Патриот. Жестокий роман о национальной идее - Алексей Колышевский

Мистер Ниввлз начал было, на правах президента компании, с витиеватой речи о том, что, дескать, он и его коллеги рады и прочее, но Бэнг бесцеремонно прервал его. Поигрывая между пальцев авторучкой и навалившись правым боком на подлокотник, он задал Гере вопрос:

— Скажите, а зачем вдруг русским понадобился «Живой Журнал»?

Гера ожидал чего-то подобного и не моргнув глазом ответил:

— Русским вскоре понадобится многое из того, что широко известно в мире. Нам некогда придумывать, проще купить. Тем более что множество из нужных нам вещей уже придуманы здесь, у вас, нашими соотечественниками, покинувшими в свое время Россию.

— И как вы намерены воспользоваться вашим приобретением? — подключился к разговору Олуфсен.

— Это не подлежит широкому обсуждению, но я могу сказать, что мы ожидаем существенной коммерческой выгоды от продажи рекламных мест в наиболее популярных блогах и сообществах.

— И все?

— Да. А разве может быть что-то еще? — слукавил Гера.

— О’кей, — хайэнд — парочка словно по команде откинулась на спинки кресел, — у нас пока нет вопросов.

В разговор вступил Гаргантюа:

— Ранее мы согласовали все условия сделки, но так до сих пор и не услышали ее конечной стоимости. Пора наконец озвучить сумму.

Гера поднял контракт над головой:

— Я привез сюда документы, подписанные с нашей стороны, и в документах этих проставлена окончательная стоимость. Возвращаться к ее обсуждению сейчас я полагаю бессмысленным.

В разговор вступила Джессика:

— Я протестую против такой позиции. Пока договор не подписан, его стоимость может меняться как угодно по согласованию сторон. Мы намерены объявить о новой стоимости. Она составит…

— Мэм, — Гера широко улыбался и чувствовал себя абсолютно спокойно, — если вы считаете, что перед вами сидит сибирский валенок, прилетевший из страны, по которой свободно разгуливают медведи, а жители пьют водку прямо из самоваров, то я вынужден вас крепко разочаровать. То, что мы вообще согласны платить вам какие-то деньги, означает лишь наш жест доброй воли, направленный на разрушение стереотипа о России как о стране, в которой поощряется пиратство. Миллионы русских пользователей давно и с большим удовольствием пользуются вашим продуктом, и, уверяю вас, им совершенно наплевать, кому именно принадлежит то, что они именуют просто «мой ЖЖ». Даже если мы не договоримся сейчас, а я вынужден оговориться, что возобновление переговоров в этом случае не представляется мне возможным, и вы постараетесь заблокировать русский сектор для посещений его владельцами дневников, то мы, в свою очередь, будем вынуждены провести быстрые и эффективные переговоры с некоей третьей стороной, скажем, с Китаем. Который, уверен, предоставит нам широкий доступ к вашему ресурсу через свои серверы, и вы вновь окажетесь в положении вдовы, которая сама себя высекла. Если кому-то непонятно насчет вдовы, то я готов объяснить после завершения официальной части. Так вот: в Китае миллиард человек, и вы не в состоянии будете решить эту проблему, заблокировав возможность пользования также и для них. Ведь в таком случае ваша аудитория, а соответственно и прибыли существенно снизятся, стоимость акций резко упадет, и не исключено, что, отказав мне сейчас, вы окажетесь банкротами уже через месяц, превратив ваш ныне полновесный актив в кучу дерьма.

Гера «уделал» женщину с боксерским рукопожатием, послав ее в длительный нокаут. Джессика не смогла ничего возразить и лишь жалко улыбнулась.

Двое толстяков одновременно покраснели, порозовели, побледнели, и тогда Пантагрюэль спросил:

— Сколько же вы намерены заплатить?

— Вот контракт, здесь все написано, глядите. — И Гера ловким изящным жестом отправил копию документа через весь стол к Пантагрюэлю. Тот вцепился в бумагу и принялся читать. Когда он дошел до суммы, то от неожиданности даже крякнул:

— Но…

— Что?

— Нет. Ничего.

— Я полагаю, мистер Кригер, что причиной вашего возгласа стала сумма, которая выше оговоренной нами ранее на один миллион долларов. Да. Это действительно так. И это имеет свои объяснения. Деньги, все шесть миллионов, сейчас находятся на аккредитиве в Бэнк оф Нью-Йорк. Вы сможете получить их лишь тогда, когда предоставите в банк подписанный оригинал договора. Вам это понятно?

Кригер судорожно кивнул.

— А раз вы настолько понятливы, то потрудитесь подписать еще один договор, по которому вы обязуетесь перевести один миллион долларов на счет компании «Нью Медиа Даймондс» и сделать это немедленно, до того как вы получите из моих рук ваш собственный договор.

Толстяки и женщина неопределенного возраста с непониманием уставились на него, а в глазах Бэнга и Олуфсена, видимо, хватавших такие вещи на лету, Гера прочел что-то похожее на одобрение. В Гере они явно видели отсутствие расхождений во мнении об авторе пришедшего от имени Геры письма с его поведением прямо сейчас, и это их устраивало. Гера, попросив откатить в свою пользу миллион, сразу же попал для этих ребят в круг потенциальных агентов: «Раз настолько жаден до денег, значит, будет играть в наши игры», — думали они, и, видя, что трое настоящих владельцев явно не готовы сразу дать своего согласия, Олуфсен, видимо старший по званию, выразительно глядя на боссов-«жэжэшников», произнес:

— Я полагаю, что у нас нет причин для отказа в удовлетворении вашего требования, мистер Клень-овски.

— Ну, вот и замечательно, — вымолвил ставший только что богаче на миллион Герман и вытащил из портфеля оригиналы контрактов. — Ну как, господа, умеют русские вести деловые переговоры? У кого из вас право первой подписи? Давайте поскорей покончим с этим делом, не забывайте, что смена часовых поясов негативно сказывается на моем здоровье, а чем богаче я становлюсь, тем больше я пекусь о нем. Have a nice day.

Шпеер и Эфа

Пронин жил за городом. «Недалеко, — объяснил он, — миль двадцать всего. Городок с красивым названием — Стерлинг. У меня маленький уютный домик, и вокруг сплошь интересные люди».

…Генерал Петя прекрасно знал, куда именно поселить своего воспитанника, когда переводил Славику деньги на покупку дома из одного никому не известного зарубежного спецфонда. От Стерлинга было рукой подать до Лэнгли, а во всем мире географическое название Лэнгли и аббревиатура ЦРУ давно уже стали чем-то вроде пары сапог: нет смысла в одном без другого. Слева от Славика жил бригадный генерал ЦРУ, благодаря знакомству с которым Славик и оказался в конце концов сотрудником этой «топ-компании». Справа проживал чернокожий с двойным топ-клиренсом: какая-то шишка из Пентагона. Дом у него был худшим в округе, но зато засекреченный пентагонец разъезжал на старом «Мерседесе-600», купленном за двадцать тысяч на аукционе в Филадельфии, и был этим фактом очень горд, ибо тот, кто ездит в Америке на европейском автомобиле, является, по мнению окружающих, достигшим многого в этой жизни. Славик всегда, когда смотрел на то, с каким важным видом, надув щеки, садится в поношенный «Мерседес» свой его сосед, вспоминал хлесткую русскую поговорку: «Понты дороже денег», а уж что-что, поговорки из России, пожалуй, лучшие в мире. Сам Пронин был, натурально, образчиком среднего американца и вообще ничем не выделялся из толпы, исповедуя главный принцип разведчика «быть как все». Дом у него был скромным, но добротным и чистеньким, автомобили его и супруги — недорогими «Хондами», одежда неброской. Он давно привык к обычаям своей новой родины и даже успел полюбить их, хотя поначалу никак не мог приучиться разделять мусор на обыкновенный и тот, что подлежал переработке, за что получал от Кристы терпеливые замечания. Это была хорошая, дружная пара, и совместные химические опыты лишь намертво сцементировали ее, прибавив к обыкновенной бытовой привязанности, приходящей на смену медовому месяцу, еще и совместную научно-исследовательскую работу. Криста работала в Департаменте специальных средств ЦРУ и была специалистом отдела тонкого химического синтеза, а проще говоря — придумывала яды и противоядия к ним. Непьющий Славик пристрастился к увлечению жены, и со временем оно увлекло его настолько, что питомец генерала Пети твердо решил по выходе на пенсию организовать пусть и маленькую, но тем не менее фармацевтическую компанию. Все, что Славик придумал в своей подвальной домашней лаборатории, он испытывал на себе и дважды чудом остался жив лишь благодаря мастерству реаниматологов из местного госпиталя. Но ни перенесенная клиническая смерть, ни полное переливание крови не остановили Славу, и каждый вечер он, приходя с работы и поужинав какими-нибудь полуфабрикатами, которыми они с женой раз в месяц забивали морозильник, педантично протирал руки спиртом и садился колдовать за свои колбы и реторты…