Удивительное рядом, или тот самый, иной мир. Том 2 - Дмитрий Галантэ

Томарана тем временем продолжала, обращаясь к Юринику:

– То, о чём вы спросили меня, легко было предугадать, если мыслить логически, но могу ли я, в свою очередь, задать вам ещё один интересующий меня вопрос?

Довольный до невозможности Юриник утвердительно кивнул.

– Никогда бы не подумала, что ваша мания любопытства настолько заразительна, мой друг! До чего дело дошло: ничего не могу с собой поделать, любопытно, и всё тут! Откуда вы, молодой человек, узнали про обостряющую чувства настойку? Дело в том, что я сама её придумала много лет назад путём долгого и кропотливого труда по подбору необходимых ингредиентов, всяких трав и корешков, в ней много чего понамешано, всего более десятка наименований. Я всё это время строго хранила тайну даже о самом факте существования подобной настойки, а вы так запросто её разгадали. Как, позвольте полюбопытствовать?

Юриник, вместо того, чтобы ещё больше возгордиться, наоборот, снова стал самим собой и скромно ответил:

– Узнав о наличии в природе обостряющего зелья я, в любом случае, никогда не сумею разгадать его рецепт, а узнал я о нём очень просто: сказал первое, что пришло на ум, когда был поражён вашей осведомлённостью по поводу накормленного усыпляющей травой ворона. Вот и всё.

Несколько раздосадованная Томарана всем своим видом дала понять, что разговор закончен и нам, а в особенности Юринику, более не следует испытывать её терпения, тем более что мы уже давно поели и встали из-за стола, да и говорить больше особенно не о чем. Это, естественно, сразу поняли все, но только не Юриник, который самым бестактным образом открыл рот, чтобы задать свой очередной неуместный вопросик. Но предусмотрительный Дорокорн, стоявший неподалёку и давно пристально наблюдавший за другом, видимо, ожидавший от него чего-то подобного, был начеку. Он проворно выхватил заранее приготовленное и заботливо очищенное варёное гусиное яйцо и ловким, быстрым движением мгновенно запихнул его в приоткрытый рот Юриника. Гладкое яйцо легко проскочило куда следует, от чего Юриник потерял на время всякую охоту задавать вопросы, а занялся тщательным пережёвыванием. И мы ловко уволокли его за собой.

Таким образом, нам без всяких нежелательных последствий удалось достойно завершить последний, можно сказать, прощальный ужин. Мы вежливо откланялись с нашей милой учительницей и отправились в свои апартаменты. У нас оставалось ещё немного времени до начала намеченной операции, где-то около двух часов, не больше.

Устроившись поудобнее, мы сосредоточенно думали каждый о своём и старательно переваривали ужин. На нас напала лень, как часто бывает после тяжёлого дня, особенно, если вдобавок удаётся хорошенько наесться. Говорить не хотелось, все наслаждались ничегонеделаньем, когда Дормидорф нарушил тишину:

– В ближайшее время необходимо проверить, как себя чувствует Коршан, подействовало ли лекарство.

Как всегда единогласно решили отправить на разведку домового, который с готовностью согласился, явившись по первому зову, видимо, чувствовал, шельма, что прокололся тогда с силовым полем и пытался восстановить свою слегка подмоченную репутацию.

Ему всё самым подробнейшим образом разъяснили, и домовой ушёл на задание. Мы ждали, ничего другого нам не оставалось. Через считанные минуты домовик появился вновь. Когда он принялся рассказывать об увиденном, то хохотал настолько заразительно, что и мы не удержались и присоединились к нему. Он не только рассказывал, но и показывал, ловко имитируя походку и повадки Коршана, а если прибавить к этому мимику, жесты и голос, то могу заметить, такого театрализованного представления мы никогда не видели.

– Ворон ошалело слоняется по коридорам без разбора и цели. Он ступает очень нетвёрдой походкой, время от времени даже пытается взлететь, но из этого ровным счётом ничего не получается и тогда он, распустив крылья, волочится по полу, как пергаментный змей, подхваченный слабеньким порывом ветра. А потом вдруг на него неожиданно нападает невесть откуда взявшийся приступ дотошной гигиены, и тогда он принимается с очумело важным видом, раскачиваясь из стороны в сторону и полуприкрыв зенки, тщательно чистить и перебирать свои оставшиеся реденькие пёрышки. Конфуз, да и только! При этом он бормочет что-то нечленораздельное самым дурным голосом. Если бы я не знал заранее, то непременно подумал, что ко всем его гнусным порокам добавился ещё один – пристрастие к одурманивающим веществам. Я видел много таких, когда жил в таверне, где я вас и подобрал… вернее, где вы имели честь и удовольствие познакомиться со мной.

По всему было видно, что домовой начал заговариваться, и потому мы настойчиво попросили его ещё разочек навестить нашего подопытного пациента. Он упрямо упирался и идти никак не желал. Нам пришлось настаивать на этом. Наконец он соизволил величественно и несколько удручённо удалиться, задрав нос. Но, как говорится, недолго музыка играла, недолго ворон танцевал! Максимилиан явился практически сразу и не один, к нашему глубочайшему удивлению. Он волок за ноги совершенно невменяемого ворона, словно полупустой и пыльный мешок с картошкой. Коршан не издавал ни звука и ни капельки не сопротивлялся, он только иногда медленно приоткрывал и закрывал клюв, вываливая набок распухший тёмно-фиолетовый язык. Может быть, язык был вовсе и не распухший, я ведь не эксперт в этом и потому точно не знаю, вдруг он у него такой и должен быть в норме, от рождения? Казалось, Коршан пребывал в глубочайшей и блаженной дремоте.

И пока мы любовались содеянным, домовой вновь заговорил:

– Вот, приволок вам это, ибо подумал, что негоже его бросать в таком виде, чтоб он валялся там, будто совсем никому ненужный! Вдруг ещё кто наткнётся случайно, поднимется тревога или просто затопчут, ещё и покалечат ненароком! Тогда, между прочим, будет жа-алко птичку! Вот я и решил притащить его сюда, но если хотите, то могу отволочь обратно, это для меня раз плюнуть! Но я этого вовсе не желаю делать! И нечего на меня так удивлённо смотреть, Юриник, говорю же – жалко, его ещё можно перевоспитать и я могу этим потом, когда всё закончится, заняться вплотную. И если вам он не нужен, то мне не повредит такой учёный говорящий ворон, тогда мой авторитет среди домових несоизмеримо вырастет.

Говоря это, добряк домовой расхаживал взад-вперёд по комнате, не выпуская из цепких рук лапы ворона, а тот, естественно, волочился следом, туда-сюда, туда-сюда. Его голова подпрыгивала на неровностях пола, а расправленные крылья вывернулись неестественным образом. Он выглядел таким беззащитным и одиноким, что нам тоже стало жаль его, и мы согласились с домовым, который очень этому обрадовался. Юриник, в свою очередь, несказанно обрадовался перспективам, открывшимся перед ушлым домовиком по поводу повышения его авторитета среди домових, но только у него хватило ума не показать вида. Мы надеялись, что это была всего-навсего очередная шутка, на которой не стоит заострять внимания, дабы она поскорей забылась.

Дормидорф подошёл к спящей птице, аккуратно сложил её, распахнул чрево своего обширного вещевого мешка и, достав оттуда какую-то тряпку, разложил её на полу. Затем запеленал ворона покрепче, завернув в несколько слоёв. Тот стал похож на лялю или на берёзовое полено с большим чёрным сучком-клювом, вызывающе торчащим в сторону из дырки, специально оставленной для этой цели. И только после этого Дормидорф довольно небрежно запихнул получившийся тугой свёрток себе в мешок, сказав:

– Так-то оно понадёжней будет во всех отношениях! Авторитет – это очень хорошо и его, как известно, много не бывает, но зато, на мой взгляд, бывает достаточно! Ну что же, время настало, давайте потихоньку пробираться к назначенному месту. Ты, Максимка, пойдёшь первым и обязательно в невидимом состоянии, непременно предупредишь нас, если наткнёшься на засаду, а Банаша пусть идёт сзади нас тоже невидимая, на приличном расстоянии, на случай, если за нами будет слежка или погоня. И тогда она так же предупредит нас об этом. Если у лестницы будет всё в порядке, и мы спокойно пройдём туда, то ты можешь присоединиться к своей милой Банашеньке, только будьте, пожалуйста, где-нибудь неподалёку, вы нам можете понадобиться.

Домовой согласно кивнул и исчез. Закончив сборы, мы осторожно выбрались в центральный винтовой тоннель и направились, как и было условленно, к лестнице в настоящий Подземный город.

* * *

Глава 10

Памятная ночь

До места добрались быстро и без происшествий, если не считать того, что возникла лёгкая перепалка между нашими извечными спорщиками.

– Никогда бы не подумал, что они способны что-то не поделить между собой, – с лёгкой, еле различимой иронией в голосе произнёс Дормидорф, по своему обыкновению цыкая на спорщиков. И только после этого они, наконец, угомонились. А произошло вот что: Дорокорн узрел, как Юриник приглаживает свои неподатливые волосы и придирчиво разглядывает слегка примятую одежду, наводя лоск и красоту.