Маленький красный дом - Андерссон Лив

– Он всегда был властным ублюдком. Я должна была догадаться по тому, как он контролировал каждую мелочь, когда мы собирались пожениться. Есть всего два типа мнения: либо его – либо неправильное, как говорится.

Ева села немного прямее.

– Властный?

– О да! – Белла перестала встряхивать лак и отвинтила колпачок. Она поставила флакон на стол, постучала по нему длинным ногтем с лавандовым блеском. – Не так, как некоторые мужья, которые говорят тебе, с кем ты можешь встречаться или куда ты можешь пойти. Ничего подобного. Он контролировал другими способами, странными способами. Как будто он должен был добиваться своего, даже в мелочах. Цвет полотенец в ванной, марка машины, на которой я ездила, то, как я застилала постель. – Белла взяла Еву за руку. – Я даже не уверена, что его действительно заботили эти вещи, но он определенно злился, когда я делала что-то не по-его. Тихо, пугающе, если ты понимаешь, о чем я. – Она покачала головой. – Я могу вынести крик – но молчание в течение нескольких дней подряд? Нет, спасибо.

– Звучит ужасно.

– Еще бы.

– Условия развода тоже он контролировал? – Ева пыталась говорить небрежно, но ее сердце бешено колотилось. Она надеялась, что Белла не почувствует, как бьется ее пульс на запястье.

– У него были нужные связи. А у меня нет.

– Связи?

– Удобно, когда твой шурин – судья.

– Мерзость какая.

– И не говори. У меня была успешная парикмахерская в Нихле. Хорошие клиенты, много работы. Но здание принадлежало моему бывшему. Собственно, так я с ним и познакомилась: он был моим арендодателем. Теперь там прачечная. – Она фыркнула. – Я слышала, что он встречается с какой-то мексиканкой в моем доме, возможно, в моей постели. Держу пари, он трахался с ней еще до того, как мы расстались. – Она оперлась одной рукой о стол, а другой накрыла пальцы Евы своими. Ее ладонь была теплой, прикосновение твердым. – Ублюдок.

– Может быть, именно поэтому его так часто не было дома?

– Считаешь, спал в это время с другой женщиной? – Белла провела кисточкой по ногтю Евы, оставляя кроваво-красную полосу рядом с бледно-персиковой кожей. – Может быть… вполне возможно. Кто знает? – Белла снова фыркнула. – Скатертью дорожка! Пусть теперь та другая разбирается с этим ублюдком. Я уверена, что они стоят друг друга.

* * *

Ева вернулась в отель вскоре после полудня. Она припарковалась на задней стоянке, натянула широкополую ковбойскую шляпу, чтобы скрыть лицо, и воспользовалась черным ходом в здание. Вернувшись в свою комнату, она сняла джинсы и рубашку с блестками и сменила их на льняной брючный костюм. Она положила темные очки и парики, которые купила за городом, в ящики шкафа. Когда в два часа раздался звонок, она спросила, не искал ли ее кто-нибудь.

– Какой-то джентльмен спрашивал о вас, – сообщил менеджер. – Я сказал ему, что вы спите.

В 2:30 Ева покинула отель. Она демонстративно садилась в свою машину, все это время осознавая, что с другого конца парковки за ней наблюдает мужчина. Ей нужно было решить кое-какие задачи. Она позволила полицейскому следовать за ней, водя его за нос в старомодной игре в погоню.

С закрученным сюжетом.

Глава тридцать первая

Констанс ФостерНихла, Нью-Мехико – наши дни

Распятие и змея продолжали преследовать меня. Если в эти игры играл не Джет, то кто? Перед работой я вернулась в библиотеку. Я настроила свой ноутбук, подключилась к бесплатному Wi-Fi и начала поиск. Я просмотрела старые дела в Нихле и ее окрестностях, пытаясь найти какую-то связь с домом на Мэд-Дог-роуд. Кроме близости к тому месту, где было найдено тело Эсмеральды, похоже, не имелось ничего. Я переключила внимание на поиск любого упоминания о двух дальнобойщиках, заключенных в тюрьму за более ранние убийства.

Мне потребовался час и два телефонных звонка, дабы убедиться, что Марк Леброн и Нортон Смоллвуд мертвы. Леброн погиб от ножевого ранения. Смоллвуд перенес инсульт в шестьдесят один год и вскоре после этого умер. Оба мужчины скончались в тюрьме, что, конечно, означало, что, даже если они и стояли за первоначальными убийствами, новые преступления – не их рук дело.

Две вещи в Смоллвуде и Леброне привлекли мое внимание. Сперва упоминание о заупокойной службе Смоллвуда. У него осталась вдова, Анита Линн Смоллвуд, некогда проживавшая в Уэллсе, всего в нескольких остановках вниз по шоссе. Я не смогла найти некролог Аниты, так что она, возможно, все еще была жива. Хотя мне и не удалось обнаружить домашний адрес, я увидела ее имя в списке менеджеров магазина в Санта-Фе. Я собиралась поехать завтра. Стоило попробовать.

Во-вторых, я обратила внимание на расплывчатую ссылку, скрытую в статье 1997 года об убийствах. Репортер упомянул о пропавшей девушке из Филадельфии – девушке, чье тело так и не было найдено.

Филадельфия. Ева была из Филадельфии.

Выйдя из библиотеки, я позвонила Альберто Родригесу. Он не ответил, поэтому я оставила ему голосовое сообщение. Размышления о Филадельфии заставили меня задуматься о семье Евы. Она не была близка со своими родителями – по крайней мере, насколько я знала. Но у нее была кузина, о которой она время от времени упоминала, когда мы спрашивали о нашей семье. Сэнди Дженкинс, племянница ее отца.

Это заняло у меня еще двадцать минут, но я наконец нашла номер телефона Сэнди. Она тоже не ответила, и я оставила еще одно сообщение. Может быть, она могла бы пролить свет на мою приемную мать: кем она была, почему вышла замуж за Лиама Фостера, что случилось с ее дочерью Келси и существовала ли у нашей семьи какая-либо связь с Нью-Мехико.

Я не питала особой надежды на то, что какая-то из зацепок сработает, но я отчаянно нуждалась в ответах, и лучше было что-то делать, чем ждать.

Я не знаю, на что рассчитывала.

* * *

– Кусочек яблочного пирога и чашку кофе.

Я поставила чашку и тарелку перед дальнобойщиком, сидевшим в конце стойки. Он наградил меня десяткой и словами «без сдачи».

Мануэла была права. Вторая половина дня тянулась медленно, и это было хорошо, потому что я не думала, что у меня хватит сил жонглировать толпой, но по мере приближения обеда напряжение росло. Двое одиночек сидели за стойкой, между ними торчал пустой стул, а пожилой бизнесмен занял заднюю кабинку, потягивая несладкий чай со льдом, наш фирменный напиток, и деля свое время между разгадыванием кроссворда и The Wall Street Journal. Он бывал здесь и раньше, но был слишком поглощен головоломками, чтобы вести светскую беседу, и меня это вполне устраивало.

В половине пятого вошла Стелла из хозяйственного магазина и заняла место за столиком. Увидев меня, она ухмыльнулась.

– Решила посмотреть, как идут дела. Похоже, вы с Мануэлой поладили.

Я улыбнулась ей в ответ, радуясь дружелюбному и знакомому лицу.

– Спасибо за совет. Мануэла великолепна.

Я положила меню перед Стеллой, но она покачала головой.

– Просто зеленый чай и несколько печений, если они у вас есть. – Ее белые волосы сегодня были растрепаны и распущены, и она откинула их с лица нетерпеливым движением своей узловатой руки. – Мануэла делает отличное сахарное печенье. Если его нет, то подойдет все, что угодно.

Я рассчиталась с двумя дальнобойщиками и принесла Стелле ее сахарное печенье и чай.

Она предложила:

– Присоединяйся ко мне.

– Я сейчас одна на хозяйстве.

– Ты ведь можешь сделать пятиминутный перерыв, верно? Вини во всем меня, своего старого капризного клиента. – Она дотронулась до тарелки, пододвинула ее ко мне. – Съешь печенье.

– Нет, спасибо.

Я скользнула в кабинку напротив Стеллы и наблюдала, как она ела – осторожно, медленно. Единственный оставшийся посетитель – бизнесмен – был чем-то занят, поэтому я не спешила.

Через несколько минут Стелла тихо сказала:

– Имя, которое я дала. Ты с ним связалась?