Тень Белого Тигра - Ксения Хан

привели к тому, что колесо судьбы закрутилось быстрее?..

Нагиль узнает об этом, когда вернётся в Чосон и найдёт Сон Йонг.

Дэкван придерживал его за плечи, как дряхлого старика, когда они забрались обратно в сторожевую башню. Они занимали эту точку уже неделю, но сегодня впервые Нагиль позволил себе вылететь на разведку – чтобы обнаружить, что на несколько ли вперёд вдоль Великой стены они были единственными людьми.

Кантэ, Минхи и Гванук ждали их в кладовой. Минхи разводил огонь в сооружённом прямо на полу костре, чтобы согреть помещение, Гванук принёс обжаренные снаружи тушки зверей, пойманных накануне.

Воины дракона, попав в непривычные условия, всё равно умудрились найти своё место и действовали сообща. За это, должно быть, тоже следовало хвалить Дэквана – он научил свой отряд, каждый отряд, составляющий Чешую драконьего войска, самостоятельности.

Или же её вбивал всем в головы упрямый Чунсок?..

– Надо выбираться отсюда, – сказал Нагиль. – Мне не нравится эта тишина. Если о нас знают в столице, то игнорируют. А в тревожное время перемен такое положение опасно.

– Куда опаснее для нас было бы оборонять чужую башню в чужой стране, – возразил Дэкван. – И отражать атаки людей, превышающих нас в количестве.

– Но не в опыте, – высокомерно заявил Нагиль, и тырэсгарра усмехнулся. Кантэ, Гванук и Минхи переглянулись и приосанились.

Нахальная улыбка на лице Третьего Когтя появлялась нечасто: все воины дракона знали, что командир Дэкван был суров и строг с ними на учебных занятиях, некоторых слабых юношей доводил до обморока – только чтобы быть уверенным, что в бою им не будет равных, что в настоящей битве они будут биться за себя и друга рядом и выйдут из неё победителями, а не побеждёнными.

Нагиль переживал за своё войско каждый день. Дэкван – только в моменты перед сражением. В миг гнетущей тишины, когда стихает любой шум, и в молчаливом ожидании первой стрелы, первого замаха меча слышно только биение твоего сердца. Всё остальное время Дэкван вверял своим людям жизнь, не сомневаясь, что они сберегут её и друг друга.

– Раз вы можете двигаться, – подал голос Минхи и тут же, сомневаясь, поправил себя: – Если вы можете двигаться, пора решать что-то с пленником. Мы везём его в Пекин? Отпускаем на волю? Убиваем?

Нагиль сел к столу, который соорудили из нескольких ящиков, добытых в кладовой, и устало опустил голову в ладони. Те горели, всё тело пульсировало, словно жар, распространяясь от тревожного сердца, скользил по рукам, ногам, поднимался в голову, вторя биению крови в венах.

– Мы не можем убить человека Империи, он ценный свидетель.

Дэкван нахмурился, услышав слабый голос генерала, но Нагиль этого не увидел.

– Наша миссия потеряла смысл в тот день, когда кто-то отравил принцессу, – произнёс Кантэ, поднимаясь над разведённым костром. – Разве не будет правильнее… Генерал, разве вы не хотели отомстить за госпожу человеку, который мечтал убить её?

Невысокие потолки уцелевшей кладовой собирали копоть быстрее, чем воины успевали её стирать, и тесное помещение давило на Нагиля. Будто великое сооружение, построенное во времена, когда Дракон и его собратья ещё бродили по земле Империи, тоже отторгало его.

– Не всегда я могу потакать своим желаниям, Кантэ, – ответил Нагиль, всматриваясь в языки пламени, играющие в костре. – Сейчас мне нужно думать о вас, а не о том, как сильно я хочу проломить голову несчастному человеку в темнице.

Воины усмехнулись, все разом, и Дэкван вскинул руку: не смейте потешаться над генералом, когда он говорит серьёзные вещи, слушайте и вникайте.

– В самом деле, – заговорил Гванук, пока резал мясо. – Мы столько дней тащились сквозь снега с этим полуживым человеком. Не можем же теперь бросить его и сбежать. Это будет…

– Нечестно?

– Неправильно?

– Неблагоразумно, – ответил за всех Дэкван. – Этот человек уже многое знает, потому отпускать его просто так, без цели, будет с нашей стороны глупо.

– Поэтому нужно убить его. – Кантэ вернулся к своему доводу. – И вернуться домой.

– И привести за собой армию из Империи, мечтающую перерезать каждого чосонца! – заспорил Минхи.

– Мы всё равно обречены! – взорвался Кантэ. – Ничего не решит ни разговор с Императором, ни шпион, который хотел убить госпожу по приказу наместника! По его словам, должно выходить, что госпожа мертва, так как же она могла бы… О. О, я понял.

Нагиль поймал торжествующий взгляд Дэквана. Однажды они говорили о том, что молодые воины драконьего войска набираются из ополчения, из крестьян, многие не умеют даже читать и писать. И всё же тырсэгарра, отбирая новобранцев, ставил на ум и проницательность, не скованную ограничениями аристократического светского общества, из которого происходили большинство стражников, охраняющих не границы Чосона, а чиновников, в нём живущих. «В конце концов, – говорил Дэкван уверенно, – его воины станут не только самыми сильными, но и самыми смекалистыми людьми в стране. Им будут завидовать бледнолицые аристократы, держащие лук ради развлечения».

Нагиль хотел бы верить, что в Чосоне не осталось аристократов, прикрывающихся своим положением, чтобы отлынивать от обязательной военной службы. В мирное время они могли бы учиться слагать стихи, а не драться на мечах, но уже после первой войны с Японией стало ясно, что стране нужны настоящие воины, а не притворщики. Только потом король, убитый горем, упразднил флот, сменил главных своих командиров на богатых, сохранивших деньги чиновников и удалил себя из военного совета.

Ко второй войне, казалось, Чосон был подготовлен ещё меньше, чем к первой.

– Вся надежда на то, что пленник поверит нам. – Нагиль хлопнул по столу открытой ладонью и поднялся. – Отнесу ему ужин, заодно узнаю, готов ли он сотрудничать с нами.

– Сэ, ёнгданте. – Воины ему поклонились вслед и, как только Нагиль вышел из кладовой, заговорили в голос, перебивая друг друга. Никому из них не нравилось промедление.

– Пока мы отсиживаемся здесь, – горячо спорил Кантэ, – в Чосоне умирают люди. Мы созданы, чтобы защищать слабых.

– Мы всё это делаем, чтобы не навлечь на Чосон ещё большие беды, ты, глупый, – осадил его Минхи, и Нагиль, услышав это, горько усмехнулся.

Молодые воины, делящие с ним непростое время, напоминали о Рэвоне. О временах, когда был жив мастер Вонгсун и Нагиль считал хёна самым верным другом.

Гоня неуместные воспоминания, Нагиль спустился в темницы. Пленник сидел за решёткой со свободными руками. Дэкван решил, что он не представляет опасности, да и клетка в сторожевой башне, несмотря на древность, была крепкой.

Нагиль поставил перед пленным миску с мясом, подтолкнул в камеру.

– Сегодня у нас сытный ужин, – сказал он. – Угощайся.

Даже если они вдвоём притворялись, что один не понимает второго, Нагиль считал бессмысленным грубить ему попусту. Он хотел сделать его сообщником во лжи, которую не мог позволить себе самостоятельно. Ради такого можно было унять застарелый гнев и на время забыть, что сидящий перед ним на коленях