Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Володька
Завтракая у одного приятеля, я обратил внимание на мальчишку лет одиннадцати, прислонившегося у притолоки с самым беззаботным видом и следившего за нашей беседой не только оживленными глазами, но и обоими на диво оттопыренными ушами.
- Что это за фрукт? - осведомился я.
- Это? Это мой камердинер, секретарь, конфидент и наперсник. Имя ему Володька. Ты чего тут торчишь?
- Да я уже все поделал.
- Ну, черт с тобой. Стой себе. Да, так на чем я остановился?
- Вы остановились на том, что между здешним курсом валюты и константинопольским - ощутительная разница, - подсказал Володька, почесывая одной босой ногой другую.
- Послушай! Когда ты перестанешь ввязываться в чужие разговоры?!
Володька вздернул кверху и без того вздернутый, усыпанный крупными веснушками нос и мечтательно отвечал:
- Каркнул ворон - "Никогда!"
- Ого! - рассмеялся я. - Мы даже Эдгара По знаем... А ну дальше.
Володька задумчиво взглянул на меня и продолжал:
Адский дух или тварь земная, произнес я, замирая,
Ты - пророк! И раз уж Дьявол или вихрей буйный спор
Занесли тебя, крылатый, в дом мой, Ужасом объятый,
В этот дом, куда проклятый Рок обрушил свой топор,
Говорит: пройдет ли рана, что нанес его топор?
Каркнул Ворон "Never more".
- Оч-чень хорошо, - подзадорил я. - А дальше?
- Дальше? - удивился Володька. - Да дальше ничего нет.
- Как нет? А это:
Если так, то вон, Нечистый!
В царство ночи вновь умчись ты!
- Это вы мне говорите? - деловито спросил Володька. - Чтоб я ушел?
- Зачем тебе. Это дальше По говорил ворону.
- Дальше ничего нет, - упрямо повторил Володька.
- Он у меня и историю знает, - сказал со своеобразной гордостью приятель. - Ахни-ка, Володька!
Володька был мальчик покладистый. Не заставляя упрашивать, он поднял кверху носишко и сказал:
- ...Способствовал тому, что мало-помалу она стала ученицей Монтескье, Вольтера и энциклопедистов. Рождение великого князя Павла Петровича имело большое значение для всего двора...
- Постой, постой?! Почему ты с середки начинаешь. Что значит "способствовал?" Кто способствовал?
- Я не знаю кто. Там выше ничего нет.
- Какой странный мальчик, - удивился я. - Еще какие-нибудь науки знаешь?
- Знаю. Гипертрофия правого желудочка развивается при ненормально повышенных сопротивлениях в малом кругу кровообращения: при эмфиземе, при сморщивающих плеврите и пневмонии, при ателектазе, при кифосколиозе...
- Черт знает что такое! - даже закачался я на стуле, ошеломленный.
- Н-да-с, - усмехнулся мой приятель, - но эта материя суховатая. Ахни, Володька, что-нибудь из Шелли:
- Это которое на обороте "Восточные облака"?
- Во-во.
И Володька начал, ритмично покачиваясь:
Нам были так сладко желанны они,
Мы ждали еще, о, еще упоенья
В минувшие дни.
Нам грустно, нам больно, когда вспоминаем
Минувшие дни.
И как мы над трупом ребенка рыдаем,
И муке сказать не умеем: "Усни".
Так в скорбную мы красоту обращаем
Минувшие.
Я не мог выдержать больше. Я вскочил.
- Черт вас подери - почему вы меня дурачите этим вундеркиндом. В чем дело, объясните просто и честно?!
- В чем дело? - хладнокровно усмехнулся приятель. - Дело в той рыбке, в той скумбрии, от которой вы оставили хвост и голову. Не правда ли, вкусная рыбка? А дело простое. Оберточной бумаги сейчас нет, и рыбник скупает у букиниста старые книги, учебники - издания иногда огромной ценности. И букинист отдает, потому что на завертку платят дороже. И каждый день Володька приносит мне рыбу или в обрывке Шелли, или в "Истории государства Российского", или в листке атласа клинических методов исследования. А память у него здоровая... Так и пополняет Володька свои скудные познания. Володька! Что сегодня было?
Но Кочубей богат и горд
Не златом, данью крымских орд,
Не родовыми хуторами.
Прекрасной дочерью своей
Гордится старый Кочубей!..
И то сказать...
Дальше оторвано.
- Так-с. Это значит Пушкин пошел в оборот.
У меня больно-пребольно сжалось сердце, а приятель, беззаботно хохоча, хлопал Володьку по плечу и говорил:
- А знаешь, Володиссимус, скумбрия в "Докторе Паскале" 3оля была гораздо нежнее, чем в пушкинской "Полтаве"!
- То не в Золя была, - деловито возразил Володька. - То была скумбрия в этом, где артерия сосудистого сплетения мозга отходит вслед за предыдущей. Самая замечательная рыба попалась!
Никто тогда этому не удивился: ни приятель мой, ни я, ни Володька...
Может быть, удивлен будет читатель?
Его дело.
Записки дикаря
Не так давно управляющий конторой той газеты, где я иногда писал фельетоны, отвел меня в сторону и сунул мне в руку целую пачку разноцветных бумажек разного фасона и формата.
- Что это? - слегка удивился я.
- Это вам.
- Зачем?
- За то, что вы у нас пишете.
- Да что же я с этим буду делать?
- Берите. Такой у нас порядок.
- Какие смешные бумажки...
Чтобы не обижать симпатичного управляющего конторой, я сделал вид, что пачка этих странных обрезков раскрашенной бумаги очень меня обрадовала, отошел в сторону и стал рассматривать бумажку за бумажкой.
Были очень потрепанные, склеенные, но были и новенькие, от которых еще вкусно пахло типографской краской...
Одни кусочки чрезвычайно напоминали мне ярлычки на спичечной коробке, другие - наклейку на лимонадной бутылке, третьи - наклейку на нарзанной бутылке - даже орел был нарисован, - четвертые очень походили на крап игральных карт.
Были и просто спокойные серые бумажки...
А одна бумажка, размером побольше других, даже понравилась мне: очень красиво на ней была изображена яркая - желтая с черным - георгиевская лента.
- Послушайте, - робко сказал я, приблизившись к управляющему, - нельзя ли мне обменять этот ярлычок от спичечной коробки на большую штучку с желтой ленточкой.
- Можно, - усмехнулся управляющий. - Только я у вас возьму за одну с ленточкой - 25 ярлычков.
"Ловкий какой, - подумал я, отходя. - 25 ярлычков! Штуки три я бы еще дал, а 25... Ищи других дураков".
Я отобрал самые красивые кусочки с картинками и ярлыки и сунул все это в карман, а узенькие маленькие ленточки были некрасивые - я их выбросил: улучшил минуту, когда управляющий не смотрел на меня, и бросил в угол.
А то заметит еще, обидится...
Пришел я домой, вынул пачку подаренных мне бумажечек и положил их в ящик письменного стола - в этом ящике у меня всякий дрязг валяется: кусочки обгорелого сургуча, приглашение на свадьбу с золотым обрезом и пуговицы от давно уже погибших брюк.
А вчера слышу, маленький сынишка соседки так раскапризничался, что сил нет - работать мешает.
Взял я часть полученной мною пачки, пошел к нему, стал его утешать:
- Погляди-ка, какая цаца: если не будешь плакать, я тебе подарю.
Подошла мать, посмотрела на нас, сказала небрежно:
- Вы ему этих засаленных бумажек не давайте, еще заразится, не дай бог... Дайте ему лучше эту, с черно-желтой ленточкой.
- Пожалуйста. На тебе, Петя... Видишь, какая хорошая ленточка. И вот тебе еще две серенькие бумажечки с красными дядями. Видишь, какие хорошенькие мордочки в кружочке.
Заинтересованное дитя можно купить всяким пустяком. Нужно только знать, как к ним подойти...
Вчера писал для одного знакомого рекомендательное письмо...
Он сидел тут же, ждал.
В перо попала волосинка и повезла, замазывая все закругления букв.
Я выругался, поискал глазами клочок бумажки, чтобы очистить перо, не нашел, выдвинул ящик стола, взял ярлычок и стал обтирать перо.
И тут я с удивлением заметил, что на лице моего знакомого отразился ужас.
- Что вы делаете?! - крикнул он.
- Разве не видите? Обтираю.
- Чем? Да ведь эта керенка!!
- Ну? Я не знал, что оно так называется.
- Да ведь это деньги!!!
- Что вы говорите? - ахнул я, искренно огорченный. - Неужели на эту бумажку можно купить костюм?
- Ну, положим, для костюма нужно таких штук пятьсот, шестьсот.
- Вот видите! Где мне столько набрать... А башмаки можно купить?
- Штук двести нужно.
- То-то и оно. А у меня их и пятидесяти штук не наберется. Тут, впрочем, еще есть такие, с красными портретиками...
- Это украинки!..
- Что вы говорите? А эти, вот, розово-лиловенькие, пестренькие...
- Ну-да! Крымские двадцатипятирублевки. Только это фальшивая.
- Плохо сделана, что ли?
- М...м...да, если хотите. Ее у вас не примут.
- Выбросить, что ли?
- Придержите пока. Может быть, какой-нибудь дурак и возьмет.
- А я давеча мальчишечке дал поиграть такими вот. Одна была с ленточкой. Черная с желтым.
- И глупо сделали. Ведь вы на эти бумажечки можете чего-нибудь купить.
- А чего?
- Ну, я уж не знаю. Пойдите на базаре и купите.
"Врет, поди", - недоверчиво подумал я.
Но - решил попробовать.
Как смешно!
Оказывается, действительно, за эти обрезочки кое-что дают.
- Рассказ для Лягушонка - Аркадий Аверченко - Прочий юмор
- Первый день Пасхи (Картинка) - Николай Лейкин - Прочий юмор
- На невском пароходе - Николай Лейкин - Прочий юмор
- Парильщик - Николай Лейкин - Прочий юмор
- Семейный спектакль - Татьяна Пешко - Русская классическая проза / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Здравствуйте. Я доктор - Ирина Михайловна Кореневская - Прочее / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Это цивилизация? - Вячеслав Низеньков - Космическая фантастика / Прочий юмор / Юмористическая проза
- Дрожжи - Арина Амстердам - Короткие любовные романы / Прочий юмор
- Забег за принтером - Оксана Александровна Ливанова - Периодические издания / Прочий юмор
- И снова Колобок. Фантазия для театра - Николай Николаевич Лисин - Драматургия / Русская классическая проза / Прочий юмор