Новенький (СИ) - Инфинити Инна

Он так и не узнал меня, это очевидно. Конечно, запомнил, потому что я хожу на каждое заседание суда с Антоном, но не узнал во мне того мальчика. И если тогда еще во взоре судьи Рузманова можно было прочитать сочувствие, то сейчас лишь цинизм и бессердечие. Впрочем… Сколько у него было уголовных дел, по которым он выносил приговоры? За эти годы, наверное, тысячи. Вряд ли он помнит все.

Я слишком много о ней думаю, о дочке судьи. Это бесит меня, я хочу выбросить ее из головы, но она очень плотно там поселилась. Вросла и пустила корни. Они, сука, проросли до самого сердца. Я столько времени мечтал ее найти, потом уже отчаялся, смирился, и вот — бойтесь своих желаний.

Соня, Соня, Соня.

Черт…

Забыть, вычеркнуть, стереть. Ее имя, ее образ.

Я не могу с собой совладать и нахожу ее в соцсети. В Москве не так уж и много Софий Рузмановых, поэтому мне не составляет труда ее отыскать. Как назло, у нее полностью открытая страница, так что я шарюсь по ней часами. Здесь десятки фотографий ее счастливой и улыбающейся. Она одна, с младшей сестрой, с друзьями, с каким-то светловолосым парнем. С книгами в руках.

Красивая. Какая же она красивая.

Но отвращение к ее отцу, а автоматически и к ней, захлестывает меня с головой снова и снова. Я уже близок к тому, чтобы расхерачить долбанный ноутбук, если это поможет мне держаться и не заходить на ее страницу.

Она стала мне сниться. Ненавижу эти сны, в которых она такая красивая и добрая. Манит меня пальцем, а я, как слепой котенок, иду. Она все дальше и дальше, а я все за ней и за ней. И вот, когда я наконец-то беру ее за руку, она растворяется. И в этот момент я просыпаюсь.

Девочки, в предыдущей главе было полгода назад, а в этой два месяца назад. Обращаю ваше внимание, что в предыдущей главе были следующие фразы: "Время идет, ничего не меняется" и "Но все же, когда спустя какое-то время, Коршун очень настойчиво предлагает мне увидеться, я соглашаюсь". То есть, предыдущая глава охватила четыре месяца.

Глава 45.

Дима Соболев

Полтора месяца назад

«У меня на хате туса в пятницу, приезжай, поболтаем», получаю новое сообщение от Коршуна.

Мне становится настолько противно, что я морщусь. Не хочу к нему ехать. Я вообще не понимаю, почему Коршун ко мне пристал. Так-то я брат человека, который заложил его следствию.

Но Коршун постоянно мутит схемотозы, и я хочу быть в курсе того, что он думает и планирует. В конце концов, от этого может зависеть дальнейшая жизнь и свобода Антона.

Я приезжаю в дом Коршуна в пятницу вечером. Здесь, как всегда, толпа народу. Зачем он постоянно зовёт этих людей? Он хоть сам их знает? В гостиной накурено, и не только сигаретами. Гости разбиты по кучкам: кто-то просто разговаривает, кто-то пьет, а кто-то сосется по углам.

Среди девушек я замечаю Таню. Наша с ней связь оборвалась, когда начались проблемы у Антона. Мне было не до личной жизни, поэтому я просто перестал ей звонить, а на ее редкие звонки не поднимал трубку.

Таня в низких джинсах и коротком топе, оголяющем часть живота. Девушка не видит меня, потому что очень занята флиртом с каким-то явно нетрезвым парнем. А я разглядываю Таню и невольно сравниваю ее с другой девушкой… Не хочу произносить ее имя даже мысленно.

Сейчас ярко-красные волосы Татьяны и кожа в автозагаре кажутся мне омерзительными. Я даже слегка ежусь от брезгливости, когда вспоминаю наши ночи. Перед глазами снова становится она. Чистая и искренняя. Совсем не такая, как Таня.

Трясу головой. Нет, даже Таня лучше, чем она.

Быстро взбегаю по ступенькам на второй этаж, пока меня никто не заметил. Там у двери Коршуна немного собираюсь с духом, пару раз стучу и тут же распахиваю. Ничего не меняется. Сколько раз я сюда ни приходил, а картина всегда одна и та же: Коршун, как король, развалился в большом кресле, курит кальян, а по бокам рассредоточены его шестерки.

— О, Соболь! — восклицает быстрее, чем я успеваю поздороваться. — А я тебя ждал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Привет. Что ты опять от меня хотел? — решаю перейти сразу к делу.

Стула, на который я обычно сажусь, нет, поэтому я опускаюсь на диван справа от Коршуна. Он поворачивается корпусом ко мне.

— А чего так недружелюбно? — скалится.

— Слушай, у меня мало времени, мне некогда ходить по тусовкам. Что-то срочное?

— А чем это ты занят? — прищуривается.

Он что, позвал меня, допытываться, чем я занимаюсь в свое свободное время?

— Ну, вообще-то, я еще в школе учусь. И завтра у меня уроки.

— Завтра суббота.

— Мы учимся по субботам.

Сейчас я вру. В одиннадцатом классе у нас нет уроков по субботам.

— А ты выглядишь старше, чем школьник, — пробегается по мне взглядом.

— Это комплимент?

— Безусловно.

— Так что ты хотел? — поторапливаю его.

— Выпьешь? — кивает на бутылку виски на журнальном столике между его креслом и диваном.

— Нет, я несовершеннолетний, — снова вру. Мне исполнилось восемнадцать в декабре.

— Ладно, я позвал тебя по делу.

Да неужели мы подошли к главному!

— Слушаю тебя.

— Я все-таки хочу достать компромат на следствие…

Мой тяжелой вздох прерывает речь Коршуна.

— На каком еще языке я должен тебе сказать, что не умею ничего взламывать? Ну не умею я! НЕ-У-МЕ-Ю, — произношу по слогам

Коршун на секунду замолкает, внимательно всматривается в меня, будто пытается понять, вру я или нет.

— Тогда, может, ты знаешь кого-то, кто мог бы это?

— Нет. Откуда?

— Если ты шаришь в компах, возможно, у тебя есть какие-нибудь знакомые хакеры. Я хорошо заплачу.

— У меня нет таких знакомых, — я уже теряю терпение. — Правда, нет. К тому же ты серьезно думаешь, что прокурор или судья будут хранить на себя компромат в сети? Ты думаешь, они такие лохи?

— Я думаю, в их переписках можно найти много интересного.

— Слушай, ты же платишь судье, соответственно, ты точно знаешь, что он берет взятки. Почему бы тебе просто не написать на Рузманова в ФСБ? Мол, берет взятки, я сам ему давал, вот доказательства.

— Так не пойдет, — разочарованно цмыкает. — Во-первых, я же не лично встречаюсь с Рузмановым и даю ему деньги в руки. Там очень длинная схема из посредников. Рузманова я вижу, только на заседаниях суда, когда он продляет мне подписку о невыезде. Во-вторых, я тогда сам взяткодатель, а это тоже статья.

— У нас есть еще одна идея, — неожиданно подает голос один из шестерок Коршуна. Я поворачиваю голову в его сторону. Кажется, это Семен.

— Какая? — устало спрашиваю.

— Надавить через семью.

— Что? — не сразу понимаю его слова.

— Через семью надавить, — повторяет чуть четче. — У прокурора наверняка есть дети, у судьи тоже. Можно их найти, ну и как-нибудь поближе с ними познакомиться… — противно хихикает.

По позвоночнику тут же проходит неприятный холодок, и я натягиваюсь, как струна. Первое, что приходит мне в голову, — эти уроды доберутся до нее. От одной мысли, что они узнают о ее существовании, приблизятся к ней, мои руки автоматически сжимаются в кулаки.

— Да вы все чокнулись! — выплевываю с яростью. — Вы договорились с судьей, сидите под подпиской о невыезде, можете отделаться условным сроком, но все равно ищите себе приключения на задницу!

— Это всего лишь один из вариантов, — разводит руками Коршун. — Это просто мысли.

— Херовые у вас мысли! Вы собрались угрожать семьям судьи и прокурора, вы вообще в своем уме!?

— Мы еще никому не угрожаем. Мы просто рассматриваем разные варианты.

— Да вы ненормальные! — повышаю голос еще сильнее. — Я не собираюсь в этом участвовать. Мне не нужен уголовный срок за угрозу семьям следствия. Вы делайте, что хотите, но без меня.

Я поднимаюсь на ноги и направляюсь к двери, как меня догоняет голос Коршуна:

— Да не будем мы ничего такого делать! — я останавливаюсь, взявшись за дверную ручку, и разворачиваюсь к Коршуну. — Это просто мысли. Возможно, не совсем здоровые. Но все же, может, у тебя будет знакомый, который сумеет проникнуть в личные мессенджеры…