Славия. Паруса над океаном - Александр Белый

Сейчас под нашу руку официально отошел поселок с населением в четыре с половиной тысячи человек. «Подданство» теперь принимал Иван, он же возвел в ранг воинов триста шестьдесят молодых парней. Двести семьдесят из них, а также сотня местных девок отправились с караваном дальше, на освоение новых земель. Пошли дальше и половина бывших новобранцев, а теперь уже воинов племени Мбуязы, а также все сто пятьдесят их негритянок. Сам же Мбуяза остался здесь и буквально на следующий день под руководством одного из строителей на месте будущего города они приступили к возведению казармы.

Молва о нас пролетела птицей, и дальнейший путь к будущей столице никакими неприятностями омрачен не был. По пути следования нам удалось миновать еще три деревни, вожди которых встречали нас торжественно, предлагали пищу, кров, а также обогатили меня на тридцать восемь больших слоновых бивней, которые обещал забрать, возвращаясь. Немного поднаторев в местных наречиях, проводил переговоры и рассказывал об условиях будущих взаимоотношений. Никто от вассалитета не отказался, и под мою пяту и пяту Ивана головы склонили все.

Вспоминая недавно прошедший бой и глядя на вышагивающих рядом новых чернокожих новобранцев, преисполнился искренним уважением по отношению к их погибшим отцам – бесстрашным воинам, которые без сомнения по силе духа не уступали воинам нашего казацкого рода.

В той истории в клан зулусов объединились именно эти племена. Они серьезно реорганизовали армию, единообразно вооружились ассегаями и щитами, отработали неплохую пехотную тактику и поддерживали жесткую дисциплину, даже за малейшую провинность виновник нес единственное наказание – смерть. Точно так же карались внебрачные отношения с противоположным полом, а разрешение на вступление в брак получали лишь отличившиеся в боях воины, а также ветераны, увольнявшиеся с военной службы в результате ранений, увечий или особых заслуг.

Покинуть поле боя считалось у них самым позорным деянием. После этого даже близкие родственники покойного труса в ранг воина не возводились никогда, то есть не могли не только жениться, но и вступать в половые отношения, ибо дети в таком роду появляться не имели права. Поэтому негры дрались либо до полной победы, либо до последнего вздоха.

Сопротивляясь порабощению британцев, во второй половине девятнадцатого века в англо-зулусской войне они, вооруженные всего лишь копьями-ассегаями, бесстрашно шли против пушек, картечниц Гатлинга и винтовок Снайдера. Свободу, конечно, потеряли, ибо противостоять такой военной мощи оказались не в силах, но, как это ни странно, пролив море крови, смогли разбить авангардный английский отряд. А если бы их вооружить соответственно?

Сам для себя решил, что, кроме аннексии территорий и политической ассимиляции (кроме социальной ассимиляции этноса), никаких расовых интриг против местных аборигенов плести не станем, так как привести они могли только к расовой непримиримости. В этой истории подобные события еще не произошли, не пришел еще Великий Белый Миссионер, который на протяжении двухсот пятидесяти лет в черном аборигене воспитывал бесправного рабского скота. Пусть и не произойдут. Пусть ими лучше занимается церковь, в данном вопросе она и в реальной истории была неплохим регулятором, все же признала негра – человеком с душой. Данная дискуссия о полуразумных бездушных тварях, которую в угоду рабовладельцам вела в основном католическая церковь, смутила умы представителей «высшей» белой расы (от смерда до короля), заставила думать о своих исключительности и величии по отношению к черно-желто-красным дикарям и явилась основным катализатором рождения взаимной ненависти.

С отцами-священниками разговор на эту тему у меня состоялся. Обсудив вопрос всесторонне, мы пришли к выводу, что все проблемы расового антагонизма до конца вряд ли решим, но нивелируем точно.

Шагая во главе каравана по лесистым холмам и саванне Южной Африки, нередко задумывался, а правильно ли выбрал территорию для экономической и научно-технической базы? Перебирая все «за» и «против», в конце концов утвердился в правильности принятого решения.

Во-первых, в той жизни в ЮАР прожил и проработал много лет, облазил фактически все промышленные зоны страны. И не боялся спать в селении зулусов в районе угольных шахт города Спрингс, а с одним из номинальных вождей был в нормальных товарищеских отношениях. То есть знал ситуацию изнутри, познакомился с местоположением ресурсов, что позволит сейчас в течение полугода-года организовать элементарные производства, начать развивать промышленность, экономику и двигать прогресс.

Во-вторых, это никому не известное место является самым удобным для накопления войск, расположено сравнительно недалеко от будущего театра военных действий. А ведь времени до начала Войны за испанское наследство, то есть фактически нынешней Первой мировой войны, которая должна превратить Англию в Великую Британию, самую могущественную страну мира на столетия вперед, остается совсем ничего – двадцать лет. Но чтобы этого не случилось, чтобы успеть вмешаться и сместить векторы развития истории, нужно спешить. И тогда чопорная Европа больше никогда не будет считать брата-славянина человеком второго сорта, ибо чопорными и высокоразвитыми теперь станут именно славянские народы.

В-третьих, любые серьезные вопросы сегодня можно решить только силовыми методами, значит, мне нужны воины! Но не крестьяне, а настоящие солдаты! И много! Здесь, а еще в Северной Америке они есть, нужно просто прийти с кувалдометром, за пять – десять лет создать обстановку корректного вассалитета, затем мобилизовать кровожадных дикарей, обучить, вооружить и отправить в бой. Правда, высокотехнологическое оружие им в руки давать не следует ни сейчас, ни в будущем. А те, кто боится негра с ружьем, должны помнить, что без боеприпасов ружье – это обыкновенная железная палка.

Таким образом, проблем строительства вооруженных сил нового типа не существует. Теоретическая база подготовлена, осталось воплотить замыслы в жизнь. Ну а где отрабатывать практические навыки, как тактические, так и стратегические, мы найдем.

Европейские военачальники нынешних армий к своему личному составу относятся из рук вон плохо, и это – мягко выражаясь. С появлением в войсках новых средств уничтожения ближнего, эффективных даже в руках необученного простолюдина, тысячные армии профессионалов сменились на многотысячные толпы вчерашних мужиков. Их поставили в строй, как пушечное мясо, собирающее стрелы, пики, пули и шрапнель противника, это давало возможность небольшой группе настоящих воинов решить боевую задачу. А те, которые оставались в живых, ценой своей крови получали малую толику опыта и поднимались над вновь призванным мясом на одну ступеньку вверх.

В условиях дефицита адекватного населения в своей армии такое расточительное отношение к живой силе я позволить себе никак не мог. И совсем не потому, что у меня еще не было миллионов баб, которые нарожают миллионы мальчишек, а потому, что строить армию решил на строго профессиональной основе. Ибо известно еще со времен Древнего Рима, что даже без использования новых вооружений центурия[31] легионеров эффективней тысячного ополчения. А воевать мне придется много.

Однако давно известно и не мной придумано, что абы кого под ружье не поставишь, так как на принятие личного душевного решения пойти в атаку, столкнуться с врагом лицом к лицу способен только каждый двадцатый боец из числа личного состава. Остальные бредут в атаку непослушными ногами, как бараны на заклание, и даже если стреляют, то не в противника-человека, а куда-нибудь в сторону.

Ну привык мужик генетически за тысячелетия, что не положено ему умирать, а положено землю пахать и воина кормить. А вот воспитанный поколениями воин генетически готов и убивать и умирать.

В моей армии не было и никогда не будет мужиков, имелись опытные воины, обученные сражаться с детства. Ими оказались не только выходцы из казачьих семей, но и выходцы из семей местных воинственных аборигенов. Но беда состояла в том, что предки учили их совсем иначе, чем требовали наши нынешние вооружение и оснащение. Поэтому в походе и на привалах выкраивал свободные минуты, чтобы в который раз попытаться вдолбить в головы офицеров и сержантов, каковы тактические приемы и действия подразделений в наступательном, оборонительном бою, действия на марше, а также тактика диверсионно-партизанских действий. Времени с ними проводил много, а они в свою очередь подобные тактические занятия проводили уже со своими командирами подразделений.

Если с кадровыми воинами все было ясно, то нельзя сказать, что у нашего казацкого контингента учеба шла легко, у них вольница с детства в крови. Но прошли они со мной сложный боевой путь и остались живы, озолотились в прямом смысле этого слова, и в конце концов их именами стали называть целые города. Поэтому скрепя сердце слушались беспрекословно, мой авторитет для них стал непререкаемым.