Убить Рыбку Джонса - Каро Кинг

Это было не просто мило. В этот самый момент Рыбка понял, что такое дружба. Элис и Джед. Это была дружба. Одна без промедления бросилась к нему на помощь, а другой передал Рыбке вещь, которую ценил больше всего на свете, как символ поддержки, только потому, что не мог поддержать его лично.

Элис тем временем была уже на кухне. Рыбка слышал, как она работала ручкой насоса. Вскоре полилась вода. Радуясь недолгому одиночеству, он потер глаза и вытер нос рукавом, так как у него не было платка. Наконец вернулась Элис, неся чан с горячей водой.

— Прости. Нагревалась целую вечность. Но вода стала чище. Вот, опусти сюда ногу, пускай платок отмокает.

Она открыла аптечку и занялась бинтами и мазью. Рыбка подставил лицо солнцу и закрыл глаза. Он все еще ощущал спокойствие, как будто пока не было нужды никуда бежать.

— Здесь как будто чувствуешь себя в безопасности, правда? — задумчиво произнесла Элис.

— Затишье, — ответил Рыбка.

Элис взглянула на него.

— Как перед грозой, — закончил он.

Она кивнула и стала обмывать его израненную ногу.

* * *

— Мы только что поселились в Доме Ворона, — сказала Элис, — но мама неважно себя чувствует, она послала нас разведать, где тут поблизости магазин, чтобы мы кое-что прикупили. — Она невинно смотрела на женщину, словно не понимая, что никакого магазина не было на мили вокруг.

Дом, к которому они подъехали вчера, принадлежал мистеру и миссис Даннет. Миссис Даннет, Пенни, была моложавой женщиной, полноватой, с копной волос яркого медного цвета и широкой улыбкой. Она сразу же провела их на кухню, где пекла кексы в больших количествах. Элис с надеждой ткнула Рыбку локтем.

— Очень жаль, что ваша мама приболела, — сказала Пенни. — Но магазин в милях отсюда. Возьмите-ка у нас немного свежего хлеба, молока и яиц.

Элис открыла рот, собираясь вежливо отказаться, но все эти продукты были им действительно необходимы.

— Было бы просто здорово, — честно призналась она.

Пенни уже складывала хлеб, молоко и яйца в пакет.

— Артур каждый четверг ездит в Ноктон, если вашей маме завтра не станет лучше, можете дать нам список, и мы купим вам все, что нужно.

Она поставила пакет на стол рядом с Элис. Он выглядел тяжелым.

— М… мы вам что-нибудь должны?

— Нет! — Пенни подмигнула. — Примите это как знак нашего славного йоркширского гостеприимства. — Она снова принялась месить тесто.

— Значит, вы хлеб сами печете? — спросила Элис.

— Да-да. И кексы…

— Выглядят аппетитно…

— …печенье, и чего только не пеку. Я вам положила. Я их продаю магазину в Ноктоне.

— Значит, вы всегда здесь жили? Вы, получается, хорошо знаете местность? Что тут в округе?

— Практически всегда. Кроме старой фермы, здесь мало что есть. Старая водяная мельница, конечно. В той стороне каровое Озеро Менги, — она кивнула в сторону севера, — но не стоит там плавать, оно очень глубокое, все окружено крутыми склонами. Гиблое место, по правде говоря. Есть еще долина Элонии, прямиком за озером. Шикарная. Там всегда тепло, а сколько бабочек! Все из-за какого-то цветка, что там произрастает. А так, здесь кругом одни вересковые пустоши, но место подходящее для физического отдыха. — Она улыбнулась Рыбке: — Тебе это не помешает, немного порозовеют щечки.

Рыбка улыбнулся в ответ.

— Спасибо, — сказала Элис. — Будем дышать свежим воздухом.

* * *

Примерно в двадцати милях от них, в помещении с бледно-зелеными стенами и зашторенными окнами пошевелилась женщина. Она издала звук, полувздох, полустон, ее веки дернулись, и она открыла глаза. Она лежала какое-то время, созерцая полоску света, пробивающуюся сквозь занавески, привыкая к запаху чистящего средства и чистых простыней и к боли, гулявшей вдоль ее тела.

Открылась дверь, и в комнату проник шум голосов и суеты.

— Вы в порядке, миссис Джонс? — раздался жизнерадостный голос. Сестра наклонилась к женщине на койке. — Скоро вас осмотрит врач. С вами случился неприятный несчастный случай, помните?

Сьюзан с трудом кивнула.

— Мы знаем ваше имя, потому что женщина нашла вашу сумку и передала ее полицейским. Но вы не волнуйтесь, с вами все в порядке. Вот…

Сестра нажала на кнопку и приподняла изголовье кровати, так что Сьюзан оказалась в полусидячем положении. Налив воды из кувшина у кровати, сестра поднесла стакан к ее губам. Сьюзан с благодарностью выпила. Вода имела сладкий привкус.

Как только она собралась с силами, она сказала сипло:

— Рыбка?

— Простите? «Рыбка», говорите? — Женщина нахмурилась в замешательстве.

Сьюзан сделала над собой усилие:

— Сын. Со мной.

Сестра посмотрела озабоченно:

— Ваш сын? У вас не один? Она взяла что-то с тумбочки у постели. — Это пришло сегодня утром. От вашего сына, верно? — Она посмотрела на открытку. — Ах, вон оно что. Он Рыбка! Вот. — Она вложила открытку в незабинтованную руку Сьюзан.

Сьюзан прочла ее с нетерпением.

«Дорогая мама.

Надеюсь, ты в порядке и тебе не очень больно. Я пока не смогу навестить тебя, потому что Дом Ворона слишком далеко, но я скоро напишу. Сообщаю, что я В ПОРЯДКЕ, обо мне не волнуйся. Скорее поправляйся. Расскажу все при встрече. Помнишь наш разговор в Рождество? Сейчас то же. Верь мне. Целую. Рыбка».

Сьюзан закрыла глаза, чтобы остановить слезы. Она чувствовала такую слабость, будто несчастный случай лишил ее сил и воли. Но она вспомнила взгляд Рыбки в то рождественское утро, когда он сказал ей, чтобы она без промедления шла к врачу. И она вспомнила слова доктора Коллинза о том, что небольшое промедление могло бы вылиться в серьезные проблемы. Смертельные. И она вспомнила, как несколько месяцев спустя Рыбка снова начал улыбаться. Поэтому что бы сейчас ни происходило, что бы это ни было, она знала, что оно как-то связано с ужасным проклятием, преследовавшим их, она верила, что Рыбка все понимает. Будучи его матерью, она заботилась о нем, и это было естественно. Но и он заботился о ней, хотя она не всегда замечала это. Не имело значения, естественно это было или нет. Просто у них было так. В открытке, между строк, говорилось как раз о том, что сейчас Рыбка заботится о ней.

— Он не как все, — сказала она сестре.

— Он кажется милым мальчиком, не сомневаюсь, что он навестит вас, как только сможет. — Сестра говорила рассеянно, она делала заметки в красной папке, висевшей в ногах у кровати. Затем она снова улыбнулась Сьюзан. — Думаю, через часок вы будете в силах выпить чашку чая, — сказал она. — Хорошо?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});