Игры на острове - Джоанна Макдональд

— Представляю себе шотландскую версию омарового термидора, когда вместо бренди подадут солодовое виски! — пришла в восторг Кирсти.

— Да уж, — согласился Калюм, хитро улыбнувшись. — В завтрашнем меню у меня как раз есть такое блюдо, и, если вы сможете назвать сорт, который я в нем использую, я его назову вашим именем, миссис Маклин.

Тэлли позвал Алесдера познакомить его с матерью и отчимом, когда те пили кофе с ликерами в гостиной, а Айэн и Сайнед с четой Рэмсей-Миллер образовали в баре более шумный кружок вчетвером. Наэм и Найниэн затеяли дикую игру «в Пикассо» с Лео, который рисовал блестяще, но был безнадежен в разгадывании, а Нелл предложила Дэйвиду с Кэролайн взобраться на крышу башни.

— В лунном свете зрелище будет фантастическое, — заверила она их. — Стоит залезть и посмотреть!

Узкая винтовая каменная лестница опоясывала две комнаты, которые составляли жилье Нелл, и заканчивалась в маленькой выступающей башенке, из которой вел узкий, обложенный зубцами проход, огибая крутой скат крыши; его отчетливо выделяющиеся зубцы резко обозначались на фоне темно-синего неба. В тихом воздухе на флагштоке висел сине-белый флаг. Ниже, среди рассыпанных звезд, ярко сияла полная весенняя луна, образуя длинные чернильно-черные тени от голых деревьев через светлое пространство лужайки, окружавшей дом. Еще ниже, ниже зубчатой линии столбиков забора, протянулся «мачер» к зарослям серебряного тростника-песколюба, мерцающим, как распущенные волосы у русалок, и тянущимся вниз к блещущему заливу. Совиное уханье со стороны соснового леса придавало ночному пейзажу какую-то таинственность.

— Похоже на «Барнгедун», — прошептала, глядя восхищенными глазами, Кэролайн. — Такое ощущение, что это все может исчезнуть в раскатах грома и водовороте тумана.

— Господи, Кэро, я и не знал, что ты настолько поэтична, — пробормотал Дэйвид, рука которого нежно (но безошибочно) попала на плечо Нелл, а большой палец как бы случайно гладил волосы на ее затылке. Она замерла в неподвижности, ожидая, как отреагирует тело на эту самую слабую ласку, и, к ее удивлению, это тоже было сказочно, как лунный свет: от легкого прикосновения Дэйвида по всему телу побежали мурашки. Она повернула голову и улыбнулась, почти незаметно подвинувшись ближе к руке Дэйвида.

— Это забавно, — тихо сказала Нелл, удивляясь внезапности нахлынувших чувств, — как может в чистом небе сверкнуть молния?

— Может, потому что небо никогда не бывает пустым. Сзади луны может прятаться метеорит, — ответил Дэйвид, пробегая пальцами по ее голове, перебирая волосы и передавая настойчивые, волнующие послания через горло вниз, к трепещущему животу. Как он догадался, что это одна из ее самых эрогенных зон?

Кэролайн повернула голову и улыбнулась.

— Полагаю, что тот факт, что вы оба несете такую дикую чушь, означает, что третий лишний. Что ж, я насмотрелась достаточно и лун, и дюн. Ухожу!

Как ночной эльф, она скользнула за них, мелькнув в освещенном прямоугольнике открытой двери башенки.

— Пока. Забавляйтесь.

— Будем? — спросил Дэйвид, наклонившись, чтобы поцеловать темя Нелл.

Тут же объявилась еще одна эрогенная зона.

— Наверное, стыдно упускать лунный свет, — пробормотала Нелл, повернувшись, чтобы встретиться с его губами и увидеть, что им нужно подвинуться на какие-то дюймы, чтобы их тела соприкоснулись каждым изгибом и контуром (а этого добра у них хватало). Тем не менее, радуясь симптомам эротического возбуждения, которого у нее не было уже давно, Нелл отметила про себя, что руки Дэйвида достаточно сильны, чтобы ее поднять.

Лежа без сна в постели позднее в тот же вечер, Нелл обдумывала свои чувства к Дэйвиду. Она его не любила, в этом она была просто уверена, но он был близким другом, и они уже оставили позади многие барьеры. Воспоминания о поцелуях, которыми они обменялись на крыше, все еще посылали волнующие сигналы в тайные места внутри тела, и она предполагала, что они неминуемо могут привести к чему-то большему. И вот в тот момент, когда Нелл раздумывала, желает ли она этого «чего-то большего», она услышала какой-то звук на винтовой лестнице ниже ее двери. «Дэйвид, — подумала она с инстинктивной догадливостью. — О Боже, но он не может… мы не можем. Не в этой же комнате, над головой у матери!» Невзирая на горячее отрицание Дональдой шотландского происхождения, та, однако, как было известно Нелл, сохраняла все строжайшие представления своего кальвинистского воспитания, понятия, которые она, Нелл, не способна была преступить. Она лежала тихо и неподвижно, надеясь, что враждебная тишина прогонит всех за дверью. «Как смешно, — думала Нелл, — в голове крутятся мысли, а тело остается неподвижным. В прошлом мы с Дэйвидом давно могли бы стать любовниками, а только сейчас созрели для этой мысли. И сейчас, когда желают и дух и тело, все обстоятельства не в нашу пользу. На самом деле… мы не можем… только не сейчас, не здесь… Пожалуйста, Дэйвид, уходи!».

Нелл облекала свои мысли в звуковые волны и посылала их в сторону двери, и через несколько томительных минут тишина снова нарушилась тихим, с остановками, шарканьем удаляющихся шагов вниз по винтовой лестнице.

— Вот из-за этого вида я и решила купить Талиску, — говорила Нелл своей бабушке на следующий день.

Они приехали на вездеходе и теперь сидели в кабине, глядя на залив. Рыбацкий бот Мака мягко покачивало у пристани на тихих волнах, а низкий зеленый горб Лисмора был отчетливо виден в свете серого блеклого дня. Яркий солнечный свет предыдущего дня смягчился и рассеивался; перекатывались облака — высоко и сердито, открывая бледное небо.

— Когда я была ребенком, это было мое самое любимое место, — призналась Кирсти. — Обычно я сидела и наблюдала за судами, разгружавшимися на пристани. Летом за день их иногда бывало и два, и три.

— Тогда все здесь было совершенно другим. Странно вернуться сюда? — спросила Нелл.

— Очень странно и довольно беспокойно. Вы сотворили чудо, дорогая. Все выглядит сказочным, но все это сейчас для гостей, верно? Здесь нет никого, кто бы на самом деле был отсюда родом.

— А как же ты? Если мы не принадлежим тому месту, где мы родились, то где же наше место? — спросила Нелл, все еще не верившая в отречение матери от шотландского места рождения.

— Там, куда направлены наши привязанности, там, куда мы стремимся, наше место, но не где-то там, как записано в свидетельствах о рождении. Я больше не принадлежу этому месту. — Кирсти сказала это глубокомысленно и твердо.

— Но это же делает нас всех похожими на тех людей, что стали лагерем у моста! — возразила Нелл. — Возможно, они с трудом вспомнят, откуда они родом, и уж определенно не знают, куда собираются потом ехать. Наверное, мы с тобой принадлежим этому месту больше, чем они вообще какому-нибудь?