!