Соло для пистолета с оркестром - Наталья Андреева

Наоборот, он готов заплатить из своих. Хорошо, что у него много денег. За большие деньги можно купить все: сообщника, оружие, машину, которую потом можно просто бросить. За ненадобностью. Конечно, его сообщник не догадывался, зачем нанявшему его человеку липовый паспорт и подержанная машина. Каждый раз новый паспорт и новая машина. Но за большие деньги люди умеют молчать и не задают лишних вопросов. Надо, так надо. На свете много чудаков, особенно среди знаменитостей.

Его версия для сообщника была проста: человек, уставший от популярности и поклонников, приезжает ежегодно к матери, но хочет при этом сохранить свое инкогнито. Какой в этом криминал? По официальной версии Андре Никольски с неделю отсиживался в гостиничном номере-люксе, в то время как какой-нибудь Иван Иванович Иванов сливался с толпой и занимался делом, по которому приехал. Причем, выслеживая очередную жертву, он был стопроцентно уверен, что в это время режиссер действительно сидит один в номере и смотрит телевизор. Так было спокойнее. Сообщник охотно его прикрывал. Бывший сотрудник внутренних органов, он был чрезвычайно изобретателен. В том, что касается прикрытия.

Он понимал, что рискует, доверяясь ему, но выбора не было. Этого человека он нашел через частное детективное агентство. А там умеют молчать. Из предосторожности он избавлялся каждый раз и от фальшивого паспорта, и от машины. И готов был избавиться от сообщника, если будет необходимость. Но пока повода для беспокойства не было. Из той же предосторожности оружие он покупал сам. Об этом никому знать не надо. Да и было это всего один раз. Потом он нашел более изощренные способы убийства и стал обставлять все, как несчастный случай.

Когда же купил пистолет, переживал страшно. Больше, чем в тот момент, когда стрелял в жертву. Но его заверили, что пистолет чист. И номера были спилены. Он сделал это всего один раз, может, потому и не попался. Оружие — это рискованно. Куда как проще испортить тормоза у машины. Или оглушить жертву снотворным за ужином в ресторане, а потом загнать машину в гараж и прикрыть ворота. Выхлопные газы сделают остальное.

Первое же убийство далось ему легко. Парнишка вышел подышать и забрел в кустики. Когда его окликнул угрюмого вида мужчина, удивился и хотел что-то сказать, но не успел.

Рассматривая его мертвое лицо, он так некстати подумал, что у этого парня, как и у всех прочих людей, тоже должна быть мать…

КРЕЩЕНДО (Постепенно увеличивая громкость)

Вернулись они уже к вечеру.

— Чем займемся? — спросила Юлия, улыбаясь.

— Мне надо работать.

— Вот как? Ну работай!

Она ушла на кухню готовить ужин, а Глазов расположился на террасе с кучей газетных и журнальных вырезок. Анализировал ситуацию. Здесь ошибаться нельзя. Юлия вскоре пришла к нему, села рядом в плетеное кресло, но Дмитрий поставил тот фильм, что был снят Никольски после убийства Петра Шумова. Хотел еще раз просмотреть все четыре картины, чтобы свести информацию воедино и полностью исключить ошибку.

Она, должно быть, подумала, что сделано это ей назло. В свои планы Глазов ее не посвящал. Сначала она попыталась уменьшить звук маленького цветного телевизора, который стоял на террасе. Но Глазову нужен был именно звук: музыка и речь. Диалоги. Он встал и прибавил громкость, как было раньше.

— Митя, это что, попытка поссориться? — не выдержала Юлия.

— Во-первых, я работаю. Во-вторых, можешь уйти в комнату и посмотреть какой-нибудь сериал. В доме три телевизора.

— Ты меня за дурочку принимаешь? — обиделась та. — По-твоему, меня интересуют только сериалы? Между прочим, я женщина с образованием.

— Нет, я так не думаю, — сказал он, не отрывая взгляда от экрана. — То есть, не сомневаюсь. Насчет образования.

— Митя… — позвала она. — Ты все это уже видел.

— Другими глазами. Не мешай. Пойди, отдохни, книжку почитай.

— Я не выношу одиночества.

— И как давно?

— Всегда.

— Как же ты жила одна после смерти мужа?

— На таблетках. И на своем страхе.

— И как же нам выйти из положения? Я работаю.

— Хорошо, я уйду в сад. Сяду в шезлонг, и буду видеть тебя в окно. Все время.

— А кстати, какое у тебя образование? — уже ей вслед поинтересовался Дмитрий.

— Музыкальное училище.

— По классу? — встрепенулся он.

— Скрипки. А ты думал?

— Ничего не думал. Хорошее образование. И почему ты не работаешь по специальности?

— Где? Музыку детишкам преподавать? Моя скрипка вот уже много лет пылится в шкафу. Я даже не испытываю потребности взять ее в руки. Зачем? Все ушло. Давно… Мой папа был музыкантом. Я с детства брала уроки музыки. Когда окончила школу, поступила в музыкальное училище. Вскоре после этого познакомилась с Петей и… Да ты не слушаешь!

Глазов машинально кивнул и придвинул к себе пачку журналов. Юлия подождала немного его реакции, но, увидев, что Дмитрий погрузился в работу, ушла. Вскоре под окнами террасы появился шезлонг. Альфа легла у ног хозяйки, положив голову на мохнатые лапы.

Дмитрий занимался творчеством, если так можно назвать процесс, в который он погрузился. Задача была сложной: проанализировать информацию, чтобы понять психологию маньяка до конца. Придумать родственную ему душу, которой тот не сможет отказать в помощи. Кинется спасать, отбросив все другие дела.

Глазов увлекся не на шутку. Надо придумать ловушку, которая сработает наверняка. И он снова просматривал эпизоды, где была задействована музыка, прокручивал в уме сюжеты и думал, думал, думал… Не хватало только одной маленькой детали. Штриха к портрету просителя. Наконец, его осенило. Последний, крохотный мазок точнехонько лег на свое место, и пейзаж состоялся.

— Юля! — крикнул он. — Юля, иди сюда!

Та поднялась на террасу, сняла солнцезащитные очки:

— Что такое?

— Сядь. Слушай внимательно. Сейчас мы будем писать письмо.

— Кому? — удивилась она.

— Нашему графу Монте-Кристо.

— И от чьего имени? — с иронией спросила Юлия. — Учти, если он приедет, то разоблачит тебя в один момент. И, вообще, почему это Андре Никольски должен приехать?

— Потому что история будет подлинной. Твоя история. Понимаешь, ему не хочется слышать о проблемах материальных. У него-то денег полно. Господин Никольски ищет родственные души. Людей, по отношению к которым поступили несправедливо.

Она вдруг напряглась. Глазов, не замечая ее состояния, вдохновенно продолжил:

— Изучая его фильмы, я понял следующее. Пункт первый: жертвой должен быть мужчина. Непременно мужчина. Никольски не убивает женщин. Он, должно быть, во всем случившемся винил не жену, а ее любовника, этого Мелешева. Ну, и хочет достойного противника. Мужчину. Пункт второй: письмо должно быть написано женщиной. Сильный пол должен сам решать свои проблемы. С чего это помогать мужчине, если он сам должен постоять за свою честь или честь своей семьи? Вот женщина — дело другое. Она обращается именно к защитнику. К мужчине. Пункт третий: дети. Непременно должен быть пострадавший ребенок. Он сам любит свою дочь и страдает в разлуке с ней. Ребенок, лишившийся материальной поддержки, как в случае с Лизой и в фильме про врача-убийцу. Либо ребенок, родившийся в результате насилия. Как в первом фильме про Дашу Петрову и того парня, что на нее напал. Либо не родившееся дитя. Как в случае с альфонсом, живущим за счет женщин. Он же заставил ее своим враньем сделать аборт. Ты меня поняла? Что с тобой?

Юлия сидела бледная, и ему показалось, что она сейчас заплачет. Дмитрий сообразил, наконец, что говорить о не родившихся детях при ней жестоко. Зачем мучить лишний раз? Заговорил мягче, но настойчивей:

— Ты же сама хочешь, чтобы этого маньяка поймали. Больной человек! Его психика пострадала в результате сильных потрясений. Если его не посадить в тюрьму или в психиатрическую лечебницу, он может покарать и невиновного человека. Сочтет, что тот совершил подлость, в которой его обвиняет какая-нибудь экзальтированная дамочка, и пристрелит. Или тормоза в машине испортит. Запрет в гараже. Мало ли способов? Поэтому ты должна мне помочь. Писать будешь ты.

— Я? — испугалась она. — О чем?

— Правду, и только правду. Мы не будем ничего придумывать. Ты расскажешь о своем несчастье. О годах, полных отчаяния. О долгом лечении. О том, как ты, наконец-то, забеременела, а тут какой-то маньяк убил твоего мужа. Ты потеряла ребенка ё результате сильного стресса. Тебе не хочется жить. Душа жаждет мести. Так ведь и есть? Или я чего-то не понял?

— Но тогда получается, что он…

— Приедет, чтобы убить самого себя? А кого он должен убить? Меня? Нет, дорогая, это есть логический конец истории, совершенно в духе Андре Никольски. Или Акима Шевалье. Он придет, чтобы узнать имя человека, сломавшего твою жизнь, а когда поймет, что это он и есть, сломается сам. Разве я не прав?

— Он не приедет. Не купишь ты его на такие дешевые трюки.