Эхо мёртвого серебра (СИ) - Шавкунов Александр Георгиевич

— Вы чего смеётесь? — всхлипнула Ваюна, громко шмыгнув.

— Ты едешь на шее самого ужасного чудовища! — сквозь смех выдавил я. — Я пролил столько крови, что тот городишко даже не пятнышко! Элиас в крови разве что не купался!

— Ну… было дело на самом деле.

— Правда?

— Ага, в катакомбах демонопоклонники устроили логово и я слегка опоздал…

Я осторожно снял Ваюну с плеч, взяв подмышки. Перехватил и, держа на вытянутых руках, сказал, глядя в глаза, блестящие от слёз:

— Ты не чудовище и никогда им не была и не будешь.

— А кто я тогда?

Она заболтала ножками, по детскому обыкновению радуясь такому положению. Даже несмотря на слёзы.

— Ты, девочка, самая обычная, за малым исключением.

— Каким?

— Не всякой девочке посчастливится стать моей дочерью.

***

Солнце клонится к закату, а мы сгрудились вокруг костра, наблюдая, как Элиас нанизывает мясо на прутики. Ваюна лежит в единственном спальном мешке и наблюдает за огнём. Язычки пламени отражаются в зрачках и будто разжигают внутри маленький пожар. Тени деревьев удлиняются, сливаются в родную мне Тьму. Дневной жар истончается до приятной прохлады, что очень быстро превращается в неприятную.

— Почему всегда готовлю я? — спросил Элиас, втыкая очередной пруток рядом с костром.

Ровно на том удалении, чтобы мясо запеклось, но не сгорело. Не дворцовая кухня, но лучше, чем сырое.

— Я не умею, — вздохнула волшебница.

— А я не хочу, — добавил я.

— Да я бы твою стряпню даже собаке не дал, — фыркнул полуэльф, следя, как тонкие ломтики зайчатины румянятся. Наклонился ниже и шепнул: — Пятеро, идут от дороги, не дёргайтесь. Один натягивает лук.

— Так, по мне это самое время дёргаться, — прошептал я.

— Они просто целятся. Двое уходят в кусты. Разбойники.

Я поднял руку над головой, дёрнул кистью, подзывая к себе. В темноте за спиной тишина, но Элиас кивнул.

— Лук опусти, он меня раздражает.

В тишине появился шелест шагов, пятеро мужчин, несколько сбитые с толку, вошли в круг света. Крепкие, подпоясанные широкими поясами. Вооружены топорами и изогнутыми мечами. Главарь, как и подобает вожаку, выше и шире в плечах. Лицо наглое, с широким шрамом на щеке.

— Так-так кто же у нас такой чуткий?

Он шагнул к нам, сбился с шага, глаза округлились.

— Г-г-господин Элдриан?

Разбойники застыли в середине шага и разом рухнули на колени. Стрелок откинул лук, как ядовитую змею, схватился за голову.

— Простите нас, мы не признали, темно…

— Ничего, я не в обиде. Ошибки случаются.

— Но почему вы в лесу? До нашей деревни всего ничего!

Я указал на девочку и покачал головой.

— Моя дочь устала, а конь с повозкой остались в Арше. Передай всем, что прибуду утром.

В глазах разбойника вспыхнул огонёк, а может, просто костёр отразился. Выпрямился и спросил с почти детской надеждой:

— Владыка, неужели время пришло?

— Да, время вернуть то, что наше по праву.

Разбойники притихли, а атаман шмыгнул носом и… заплакал. Широко улыбаясь.

***

Меч лежит на деревянном столе, а ножны прижимают пергамент к доскам. Ветерок пытается сдуть документ, но лишь треплет края. Я сижу, откинувшись на стуле, одну руку закинув на спинку, и наблюдаю за людьми. Моими людьми! Не обученные, плохо снаряжённые, бывшие разбойники и крестьяне. Потомки имперцев, познавшие на собственной шкуре милосердие Света. Полуденное солнце отражается от помятых шлемов, рассыпается бликами по древним кольчугам.

У некоторых на поясах висят мечи, но большинство вооружено копьями. Да, с такой армией мне конец в честной схватке. Как же хорошо, что я редкостный подлец.

Элиас вышагивает вдоль кривого строя, зычно орёт, пуча глаза, прививает имперскую дисциплину. Ведь даже сотня разобьёт тысячу, если будет действовать правильно.

Фарина сидит рядом со мной и старательно переписывает содержимое пергамента на другой. Пальцы волшебницы испачканы чернилами, но на лице играет лёгкая улыбка.

— Я смотрю, тебе это нравится?

— Это лучше, чем спать на голой земле. Да и… я правда люблю писать. Думала стать драматургом, но как-то не сложилось.

Девушка вздохнула и принялась посыпать пергамент песком, чтобы подсушить чернила. Свернула и перевязала кожаным шнурком. Отложила в стопку готовых и повернулась ко мне.

— Думаешь, Элиас сможет их натренировать до того, как прибудут войска из Святых Земель?

— Да, но это не потребуется в тот момент, — ответил я и закинул ноги на стол.

Хребет обвивает почти забытое удовольствие от контроля, от власти. Стоит мне пошевелить пальцем, и эти люди бросятся в бой, будут убивать и умирать с моим именем на губах. Чудесно.

— Что? Почему?

Я указал на свёрнутые пергаменты и хитро улыбнулся. Почувствовал, как вздрогнула волшебница, ей очень нравится, когда я улыбаюсь. Даже слишком нравится.

— Первая партия уже разлетелась по мелким королькам и лордишкам.

— Думаешь, они присягнут тебе?

— Не все и не сразу. Вот для этого мне и нужны эти ребята. Нужно только дождаться гневного ответа.

— И что тогда?

— Показательная порка.

Я вновь улыбнулся, и Фарина залилась краской, отвернулась, делая вид, что наблюдает за бабочкой. Меч отражает чистое небо и солнце, прилипшее к зениту. Тёплый ветер приносит ароматы свежей древесной стружки и кухни. Я не в деревне, я в лагере войска. Месте, где заложен первый кирпич моей империи. МОЕЙ!

Перед внутренним взором встали картины тронного зала и роскошного трона. Тысячи людей, что на коленях умоляют меня о милости.

Скоро, совсем скоро они воплотятся в реальность.

Уверен, что феодалы, стоит им прочесть моё письмо, разразятся хохотом. Пусть я и ужас из ночных кошмаров, но без войска этим пугать только детишек. Взрослым нужно напомнить, откуда взялись все эти истории и что прозвища «Блистательный» и «Великолепный» мной заслужены.

Правда, они в первую очередь вспомнят другое, «Кровавый».

Раздумья прервал рёв рога с окраины деревни, Фарина вздрогнула и поставила жирную кляксу. Застонала. Я лениво взял меч, наблюдая, как с той стороны к нам бежит мальчишка. Глаза горят, волосы растрёпаны.

За его спиной по улице движется отряд всадников, человек десять. Впереди на белом жеребце красуется рыцарь в начищенных до блеска латах. Лицо не по-мужски красивое, как у женщины, а всю мужественность заменила спесь и отчаянное желание доказать собственную силу.

Я вздохнул и медленно встал, чувствуя на себе сотни взглядов и растущее в воздухе напряжение. Всадники хорошо экипированы, а один латник в бою стоит десятка мужчин. Тем более, конный.

Судя по выражению лиц гостей, прибыли они точно не сдаваться. Что же, думаю, самое время для маленькой и показательной расправы.

Глава 36

Всадники приблизились к столу, косясь на тренирующихся крестьян и держа ладони на оружии. Я остался на стуле и забросил ноги на стол, глядя на «гостей» поверх носков сапог. Лица каменные, но в глубине глаз притаился страх. Они ехали навстречу кошмару, которым их пугали с детства. Каюсь, сейчас я выгляжу не так внушительно, как во времена, когда за спиной стоял легион. Так что не внушаю того ужаса, который они обязаны были испытать. Однако, это дело поправимое.

Рыцарь небрежно откинул забрало и на меня упал холодный взгляд зелёных глаз. Молодой, надменный и испуганный, но страх подпитывает агрессию. Рыцарь готов броситься на меня с мечом, затоптать конём. Однако не торопится, долг превыше.

— Я, сэр Онар де Форлан. У меня послание от короля Урдана, некоему Элдриану, величающему себя императором.

— Он перед тобой и внимательно слушает. — Ответил я, нетерпеливо помахивая ладонью, будто накручивая нить.

— Хм, для императора у вас довольно скромная… империя.

Рыцарь сплюнул в сторону и почти попал Элиасу на сапог. Будущие легионеры застыли, смотря на наглеца и на меня.

— Скромная? — Я вскинул бровь и с деланным видом огляделся. — Моя империя простирается отсюда до Мировых Гор и до берегов холодного моря. Если это скромное, то я бы хотел увидеть хотя бы нормальную.