Эммануэль. Антидева - Эммануэль Арсан

– Ваш идеал сконструирован разумом. Вы говорите о разуме, а не о сердце. Вы уверены в том, что абстрактная страсть к мужчине равна любви?

– Разум в любви необходим. Разве любовь без него возможна? Любовь, которую я хочу заслужить – второй интеллект. И мне кажется, смысл человеческой жизни – в стремлении к гениальности.

– Вы отчаянно боретесь с мифами, но, по-моему, ваш эротизм худшая из химер.

– Эротизм – это школа реальной жизни. Я верю лишь в науку, в Архимеда. Божьи законы меня не интересуют.

– Во все времена существовали девушки, которые спали с каждым встречным мужчиной. Мы что – обязаны им прогрессом в науке?

– Ах, кто знает? Если бы эти девушки веками не спасали мужчин от церковного гипноза, быть может, священники окончательно отбили бы у гениев и желание заниматься наукой, и желание жить! Может, если бы не зародился червь в яблоке добродетели и в запретном плоде, наш мир уже давно перестал бы существовать.

Эммануэль начинает кипятиться:

– Из-за ваших глупых законов невозможно быть целомудренной и верной. В наше время иметь множество любовников стало необходимостью – как для революционеров было необходимостью бросать бомбы, даже если они ненавидели грохот и кровь. Виноваты не те, кто уничтожает тиранов. Вспомните инквизицию! Черные души служителей Бога создали на земле ад.

– Критика в адрес Бога уже своего рода признание Бога. Вы верите в него, но вы против него.

– Слишком много чести! Я не столь безрассудна! Но прошлое действительно завязано на Боге, и прошлое – это время ошибок. Сейчас передо мной явилась истина, и если я не вижу в ней Бога, это не моя вина. Не заставляйте меня оборачиваться назад: возможно, тогда я забуду свои обиды.

– Создателя не так просто забыть.

– Думаете? Попробуйте вспомнить о Боге, когда будете испытывать оргазм! Религию придумали люди, которые не занимались сексом!

– Но почему природа столь таинственна? – тревожно вопрошает Анна Мария. – Почему летучие мыши спят вниз головой? Почему вы, умеющая любить и такая красивая, должны умереть? Наука об этом умалчивает.

– Религия тоже. Давайте же попытаемся получить ответы на наши вопросы, вместо того чтобы играть в живопись.

* * *

– В Ангкоре, во времена величия кхмерской цивилизации, – рассказывает Жан за ужином (Эммануэль пригласила Анну Марию и Мари-Анн), – монахи Великого храма лишали невинности девочек, которых приводили туда родители. Обычно им было меньше десяти лет: только бедняки позволяли девочкам оставаться девственницами дольше, так как ритуал стоил довольно дорого, и ростовщики не отдавали деньги без гарантий. Монахи орудовали или пальцами, или членом. Кровь они собирали в сосуд и смешивали с вином. Семьи окропляли этим вином лбы и губы. Каждый священник имел право на проведение одной такой процедуры в год. Позже, когда девочки хотели выйти замуж, они отправлялись купаться в озеро нагишом, и мужчины выбирали жен именно там.

* * *

– Ничто не изменилось, – сказала Мари-Анн, обращаясь к Эммануэль на следующее утро у бассейна. – Буддийские монахи по-прежнему любят девственниц.

– Откуда ты знаешь? Ты побывала в их Кавдинском ущелье?[36]

– Не обязательно иметь опыт, чтобы что-то знать.

– А я слышала, что буддийские монахи вообще не притрагиваются к женщинам.

– Им интересны исключительно девственницы.

– Ха, интересные у них вкусы!

– Они не такие, как мы.

– А где они находят всех этих весталок?

– Это сложно. Теперь сиамские родители не так услужливы.

– А что, теперь они предоставляют своих дочерей не так охотно, как церковные пожертвования? Теперь они не пытаются таким образом укрепить свое положение в обществе?

– Увы! Религию уважают все меньше. Будды больше нет! Теперь монахи сами тратят деньги на свои храмы.

– Каким образом? Ведь они дают обет не прикасаться к деньгам.

– Платят золотом.

– Мари-Анн, ты сама не знаешь, о чем говоришь! Байки про золото придумывают для таких впечатлительных девушек, как ты!

– Не веришь мне, спроси у Мерве.

* * *

Эммануэль не искала встречи со львенком. Шутка Мари-Анн вылетела у нее из головы. Но волею случая она столкнулась с удивительной девушкой в воскресенье утром на огромной паперти храма Изумрудного Будды, где обычно в сопровождении Эи покупала орхидеи. Великолепная грива Мерве напоминала тайский лес, джунгли – с колючками, лианами, гигантскими медно-красными цветами, сверкающими на солнце. Эммануэль отмечает, что форма и оттенок прически прекрасно сочетаются с удлиненной формой глаз, с изящной линией подбородка и даже с линиями алого рта на фоне бледной, почти белой кожи. Лицо Мерве прекрасно смотрится на фоне сиамских крыш: геометрия чудесного тела и геометрия города совпадают.

– Буддийская архитектура и вы гомотетичны, – смеясь, произносит Эммануэль, вспомнив математический термин.

– Вы интересуетесь буддизмом?

– Не слишком.

Эммануэль смотрела на проходивших мимо буддийских монахов в тогах цвета шафрана. Как и положено, они были обриты наголо, у каждого из них ноги и одно плечо оставались открытыми. С монахами шел мальчик лет десяти-двенадцати, он нес большой шелковый веер с вышивкой, похожий на лист священного фикуса. Казалось, монахи просто болтаются без дела, высокомерно поглядывая на окружающих.

– На глубокую медитацию это не тянет, – заметила Эммануэль.

– Ничего, у них есть время.

Мимо монахов прошли девочки в белых блузках с вышитой монограммой школы и в коротеньких плиссированных красных и синих юбках. Служители храма не удостоили девочек и взгляда. «Это не то, что им нужно», – отметила про себя Эммануэль, а вслух произнесла:

– Мне сказали, что они предпочитают совсем юных девушек.

– Дело не в возрасте. Им нужны девственницы.

– Значит, это не легенда?

Эммануэль вспомнила про совет Мари-Анн и произнесла:

– Видимо, о подробностях стоит расспрашивать именно вас.

Эммануэль несколько скептически улыбалась, ожидая реакции Мерве.

Та ответила не сразу: она посмотрела на Эммануэль таким пронзительным проникающим взглядом, что любопытной показалось, будто ее просвечивают рентгеновским аппаратом.

– Вы хотите узнать обо всем просто из любопытства, или вы серьезно интересуетесь проблемой? – спросила наконец львенок.

Звук голоса по интенсивности не уступал взгляду. На короткое мгновение Эммануэль перестала понимать, где находится и что происходит, она совершенно растерялась…

– Больше всего буддийские монахи боятся себя замарать, – объяснила Мерве. – Совокупление с девственницей в этом смысле безопасно.