Бренна земная плоть. В аду нет выбора. Голова коммивояжера - Николас Блейк

Он настойчиво отгонял от себя мысль о ребенке профессора Рэгби, но она гвоздем сидела у него в голове.

— Я не передумал, я…

— Так-то лучше. — Петров стиснул его в объятиях. — Никогда не считал вас робкой душонкой.

Пол заметил, что Энни Стотт скептически смотрит на него. Ведьма. Сущая ведьма со своим нелепым коммунистическим жаргоном и политической паранойей.

— Я говорю лишь, что Рэгби и не подумает сообщить о своей формуле и других подробностях, прежде чем не устроит нам полицейской ловушки.

— Мой дорогой Пол, вы сущий младенец в подобных вещах. Рэгби не сможет обмануть нас.

— Как так?

— У нас будет… друг в Домике для гостей.

— Черт возьми! Вы достаточно предусмотрительны! Вы имеете в виду подслушивающего телефонные разговоры?

— Чтобы избежать какого бы то ни было жульничества со стороны профессора, — широко улыбнулся Петров.

Пола вдруг охватило чувство жалости к этому человеку. Петров был ярким представителем мужского пола: обобщенно он напоминал ему фигуру отца, которого Полу так не хватало в детстве.

— Тогда кто же это?

— О, вы не должны интересоваться. Даже Энни не знает. В таком деле лучше, чтобы каждый из его участников знал поменьше о другом.

— Значит, мы только пешки для вас?

— Каждый из нас пешка, — нетерпеливо сказала женщина, — которой движет рука исторической необходимости.

— Историческая необходимость в данном случае представлена товарищем Петровым?

— Нет-нет, Пол. Я не Бог. Я лишь другая фигура на доске.

— Хотя и сильная. Слон?

— Великолепно! Великолепно! — сказал Петров с мальчишеским энтузиазмом. — Что вы думаете обо мне как о слоне, Энни? Хорошо ли я буду выглядеть в гетрах и с передником на животе?

Мисс Стотт пыталась изобразить на лице улыбку — одновременно подобострастную и неодобрительную.

— Я восхищен всем этим, — сказал Пол. — Каким образом всем удалось узнать, что Рэгби собирается побывать в Домике для гостей в Даункомби?

— Все очень просто. Он был здесь на Рождество в прошлом году, безусловно, чтобы улизнуть от ученого истеблишмента из того места, где он работает. Расспросив кого следует, мы установили, что он снова появится здесь на Рождество. У нас есть свой агент среди этого истеблишмента. Но, к сожалению, он занимает не очень-то высокое положение.

— И это тот, кого вы внедрили в Домик для гостей?

— Безусловно, нет. Вы очень наивны, Пол. — Петров снисходительно улыбнулся, показывая крупные зубы с золотыми пломбами. Он думал о тех тонких улыбках, с помощью которых они заполучили человека, информирующего о приездах Рэгби в Домик для гостей. Все прошло весьма успешно. Петров любил точность — никаких промахов, никаких уверток. Он посмотрел на Энни Стотт. Она сидела у стола, обхватив колени руками. Отличный работник, дисциплинированный и в меру умный. Ей не приходилось прежде выполнять секретные задания, и британская контрразведка знала лишь о ее членстве в партии. Другое дело этот молодой человек. Достаточно умный, но ненадежный, морально неустойчивый. Однако у него есть доступ в коттедж. Вот почему он был привлечен для участия в деле. Но не разорвет ли эта попытка прежние его связи, хотя он и выказал какое-то желание участвовать в борьбе? И тем не менее требовалось еще одно усилие.

— Но есть одно «но», — сказал он. — Мы узнали, что все комнаты в Домике для гостей уже заказаны для приезжающих на Рождество. К счастью, с одним из ожидаемых гостей произошел непредвиденный случай.

Петров увидел, как выражение недоверчивого интереса на лице Пола Каннингема сменилось всевозрастающим страхом.

— Вы предполагаете худшее, мой дорогой Пол. Но это не смертельный случай. Хотя нельзя думать, что смертельных случаев не происходит.

«Будто у ребенка отнимают шоколад, — подумала Энни Стотт. — Молодой глупец готов всему верить. Буржуазное воспитание, завершенное дозой фантазии в духе Джеймса Бонды. Безусловно, даже он должен знать, что партия запрещает акты индивидуального насилия. Конечно, были времена, когда насилие считалось необходимым — покончить с контрреволюционным движением или же помочь Советскому Союзу быть на равных с империалистическими державами. Но такое должно быть санкционировано на самом высшем партийном уровне».

Мисс Стотт не видела, как наносят удары в приступе ярости, с тех времен, когда в сэлфордских трущобах ее истязали соученики. Ее голова была полна абстрактных понятий, лозунгов, диаграмм, статистических данных, где все, даже похищение детей, было деперсонализировано. Представить себе все это иначе она просто бы не могла, как не могла бы понять причины, почему именно она была выбрана для выполнения данной задачи. Суть заключалась в том, что нужна была женщина, которую бы не смягчили мольбы ребенка.

— Ну, что-нибудь еще? — спросила она быстро.

Пол очнулся от оцепенения. С тех пор как они сказали ему о губительных последствиях предприятия, его не покидало чувство ужаса. Хотя он и надеялся втайне, что это страшное предприятие как-то само собой отпадет, беспокойство все же не покидало его. Сегодня вечером оно достигло предела. Пол едва слышал короткий разговор Петрова и Энни. И те обычные вещи, о которых они говорили, лишь усилили его ощущение нереальности происходящего.

— Хорошо, Пол. Я еще увижусь с вами. — Голос Петрова с легким американским акцентом ворвался в его кошмар.

— Одно слово, — сказал Пол. — Мне нужно поговорить с вами с глазу на глаз.

— Энн, у вас нет микрофонов на лестнице? — прорычал Петров. Схватив, словно клещами, Пола за плечи, он вышел с ним из помещения. На лестнице было темно. В прихожей пахло кошками и карболкой.

— Ну что?

— Фотографии. Когда я получу их обратно?

— Вы можете получить их сейчас. — Петров достал конверт из кармана длинного пальто. — Вот они. Можете взглянуть на них, если не верите мне. Они в порядке, не так ли?

Торопясь и в то же время робко, при желтом газовом свете в прихожей Пол взглянул на фотографии. Петров смотрел поверх его плеча.

— Ну что за шутовство!

Облизнув губы, Пол произнес:

— А где негативы?

— Их вернут после операции. Мы едва могли…

— Нет, конечно нет. Но как я узнаю, что мне возвращают?

Грозный мужчина больно сжал руку Пола.

— Вы узнаете. Иначе вы могли бы получить копии негативов. Вы должны доверять старине Петрову. Мы же доверяем вам! Ну-ну, не огорчайтесь. Постараемся, чтобы с вами ничего не случилось. Вы хороший парень. У меня было немало таких, как вы.

Его грузная фигура исчезла на улице. Пол уныло стал подниматься по лестнице. Энни Стотт все в той же позе сидела у стола. Огонь в газовой горелке то шипел, то вспыхивал.

— По всей вероятности, мне следовало бы начать вас инструктировать. Лучше сразу же. Мой поезд отходит в девять часов пятьдесят минут.

Женщина сидела неподвижно. Полу пришла в голову неожиданная фантазия, будто Петров, вернувшись, убил ее из пистолета с глушителем.

— С вами все в порядке, Энни? — Его голос немного дрожал.

— Конечно, все в порядке. Я все обдумываю. Ну, Пол, первое, что вы должны не забыть, так это привезти банку французской горчицы вместе с другими продуктами. Я терпеть не могу английскую горчицу.

Глава 2

Домик для гостей

27 декабря

Был первый четверг после Рождества. Люси Рэгби проснулась раньше всех обитателей Домика для гостей. Она любила просыпаться рано, потому что ей никогда не хватало дня, чтобы выполнить все намеченное. На каминной полке стояли часы, секундная, в виде клоуна, стрелка которых безостановочно вращалась вокруг горизонтальной планки. Часы показывали семь часов десять минут. Маленькие рождественские подарки были разбросаны по комнате. Голубой теплый свитер с капюшоном от отца; черные колготки, висевшие на стуле, от Елены, великолепная кукла в костюме для катания на коньках времен короля Эдуарда VII лежала лицом вниз на подоконнике. Интерес Люси к куклам совершенно пропал год назад, когда ей исполнилось семь лет и она стала брать уроки верховой езды. На ночном столике лежала коробка цветных мелков, яблоки и тетрадь с первыми главами ее нового романа.

Люси распустила волосы по плечам и быстро встала с постели. Включив электрический камин, она раздвинула занавески. Начинало светать. Ветви вязов в конце лужайки чуть покачивались от полета невидимых грачей. Между стволами просвечивали огни просыпающейся деревушки. Лужайка словно была освещена лунным светом. Лишь через несколько секунд Люси поняла, что это снег. «Какая радость! — подумала она. — Можно кататься на санках. Расписание на сегодняшний день нужно совершенно пересмотреть».

Она решила прежде всего отправиться в соседнюю комнату, чтобы сказать родителям о радостном событии и попросить отца купить или сделать сани. Но потом сообразила, что даже в праздничные дни к определенным правилам взрослых следует относиться с уважением.