Маленькие повести о великих художниках - Анатолий Чупринский

Левитан стоит за мольбертом и пишет. Той зимой он работал сразу над двумя полотнами. Посреди мастерской стояли два мольберта. Он постоянно переходил от одного к другому. И обе картины назывались «Золотая осень».

Однажды, когда его не было дома, Веста села между мольбертами и начала сравнивать. Насчитала более пятнадцати различий, хотя на той и на другой была самая обыкновенная осень. Почему Левитан назвал их одинаково? Непонятно!

7

Антон Чехов уезжал на Сахалин. Провожали двое-трое знакомых. И Веста с Левитаном. Перед вагоном по платформе сновали купцы в солидных картузах, мещанки с мешками, крестьяне в домотканых одеждах, тоже с мешками за плечами.

Левитан стоял рядом с Антоном, поскольку решил ехать с ним, проводить до Сергиевого посада. Времени до отхода оставалась совсем немного. Провожающие молчали, все уже было сказано. И вдруг со стороны вокзала показалась фигура доктора Кувшинникова, мужа Софьи. Он шел вдоль вагонов прямо к Чехову. Провожающие как по команде скосили глаза на Левитана, (всем были известны его отношения с женой доктора), но художник никак не отреагировал.

Доктор Кувшинников подошел к Чехову, обнял и торжественно вручил флягу с коньяком.

— В дорогу! От нас с Софьей! — улыбаясь, сказал он.

Все провожающие облегченно выдохнули. Явно ожидали совсем другой развязки. Чехов поблагодарил и спрятал флягу в карман.

— Клянусь, распечатаю ее только на берегу океана!

Возникла неловкая пауза, нарушил которую все тот же Кувшинников. Он дружелюбным тоном обратился к Левитану:

— Давненько не виделись, Исаак Ильич! Заходите. В моем доме вам всегда рады. Ваш талант для нас источник радости…

Этих слов Веста не слышала. Она стояла в купе вагона на задних лапах, выглядывала в окно и очень волновалась за Левитана. Как бы они с Чеховым не опоздали и не отправили ее одну на Сахалин. Но все закончилось и в этот раз благополучно.

Провожающие одновременно заговорили. Звякнул третий раз колокол. Чехов и Левитан едва успели вскочить в вагон. Провожающие долго махали им вслед.

Слухи о необычайной картине Левитана «Омут» начали гулять по Москве еще задолго до ее написания. Баронесса Вульф, в имении которой гостил художник с Софьей Кувшинниковой, (и разумеется с Вестой!), ежедневно оповещала письмами всех знакомых. Левитан пишет «Нечто»!

Картина действительно получалась необычной. И нетипичной для уже сложившегося известного пейзажиста. Во-первых, размеры! Целых четыре аршина, вместе с рамой. Он никогда не писал таких больших полотен. Во-вторых, сюжет был навеян мотивами «Русалки» Пушкина. С подсказки баронессы Вульф. Что не очень несвойственно пейзажистам вообще, Левитану в частности. И в третьих, Левитан писал «У омута» прямо с натуры. Без предварительных этюдов, «без пристрелки». Что тоже крайне редко встречается в среде живописцев.

Письма баронессы ходили по рукам, пересказывались из уст в уста, читались вслух в гостиных и салонах. Москва художественная волновалась.

Веста была очень довольна. Каждое утро картину, точно икону, грузили на огромную тележку и везли к старой мельнице. Левитан и Софья толкали тележку. Вернее, тянули ее за веревки, как заправские бурлаки с картины Репина «Бурлаки на Волге». Веста бежала впереди и указывала точное направление, чтоб не сбились с пути. Потому что смотрели они только друг на друга.

Пока Левитан писал, Веста постоянно прогуливалась возле воды, взад-вперед, и напряженно ожидала появления чёртенят. Собственными ушами слышала, «в тихом омуте, чёрти водятся!». Знала, они размером с кошку или небольшую собаку. Тоже с хвостом, но почему-то с рогами на голове. Как у коровы. То-то хозяин обрадуется, когда она вынырнет из воды, вылезет на берег, отряхнется и положит к его ногам чёртенка. Несколько раз она уже делала «стойку» у самой воды, превращалась в сжатую пружину, но все бестолку. Заловить хотя одного чёртенка так и не удалось.

Не водятся они в тихом омуте!

Впечатление от картины было восторженным. «У омута» одобряли все. Кроме одного человека, Третьякова. И хотя он без колебаний купил картину для своей галереи, тактично и крайне деликатно попросил художника «доработать воду».

Левитан и сам был недоволен. Еще долгие месяцы он писал и переписывал «воду». Делал все новые и новые варианты. Пока не добился нужного эффекта.

Весте перестала нравится Софья Кувшинникова. Все началось с раздраженного тона. Почему-то вдруг Софья принялась делать замечания ее любимому Левитану. Это ей не так, то не эдак! Сначала требовала, чтоб Левитан «удалил» Весту! Дескать, она его к ней «ревнует». Не дает уединиться. Вот уж глупость! Никогда Веста не ревновала любимого Левитана ни к одной из женщин. Разве только самую малость.

Пусть себе «уединяется» с кем угодно. Хоть с хозяйкой. И играет с ней в карты, в подкидного дурака. Лично Весте абсолютно все равно. Она не вникала в отношения Софьи с Левитаном. Своих забот полна пасть. Но когда начались постоянные придирки к ее любимому хозяину, решила разобраться. Выяснила следующее…

Антон Чехов написал рассказ «Попрыгунья». Софья почему-то возомнила себе, будто Чехов ее описал в главной героине. «Попрыгунью» Веста не читала, но если б о ней написали рассказ, она бы только радовалась и гордилась.

Софья Кувшинникова наоборот. Оскорбилась и обиделась. И почему-то начинала «пилить» Левитана. Хотя уж он-то здесь абсолютно ни при чем. Левитан обычно тут же хватал ружье и убегал с Вестой в лес. Оставлял Софью одну рыдать в большом доме. Веста радовалась. Во-первых, Софье так и надо. Нечего тут из себя хозяйку корчить. Во-вторых, они с любимым Левитаном наконец-то (!) по-настоящему поохотятся. Но в лесу Левитан постоянно перезаряжал ружье и просто палил вверх. Поначалу Веста подумала, хозяин сошел с ума. Палить куда попало может только ненормальный. Но потом поняла. Хозяин так выражает свое отношение к Софье.

Веста сидела под кустом и морщилась после каждого выстрела. Ей хотелось закрыть глаза и заткнуть себе уши, чтоб не видеть и не слышать этих «диких» выходок Левитана. «Дикая» охота закончилась неожиданно. Софья собрала свои вещи и уехала на станцию. Левитан не поехал ее провожать. Веста вздохнула с облегчением.

8

Вообще-то, если совсем начистоту, мужчины нравились Весте значительно больше женщин. Взять хотя бы художника Серова, еще одного из друзей Левитана. У него в гостях Веста побывала недавно.

Симпатичный человек. Постоянно напевал себе под нос какие-то легкомысленные песенки: «Ля-ля-ля! Тру-ля-ля!». Подобных песенок Веста не любила. Предпочитала серьезную классическую музыку. Когда Софья Кувшинникова играла на рояле, Веста забиралась под него и вдумчиво слушала. Классическая музыка находила в ее душе самый живейший отклик. Под нее хорошо мечталось.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});