Заложник - Кристина Ульсон

Бустер покачал головой. Если Эден не та, за кого себя выдает, она утянет за собой в яму многих.

— Продолжайте слежку, — обратился он к Хенрику. — Чтобы действовать дальше, мы должны знать больше. И будьте осмотрительнее.

Шеф контрразведки поднялся.

— Я в постоянном контакте со своими людьми, — уверил начальника Хенрик. — Но они выражают недовольство.

— Чем?

— Тем, что так мало знают.

— Призовите их к терпению, — ответил Бустер.

Хенрик вышел из кабинета, и генеральный директор СЭПО снова остался один. Им всем надо набраться терпения. Бустер чувствовал, что разобраться с Эден будет не так просто.

45

Рейс 573

Бар расположенного на первом этаже салона первого класса, как обычно, пустовал. Поздоровавшись с барменшей Лидией, Эрик Рехт спросил ее, не видела ли она здесь одинокого парня.

— Только что был, — ответила Лидия. — Должно быть, вышел в туалет.

Эрик занял место в зале, поставив локоть на блестящую поверхность стола. Лидия смотрела на него тревожно.

— Что слышно нового? — прошептала она.

— Американцы чудят, — вздохнул Эрик. — Но это скоро должно разрешиться, иначе все будет кончено.

— Как это «чудят»? — не поняла Лидия.

Эрик тряхнул головой:

— Сам толком не знаю.

Лидия не поверила, однако поняла, что больше из него не вытянет.

— А у вас что говорят? — Эрик поднял голову и продолжил, не дожидаясь ответа: — Мы там сидим, как в капсуле, и понятия не имеем, что здесь творится.

— Ну а вы как думаете? — чуть слышно возмутилась Лидия. — Убеждать всех, что самолет опаздывает из-за плохой погоды, все труднее.

— Понимаю, — рассеянно кивнул Эрик, как будто мысленно находился где-то в другом месте.

— Хотите что-нибудь? Сока? Воды? — предложила Лидия.

Эрик попросил апельсинового сока. Пока Лидия накрывала на стол, он снова вспоминал отца. Эрик решил немедленно переговорить с парнем, который слишком много знает, а потом позвонить Алексу. Эрик хотел услышать голос своего отца впервые за многие годы. В последний раз такое бывало с ним еще в детстве.

Он привык чувствовать себя виноватым перед Алексом, поскольку давал отцу более чем достаточно поводов для огорчения. Он хорошо помнил их совместное путешествие в Южную Америку. После той поездки Алекс перестал злиться на сына, словно выпустил из себя весь пар. Иногда Эрику казалось, что именно в то лето он стал взрослым.

Клаудия любила вспоминать их первую встречу. «Ты был такой стеснительный, — повторяла она. — Застенчивый, как молодой парень, которому бы только гладить девушку по щеке да давать ей разные обещания». Эрик уже плохо помнил, каким тогда был, однако понимал, что мнение о нем Клаудии быстро переменилось, потому что между моментом их знакомства и первой совместной ночью прошло не так много времени.

Эрик почувствовал, что вспотел. Клаудия родила ему сына, он создал новую жизнь. До сих пор он не мог представить себе, что может лишиться всего этого в один миг. Когда-нибудь все они умрут. Однако Эрик привык считать, что до тех пор они успеют состариться.

Внезапно он ощутил на себе чей-то взгляд. Неподалеку стоял молодой парень. Эрик напрягся, вспоминая, что о нем говорила Фатима.

— Это вы Иоаким? — спросил он, спускаясь с барного стула.

Парень кивнул, и они пожали друг другу руки. Эрик представился как штурман корабля и выразил сожаление, что командир не может принять участие в их разговоре, как будто такой вариант вообще рассматривался.

Эрик огляделся. Кроме них двоих и Лидии, в баре по-прежнему никого не было. Он решил, что удобнее всего будет поговорить здесь.

— Я слышал, вы в курсе наших проблем, — начал Эрик.

Иоаким кивнул. Он скрестил на груди руки и уставился на Эрика.

— Понимаю, каково вам сейчас, но могу заверить: мы делаем все возможное, чтобы предотвратить катастрофу.

Иоаким смотрел на него недоверчиво. Эрик продолжил:

— Мы до сих пор не знаем, насколько реальна угроза взрыва. Весь находящийся на борту багаж прошел жесткую систему контроля, через которую в принципе невозможно пронести бомбу.

— То есть вы уверены в том, что угроза ложна? — уточнил парень.

— Нет, конечно. Мы ничего не исключаем, а потому следуем инструкциям угонщиков и поддерживаем связь с полицией.

Плечи Иоакима опустились, поза стала менее напряженной.

— Вы говорили с полицией?

— Разумеется, — кивнул Эрик. — И не один раз.

«Но капитан не слушает полицию, — продолжил про себя Эрик. — Сожалею, но наш капитан сошел с ума. Он продолжает держаться вблизи воздушной границы США, вместо того чтобы искать альтернативное место посадки».

Эрик положил руку на плечо Иоакима:

— Если другие пассажиры узнают о том, что случилось, произойдет непоправимое. Чтобы иметь возможность работать, мы, члены экипажа, должны держать ситуацию под контролем. Иначе всем нам конец, вы понимаете?

Иоаким кивнул. Он давно уже все понял.

— Я никому ничего не скажу, — пообещал он.

— Хорошо. — Эрик облегченно вздохнул. — Родственникам, надеюсь, тоже.

Эрик не хотел, чтобы пассажиры сообщали кому-то на землю о том, что происходит на борту. Взгляд Иоакима стал подозрительным.

— Но если все это затянется, я должен буду послать СМС матери. Она имеет право знать, что я… что мы…

«Что все мы умрем», — мысленно докончил его фразу Эрик.

У него не нашлось сил возразить Иоакиму. Тот вздохнул:

— Хотя… телефон, похоже, уже не работает.

«К счастью», — заметил про себя Эрик.

— На сколько это может нас задержать? — поинтересовался Иоаким.

Ответа на этот вопрос Эрик не знал, и Иоаким это понял. Если случится самое худшее, они вообще никогда не сядут.

Они еще раз пожали друг другу руки и разошлись. Иоаким вернулся на свое место, а Эрик отправился в салон первого класса. Он молил Бога, чтобы все получилось. В противном случае Эрик просто не знал, что будет делать дальше.

В салоне первого класса оказались незанятыми три столика. Эрик старался мыслить стратегически. Как бы тихо он ни говорил, риск, что его услышат за соседними столиками, остается. И тогда от его затеи будет больше вреда, чем пользы. Значит, надо выбрать соседей, которые не понимают по-шведски.

Эрик занял столик возле окна, спереди и позади которого сидели пассажиры азиатской наружности. Присаживаясь, он кивнул соседу с внешностью иностранного бизнесмена. Эрик был в форме, поэтому его передвижение по салону не привлекло особого внимания. Правда, он заметил, что за ним следит Лидия. Но она не в счет.

Телефон в его руке дрожал. Эрик следовал всем инструкциям, чтобы установить безопасную связь с самолета. Чувствуя, как по лицу стекают струйки пота, он набрал номер Алекса и прижал трубку к уху. После нескольких сигналов послышался голос отца. Эрик сам себе удивился, поняв, что теперь по его щекам струится не пот, а слезы.

— Это я, папа, — прошептал он.

46

Стокгольм, 19:55

Дело было, однако, не только в том, чтобы выиграть время. Шла борьба за каждую крупицу информации. Выйти на связь с дядей Захарии Келифи не представляло труда, гораздо сложнее его разговорить. Голос старика звучал устало, и на некоторое время Фредрике Бергман стало стыдно за то, что она его беспокоит.

— Простите, — робко начала она. — Меня зовут Фредрика Бергман, и я из полиции.

Она солгала, но иначе было нельзя. Правда представлялась слишком сложной. Если бы Фредрика сказала старику по телефону, что работает связным между Министерством юстиции и полицией, это потребовало бы дополнительных объяснений. Фредрика вспомнила свой последний рапорт в министерство и заключительное предложение, которое она в него вписала, прежде чем отослать факс: «Есть сомнение в справедливости принятого относительно Захарии Келифи решения».

Фредрика не могла отправить документ без этой фразы. Теперь нужно было собирать другие доказательства невиновности Келифи, чтобы успеть принять меры.

— А в чем дело? — спросил дядя Келифи. — Я беседовал с полицией только вчера.

— Знаю, — ответила Фредрика. — И мне очень неудобно вас беспокоить. Но речь пойдет о Захарии, и дело не терпит отлагательств.

— А что с ним случилось?

По голосу Фредрика поняла, что старик взволнован не на шутку.

— С ним все в порядке, — сказала она.

Так ли это? Фредрика не имела ни малейшего представления о том, что сейчас творится с Захарией. Быть может, он себя не помнит от страха, ведь ему грозит возвращение на родину.

— Но нас интересует один человек, которого вы упомянули в прошлый раз в разговоре с моими коллегами.