Безрассудная Джилл. Несокрушимый Арчи. Любовь со взломом - Пэлем Грэнвилл Вудхауз

я начинаю сомневаться, что пьесу такого уровня, как «Американская роза», способны воплотить наши невежественные актеры. Они просто не улавливают ее духа, изысканности, тонкого абсурдистского юмора. Сегодня… — Пилкингтон запнулся. — Сегодня я случайно подслушал, как двое из них обсуждали спектакль, не подозревая о моем присутствии. Один назвал его капустником, а другой почему-то — куском сыра горгонзола. Разве можно при таких настроениях рассчитывать на большой успех?

У Джилл отлегло от сердца. Выходит, бедолаге требуется не любовь, а лишь сочувствие, и в его глазах вспышка паники, а вовсе не любовный жар. Написал пьесу, разорился на постановку, а теперь услышал, как ее ругательски ругают, вот ноги и подкосились от страха, как выразились бы подруги-хористки.

В самом деле, Пилкингтон так походил на ребенка-переростка, жаждущего утешения, что сердце Джилл растаяло, а заодно рассыпались и оборонительные редуты. В результате, когда он пригласил ее на чашку чая к себе домой на 34-ю улицу всего в двух кварталах от Мэдисон-авеню, Джилл без колебаний приняла приглашение.

Пилкингтон разглагольствовал в том же минорном ключе до самого своего дома. На его месте она едва ли стала бы так откровенничать с малознакомым человеком, но знала, что мужчинам это свойственно. В Лондоне ей часто приходилось выслушивать самые интимные признания от молодых людей, только что встреченных на танцах. Должно быть, что-то в ней действовало на некоторых мужчин, как трещина в плотине, давая волю бурному потоку красноречия.

К этому типу явно принадлежал и Отис Пилкингтон — начав говорить, он не утаивал ничего.

— Не то чтобы я в чем-то зависел от тети Оливии, — объяснил он, помешивая чай в своей квартире-студии, увешанной японскими гравюрами, — но вы же знаете, как бывает. Она в состоянии сильно испортить мне жизнь, если я оступлюсь. Пока же есть основания полагать, что она собирается оставить мне почти все свое состояние, а это миллионы. — Он подал Джилл чашку. — Уверяю вас, миллионы!.. В моей тете сильна коммерческая жилка, и на нее произведет весьма пагубное впечатление, особенно после высказанных ею опасений, если я потеряю на мюзикле крупную сумму. Она и так вечно сожалеет, что я не стал бизнесменом, как покойный дядя Уоддсли Пигрим, который нажил состояние на копченых окороках. — Пилкингтон оглянулся на японские гравюры и передернул плечами. — Дядя до самой смерти не переставал убеждать меня войти в его бизнес, но я бы этого просто не вынес! Однако, услышав, как те двое обсуждали мою пьесу, готов был пожалеть, что не согласился.

Джилл была полностью обезоружена. Сумей она дотянуться, наверное, даже погладила бы несчастного юношу по голове.

— На вашем месте я бы не беспокоилась, — заметила она. — Я где-то слышала или читала, что, если актерам пьеса не нравится — это вернейший залог успеха.

Мистер Пилкингтон придвинул свой стул на едва ощутимую чуточку ближе.

— Какая вы милая! — выдохнул он.

Джилл с огорчением поняла, что все-таки ошиблась. Жар любви, и никаких сомнений! Черепаховые очки сверкали парой прожекторов. Выражением лица молодой человек стал похож на овцу, а прошлый опыт безошибочно подсказывал: наступает момент, когда бегство — единственный выход.

— Боюсь, мне пора. — Джилл поднялась с кресла. — Большое спасибо за чай. Что касается мюзикла, я бы на вашем месте нисколько не опасалась. Уверена, премьера будет великолепна. До свидания!

— Как, вы уже уходите?

— Да, к сожалению. Я и так опаздываю, меня ждут…

Какую бы ложь в ущерб своей душе ни собиралась преподнести Джилл, ее перебил дверной звонок. Из коридора донеслись шаги слуги-японца, а следом послышалось:

— Мистер Пилкингтон дома?

Отис молитвенно сложил руки.

— Не уходите, Джилл, прошу вас! — пылко воскликнул он. — Это просто знакомый — зашел, видимо, напомнить о встрече за ужином. Он и минуты не задержится. Пожалуйста, останьтесь!

Джилл снова опустилась в кресло. Теперь ей и самой расхотелось уходить. Вопрос у парадной двери был задан бодрым голосом давно потерянного дяди, майора Кристофера Сэлби.

Глава 12. Дядя Крис заимствует квартиру

1

Дядюшка с беззаботным видом вошел в комнату, похлопывая по рукаву перчаткой, и замер на месте, увидев, что хозяин не один.

— О, прошу прощения! Я думал… — Он неуверенно вгляделся в девушку. В жилище Пилкингтона царили романтические сумерки, и вошедшие с улицы не сразу к ним привыкали. — Если вы заняты…

— Э-э… — засуетился хозяин, — позвольте мне… мисс Маринер… Майор Сэлби…

— Привет, дядя Крис!

— Господи помилуй! — воскликнул пораженный гость и рухнул на кушетку, словно подкошенный.

— А я-то разыскиваю тебя по всему Нью-Йорку! — продолжала тем временем Джилл.

Пилкингтон понял, что интеллектуальное содержание беседы от него ускользает.

— Дядя Крис? — недоуменно пролепетал он.

— Майор Сэлби — мой дядя.

— Вы уверены? — выдавил Пилкингтон. — Я в смысле…

Покопавшись в себе, он понял, что не в состоянии уточнить этот смысл, и умолк.

— Ты что тут делаешь? — спросил дядя Крис.

— Пью чай с мистером Пилкингтоном.

— Но… почему с ним?

— Он меня пригласил.

— Откуда ты его знаешь?

— Познакомилась в театре.

— В театре?

Отис Пилкингтон обрел наконец дар речи:

— Мисс Маринер репетирует в маленьком спектакле, который я спонсирую, — объяснил он.

Дядя Крис привскочил с кушетки, ошарашенно моргая. До такой степени выбитым из колеи Джилл его еще не видывала.

— Джилл, только не говори, что поступила на сцену!

— Так и есть, я пою и танцую в кордебалете.

— В музыкальном ансамбле, — мягко поправил мистер Пилкингтон.

— В ансамбле мюзикла «Американская роза». Мы репетируем уже целую вечность.

Некоторое время дядя Крис молча переваривал информацию, теребя подстриженные усики.

— Ах да, конечно же! — воскликнул он наконец.

Хорошо зная дядю, Джилл догадалась по жизнерадостным ноткам, что он пришел в себя, вник в ситуацию и готов с ней справиться. Догадка тут же подтвердилась, когда он встал с кушетки и утвердился поближе к живительному теплу горящих углей. Пилкингтон терпеть не мог парового отопления и обшарил весь город в поисках квартиры с открытым камином.

— Ну конечно! — повторил дядя Крис, расставив ноги и выпятив колесом грудь. — Ты же писала, что подумываешь о сцене… Моя племянница, — объяснил он навострившему уши Пилкингтону, — прибыла из Англии другим пароходом. Я ждал ее только через пару недель, потому так и удивился. Да-да, ты упоминала, что намерена поступить на сцену, и я настоятельно рекомендовал начать, что называется, с нижней ступеньки. Прежде чем воспарять к высотам, следует досконально изучить основу, азы профессии!

— Ах вот оно что! — понятливо кивнул Пилкингтон.

— Нет лучшей школы, чем кордебалет! — продолжал дядя, уже вполне в своей стихии. Там начинали лучшие актрисы в Америке — десятки, если не сотни! Давай