Путь ( 2 книга - 6 книга) (СИ) - Игнатов Михаил Павлович "Аорорн"

– Собрались, бездельники! – под сводами пещерного хода заметался новый крик Аймара. – Сбили строй! Это всего лишь Зверь. Слепой Скорпион. Ну!

Последний свой вопль он поддержал техникой, притянув взгляд засиявшим обращением к Небу. Два вдоха он наполнял, уже проявившееся, обращение земной техники, а затем к Скорпиону устремились пять голубых шаров.

Пронеслись над головами стражников, ударили по поднятым клешням, гладкой броне морды. Рассыпались осколками.

Рядом кто‑то выругался:

– Зверь этапа Мастер.

Ему ответил злой голос:

– Ты думал, Сердце Стихии не получит стража?

– Построились! Сейчас он ударит!

Меня обдало жаром, не думая, я рванул в сторону, через миг Думейн догнал меня, вжал в неровную стену, закрыл собой, окончательно заслоняя происходящее. Вовремя. Зелёную мглу разогнал яркий голубой свет, раздался тонкий свист, послышались крики боли. Думейн выругался, развернулся, толкнул меня спиной, не давая пошевелиться, выставил свою дубину‑цзянь. Снова обдало жаром, у самого лица в камень ударила голубая игла, высекла искры, которые ветер швырнул мне в глаза.

Думейн рявкнул:

– Тола! Назад! Ко мне, защищай лекаря.

Через три вдоха вторая спина закрыла меня собой, зажав между щитов своих тел. Что происходило дальше, я уже не видел. Слышал лишь крики и приказы. Ощущал, как то и дело охранники машут оружием, отбивая то, что отправлял в нас Зверь. Всё вокруг то и дело озарялось вспышками техник. Сама схватка продлилась около тридцати вдохов и закончилась воплем:

– Лекаря!

Думейн отшагнул в сторону, давая мне свободу, и я тут же двинулся к месту схватки, оглядываясь на ходу в поисках раненых. Таких вокруг нашлось много, но большей части моя помощь явно не требовалась. Царапины и лёгкие раны или же мёртвые тела, разрубленные на части. Слепой Скорпион, похоже, использовал воздух, и я как раз проверял, сколько всего у меня осталось стихиальных зелий земли.

Тушу Зверя уже разделывали два стражника, орудуя огромными тесаками на коротких древках, странной помесью меча и копья. Рядом стоял ещё один стражник, подсвечивая им Светочем. Влево, к самой стене стащили всех, кому требовалась помощь, избавив меня от поисков и суеты.

Похоже, что ранен оказался и сам Аймар. Он, скрестив ноги, погруженный в себя, сидел между клешнями убитого Зверя. На руке, плече и груди были видны прорехи в броне.

Я предвкушающе улыбнулся, пользуясь тем, что на меня никто не смотрит. Двинулся к Аймару.

Через мгновение ухмылка сменилась гримасой боли, заставив меня сосредоточиться на привычной повторялке: «Этому слуге нужно вылечить господина, этому слуге…»

Мне оставалось три шага, когда Аймар открыл глаза. Я едва успел спрятать гримасу, застывшую на моё лице, склонив голову, стараясь, чтобы голос не дрожал, произнёс:

– Господин, сейчас я помогу вам.

Мне оставался всего шаг, когда Аймар приказал:

– Стой.

Я поднял глаза, справившись с собой и постарался вложить в вопрос всё то удивление, что сейчас ворохнулось в груди:

– Господин?

– Помогай остальным. У меня ничего серьёзного. Умение твари разделилось на всех и пострадали слабейшие.

Я бы мог возразить. Покрытый узорами доспех Аймара сейчас заляпан свежей кровью. Но между мной и Аймаром возникла фигура Пиня. Он зло спросил:

– Лекарь, ты не слышал приказа господина?

Мне оставалось лишь кивнуть:

– Слушаюсь.

Только отвернувшись я позволил себе проявить чувства, беззвучно прошептать одними губами: «Дарсово отродье». Затем двинулся к лежащим у стены. Жаль, что этот Зверь жил здесь один.

А в этом можно не сомневаться. Слишком уж спокойны стражники. Я бы на их месте по‑прежнему таился после подобной схватки в этой пещере, возможно, полной опасностей. Они же впервые за много дней разделывали тушу прямо на месте сражения, зажгли, пусть и не в полную силу, Светоч. И это в темноте пещеры, где до этого нужно было сдерживать даже стон.

Невольно я бросил взгляд назад, туда, откуда мы пришли, где осталась огромная пещера с таким же огромным Зверем, покрывающим весь свод. Там, перегораживая проход, сияла тёмно‑серая пелена и развевались у стен два флага с почти чёрными, узкими и длинными полотнищами вдоль древков.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вот, оказывается, в чём причина подобной смелости…

Ладно, за дело. Я отвернулся от формации, увидел, как впереди засияла такая же и скользнул взглядом вдоль ряда раненых стражников. Знакомое лицо там нашлось, и он точно будет последним в очереди. Зотара не вижу, хотя, это ничего и не значит. С его силой и статусом долгового, он явно стоял в первых рядах сражения, так что для него всё могло окончиться плохо.

Но сначала дело и я склонился над первым раненым.

Следов яда нет, но умение Зверя пробило Воину грудь насквозь. Совсем недалеко от сердца. Две лечилки он уже принял. Кровь вроде не льётся. Наружу. Но на губах вздуваются кровавые пузыри при каждом вдохе.

Поневоле начнёшь завидовать сам себе. Этот Воин, похоже, пожалел денег и не сумел закалить своё тело алхимией, а теперь не такая уж серьёзная рана убивает его. Касание Забвения бесполезно. Не с раной возле сердца. Только моя Длань Возрождения. Но стоит ли использовать её?

Стражник захрипел, и я, плюнув на свои размышления, вскинул ладонь, проливая на него сияние техники. Спустя всего пять вдохов ему явно стало легче дышать, и я шагнул дальше. И дальше. И дальше. Пока не остался только один раненый.

– Ну, ты долго ещё будешь тянуть время?

Я отмерил десять капель Сильфания, словно имел дело с Закалкой, огрызнулся на упрёк Кирта:

– По‑твоему, я не стараюсь?

– Видимо, нет. Брат Эрой справлялся в пять раз быстрей.

– Я что, должен лечить на бегу? – заметив, как Кирт ухмыльнулся, достал из кисета зелье выносливости. – Мой удел спокойствие Павильона, а не дебри лесов и пещер. Это тебе больше тренироваться нужно было в поместье, а не распивать вино. Глядишь, сумел бы увернуться или разрушить умение Зверя.

Едва Кирт снова открыл рот, как я мстительно ливанул ещё одно зелье в рану. Алхимия, которую нужно принимать внутрь. Кирт взвыл, отдёрнул руку и с ненавистью зыркнул на меня, кусая губы. Я же переждал вспышку небольшой боли от проснувшегося с опозданием контракта Саул, коснулся кисета, пряча пустой фиал и лишь затем покачал головой:

– Эх, какой сильный яд у этой твари. Давай руку обратно, буду продолжать.

Кирт помедлил, но придвинулся ближе, подставляя, распоротое умением Зверя, предплечье под свет. В ране отчётливо виднелись светло‑синие прожилки. Как удачно. Я без тени сомнения поднял ладонь. В теле Кирта, конечно, есть чужая стихия, но, думаю, он со временем справился бы и сам. Но не рискнул проверить чистоту своей стихии и вместо этого дождался меня. Зря. Вот это риск так риск. Хилден мог бы много рассказать о том, как я «лечу». Кирт, не ведая о моих мыслях, недовольно процедил:

– Вот увалень. Дай тебе оружейную технику и тебя сожрут прежде, чем ты наполнишь её энергией.

Я не ответил, занятый техникой. Саднящие меридианы? Ерунда. Смыть своей более чистой стихией стихию Зверя с помощью Небесной Реки? Легко. Кирту? Как бы не так.

Поэтому я использовал не сто тридцать пять узлов Небесной Реки, а сто семьдесят узлов Синего Жемчуга. Между мной и Киртом на мгновение загорелось обращение к Небу. Слишком быстро, слишком ярко, чтобы он, ослеплённый, успел заметить символы в нём. Остальные, что обернулись на вспышку, не в счёт. Внешний вид созвездия у большинства техник не определить со стороны, если нет наглядного проявления: числа элементов, расстояния, скорости и прочего. Никто и не узнает, что я не поскупился ни на стихию, ни на дух в Синей Жемчужине.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Старик Фимрам говорил, что стихия лекаря тоже может стать ядом? Отлично. Самое время проверить это побочное действие. На Кирте. До этого я хотел отправить свою духовную силу в чужое средоточие. Когда шагнул к Аймару, то так и хотел сделать, видит Небо.

Но сейчас, остыв, пока больше двух сотен вдохов возился с ранеными, я передумал. Кирт не Аймар. Его смерть не заставит исчезнуть контракты над частью стражников. Да и нет никакой уверенности, что это вообще смертельно. К тому же любой может увидеть, что рана Кирта не так уж и велика. С чего бы это ему стало хуже, едва лекарь тронул его рукой?