Мерцание «Призрака»: Ангелы Смерти - Павел Владимирович Шилов

глоток виски и поставил стакан на деревянную поверхность столика рядом с пустой тарелкой из-под спагетти карбонара, которые были не просто вкусными, но и приготовленные с любовью к своему делу. Сейчас Льюис не хотел думать о том, что будет завтра. Разумеется, впереди была дорога, как и всю его жизнь. Путь, который проходит человек, где сначала теряет себя, а потом находит. «Ищите и обрящите» — говорилось в священном писании, но там никто не решился написать: как и при каких обстоятельствах!

Говард допил виски и, положив под стакан купюру в сто евро, встал с раскладного стула и неспешной походкой направился к отелю. Он сунул смартфон обратно в карман ветровки и, на мгновение остановившись, поднял голову кверху и направил свой взгляд в чистое вечернее небо…

Глава 7

Цюрих. Квартира Робинсона

Кайл продолжал стоять на кухне и шинковать овощи для овощного рагу, стуча разделочным ножом по деревянной доске. Таинственную для себя науку-кулинарию он познавал последние полтора года, выполняя время от времени курьерскую работу по перевозке опломбированных «посылок». Синьорину Конте, Робинсон не видел уже достаточно давно, пребывая в двояких чувствах, но кулинария позволяла отстраниться от «тяжких» дум.

Кайл налил оливкового масла в разогретый сотейник и принялся добавлять нашинкованные овощи. Из духового шкафа ощущался аромат запечённого окорока, который напоминал ему о рождественском столе из глубокого детства. Ближе к старости человек больше помнит далёкое прошлое, чем то, что было с ним вчера.

Робинсон взял в руки деревянную лопатку и стал перемешивать овощи. Рядом на варочной панели стоял тёплый мясной бульон, очередь до которого ещё не дошла. Кайл добавил специи в овощи и продолжил перемешивать. Для него до сих пор было чудно наблюдать за самим собой, погружённым в процесс приготовления пищи. Отсюда были и лишние килограммы, которые он пытался сбросить утренними пробежками в парке, где уже знал каждую травинку и каждый камушек, не говоря уже о новых знакомых. Играть роль аналитика-фрилансера ему с каждым новым днём становилось всё скучнее и скучнее, не хватало характерных для него мордобоя, перестрелок и глобальных задач.

Робинсон в очередной раз перемешал деревянной лопаткой овощи и, введя часть мясного бульона, накрыл сотейник стеклянной крышкой. Из «умной» колонки мелодично расплывалась по кухне композиция Эннио Морриконе «Плачь ветра», примиряя Кайла с нынешней действительностью и предательством, оставшемся в прошлом. Робинсон понимал, что генерал Андертон сам по себе мало, чем отличается от пешки на шахматной доске, но испортить жизнь кому-либо может без зазрения совести, если в этом есть хоть какая-то выгода.

Кайл положил деревянную лопатку на поверхность кухонной столешницы и подошёл к столу, на котором, помимо очистков от овощей стояла бутылка неплохого «шато». Выпить бокальчик кислятины стало за эти полтора года для Робинсона, как частью «легенды», так и новым открытием в аперитивах, предоставив выдержанному скотчу лишь вечернее время. Он плеснул в высокий бокал немного вина и сделал небольшой глоток, ощущая при этом себя сомелье эконом класса.

Кайл выключил духовой шкаф и оставил окорок доходить. Он осушил бокал, пытаясь при этом посмаковать вино, и тут же сплюнул в мойку.

— Пятьдесят франков — дороговато для такого дерьма! — чуть слышно произнёс Робинсон и вернулся к варочной панели, где готовилось овощное рагу на мясном бульоне. Аромат стряпни переполнял кухню, проникая в столовую, где уже был сервирован стол на одну персону. Белоснежная скатерть и увесистый бронзовый подсвечник без свечей дополняли обеденный интерьер.

Кайл прошёл в столовую и достал из антикварного серванта стакан для виски и взял из бара бутылку выдержанного односолодового скотча, которую по привычке покрутил в руках, хотя всегда не изменял своему вкусу и производителю. Он заполнил на половину стакан и закупорил бутылку.

Тишина, царившая в квартире, стала для него, как единственная и самая верная подруга. С ней можно было поделиться всем и знать, что она не способна на предательство в отличие от греховной человеческой сути. Исцелиться с её помощью было невозможно, поскольку, от этого недуга нет лекарств и никогда не будет изобретено!

Робинсон убрал в бар серванта бутылку виски и закрыл дверцу. Он прошёл под деревянной аркой, попав из столовой на кухню и выключил варочную панель. Овощное рагу было готово. Он снял с сотейника стеклянную крышку и положил на столешницу. Привкус кислятины от вина всё ещё стоял во рту. В сорок с лишним лет намного тяжелее становится вживаться в любую «легенду», поскольку нехватка задора и желание покорять очередную вершину в самом себе безвозвратно стремится к нулю.

Кайл выложил часть запечённого окорока на большое фарфоровое блюдо к части овощного рагу. Аромат окорока пленил своей ностальгией и тоской. Он поставил блюдо на обеденный стол и сел на один из шести мягких деревянных стульев с обивкой из гладкой плотной ткани золотистого цвета.

Тишина образно подмигнула ему, оставив Робинсона в его раздумьях, не желая бередить старые раны и нагонять густой туман крамольных идей.

Кайл сделал большой глоток скотча и, поставив стакан на белоснежную скатерть массивного овального стола, взял в руки столовые приборы и принялся обедать.

Стряпня, как и всегда оказалась очень вкусной, но ей не хватало критики дешёвого ресторанного блогера, чтобы добавить нотку здорового циничного юмора и поднять настроение. Потерять себя — это нестрашно, намного страшнее просто не жить!

Робинсон сделал глоток виски и закрыл на мгновение глаза, захлёбываясь в немоте тишины, но странный шорох в коридоре большой каплей адреналина впрыснуло в кровь и оживило уже забытые инстинкты. Его правая рука тут же нырнула под стол и нащупала рукоять пистолета «Steyr M-A1» в приклеенной к столешнице снизу кожаной кобуре. Кайл резким движением вытащил пистолет из кобуры и, вскочив со стула, прильнул к оштукатуренной белой стене, спрятавшись за сервант, чья высота играла в прятки на его стороне. Как укрытие при перестрелке дерево проигрывало по всем показателям, если не считать мелкокалиберные боеприпасы кольцевого воспламенения.

Робинсон плотно сжал в ладони рукоять ударникового пистолета, где досланный заранее по привычке патрон в патронник приятным игривым теплом грел душу, а взгляд сосредоточенных глаз, готовился молниеносно среагировать на попадание в поле зрения возможного противника.

Чуть слышные мягкие шаги били по ушам, так же, как и звон колоколов в осаждённом замке, призывавшем к началу отражению очередного штурма.

— Раз… Два… Три… Четыре… Пять… — медленно, чуть слышно считала шевеля губами жгучая брюнетка в белом брючном костюме и в чёрной шляпе с полями. Её глаза