Журнал «Если» №07 2010 - Том Пардом

— О'кей. — Кайлин отвела взгляд. — Теперь ты знаешь, какой была Жанна. Что ты сделала: отправилась во времени вспять и с ней поговорила?

— Э…

— Потому что ты так часто про это рассказывала. «Если бы только я могла быть тем таинственным рыцарем! Если бы только я была тем, кто спас Жанну от казни англичанами!» — Кайлин озорно улыбнулась и щелкнула пальцами по рукавице. — Так это была ты?

— Ага. Это была я.

— Что?! Это уже не смешно, Кейт!

Кейт сделала над собой огромное усилие.

— Я правда всегда говорила, что хочу быть тем рыцарем? Или что хочу помешать сожжению Жанны на костре?

— Да. Ты миллион раз это говорила. И еще: мол, как бы тебе стать одним из рыцарей с ней в том замке. Но она не сгорела на костре, потому что рыцарь ее спас, так что это не одно и то же, верно?

— Не совсем. — Кейт улыбнулась, чувствуя, как сквозь оцепенение пробивается ощущение чуда. Она действительно многое изменила.

А Кайлин все еще говорила:

— Не для нее умереть не сражаясь.

— Вот как? — переспросила Кейт. — Хотя если бы она умерла на костре, ей было бы тяжелее, Кай. Стоять одной в огне и не кричать от боли, не молить о пощаде. Это было бы самым мужественным, что она когда-либо совершила.

— Наверное… Раньше ты так никогда не говорила.

— Раньше я никогда по-настоящему не понимала, какой сильной и храброй, какой поразительной она была. — Кейт провела рукой по волосам, чувствуя приставшие к ним частички пепла. Пепла пожара, полыхавшего более шести веков назад.

— Ну, тогда что же ты плачешь? — нерешительно спросила Кайлин. — Серьезно, Кейт, ты кошмарно выглядишь.

— Мне повезло много больше, чем другим. — Слова получились какие-то неверные, пусть даже и были правдой.

— Ладно. — Кайлин неловко махнула рукой. — Хочешь и дальше тут сидеть или пойдем в гостиную, где удобнее? Могу приготовить тебе ланч. Когда ты в последний раз ела?

Более шестисот лет назад, сообразила Кейт.

— Довольно давно. И вино бы не помешало. Красное.

Кайлин помогла ей снять доспехи, хотя ей и не удалось не скорчить мину при виде одежды под латами, которую Кейт носила несколько дней кряду. Кейт же умудрилась встать, невзирая на то что все тело у нее затекло и болело, потом пошла за Кайлин в гостиную, но там опять помедлила, уставившись на картину с Жанной на горящей башне.

— Никаких ангелов я не заметила, — услышала она собственный голос. — Но, может, Жанна их видела. Или слышала. Она была такой спокойной, такой умиротворенной, когда умирала, такой уверенной, что отправляется на Небеса.

— Ты опять меня пугаешь, — сказала Кайлин. — И с каких это пор ты веришь в Небеса?

— Больше не верю. Нет, наверное, теперь верю. Пока не знаю. Но Жанна верила, и, может, как раз это и было нужно, — как кошка Шрёдингера. Если ты не веришь в Небеса и ангелов, их нет. Но если ты веришь… а Жанна заставляла поверить.

Кайлин глядела на Кейт недоуменно.

— Где ты была и что там делала, и главное, что ты сделала с Кейт?

— Кейт все еще здесь. Я просто кое-что узнала. Это долгая история.

Перевела с английского Анна КОМАРИНЕЦ

© John G. Hemry. Joan. 2009. Печатается с разрешения автора.

Рассказ впервые опубликован в журнале «Analog» в 2009 году.

АЛЕКСЕЙ ЗАРУБИН

МАЯК НА САРИССЕ

Иллюстрация Игоря ТАРАЧКОВА

Дочь смотрителя маяка лучшие годы провела в ожидании Цимбелина. Море не вернуло и щепки суденышка, на котором он уплыл за свадебными подарками. Время шло, никто не засылал сватов.

Отец свалился от грудной боли, когда начищал большое серебряное зеркало. Дополз, покряхтывая, до середины винтовой лестницы, да так на истертых ступенях и умер. Работа не пугала Зенобию, но вскоре и маяку вышел срок.

Начинались годы Бурь. Тяжелые волны сточили скалу, маяк опасно навис над водами Гарсанка, и трещинами пошли стены башни. Пришли работные люди герцога Звево, разобрали зеркала, защитные стекла и чашу, в которой раньше пылал огонь. Всё это надолго ляжет в кладовые — до времен Спокойной Воды, когда оживут верфи и на новом месте выстроят новый маяк. Новорожденные состарятся и лишь тогда увидят, как успокоится море, изменят очертания берега, вспыхнет огонь на башне и поднимут паруса торговые суда.

Одна стена дома смотрителя осыпалась грудой кирпичей, остальные еле держались, а черепичная крыша зияла дырами, словно Небесный Враг забросал ее камнями.

— Жить есть где? — спросил кто-то из работных людей, оглядев тощую, нескладную фигуру Зенобии.

Она кивнула. Ветер растрепал ее волосы, когда-то густые, шелковистые черные пряди, а ныне выцветшие и словно обсыпанные солью. Выцвели и глаза. Появись вдруг Цимбелин — не узнает в иссохшей женщине со впалыми щеками и плохими зубами свою веселую невесту.

— Садись, подвезем до города, — предложил надзиратель.

Крытую телегу мотало на выбоинах, надзиратель наваливался на нее, потом его кидало обратно. От него несло пивом, а она сидела, вцепившись в шершавую доску. Что если работные люди набросятся на нее, изнасилуют? От страха у нее даже скулы свело. Но вот они выбрались на тракт, и ее высадили у городских ворот, недалеко от теткиного дома. Телеги и подводы покатили дальше, а Зенобия вдруг разрыдалась — то ли от пережитого страха, то ли от досады…

Тетка встретила ее неприветливо и поселила в комнатенке под лестницей. Дочь смотрителя маяка села на трехногий табурет, опустила узелок с жалким скарбом под ноги и закрыла глаза. Жизнь кончилась, даже не начавшись, — подвела она горестный итог.

1.

Вскоре Зенобия привыкла к суматошной жизни в пригороде Неопалесты. На первом этаже тетка держала лавку с целебными травами, сама жила на втором, там же и варила снадобья. Дом примыкал к трактиру «У Западной стороны» — бойкому месту недалеко от городских ворот. Тетка, почтенная Нафалина, приставила ее к делу — прибрать, подмести, стряхнуть пыль с травяных метелок и косиц, свисающих с притолоки, и опорожнить ночную посуду. Время от времени приходилось сопровождать Нафалину во время поездок на ярмарку или на пустыри за дикими травами. Когда тетка однажды разговорилась, Зенобия узнала, почему ее вызывают вечерней порой в трактир, когда у ворот стоит карета или портшез без гербов.

Возвращалась она обычно мрачная, пила ягодную наливку, искала, к чему бы придраться, жаловалась на господ, что норовят плод вытравить, тогда как порядочным людям не всегда везет с детьми.

Зенобия потихоньку разобралась в травах и настойках — благо, на горшочках имелись надписи, а грамоту она знала. Если приходили господа в богатой одежде, звала тетку, и ее румяное улыбчивое лицо возвращало хорошее настроение посетителям, расстроенным унылой физиономией Зенобии.

Вскоре тетка доверила относить склянки со снадобьем в Неопалесту. Некоторые господа, пояснила она, слишком знатны, чтобы бродить по пригородам. Лекарства следовало неприметно доставить в мореходную лавку. В лавку иногда заходили господа: полюбоваться старинными картами или купить искусно вырезанные из кости кораблики, хитроумно впихнутые в скляницы. Ожидая, когда мастер освободиться, Зенобия разглядывала диковины. Ей нравилась большая карта с изображением Сариссы. Вокруг длинного, похожего на копье континента плавают в завитках волн, толщиной в волос, кораблики, а горный хребет разделяет сушу пополам. Приказчик пояснил, что когда-нибудь карта будет интересна любителям старины. Восточная оконечность поднимается, а наша опускается, и некоторые земли уйдут под воду. Правда, еще не скоро. Потому волею герцога Звево в предгорьях строится новый замок, со временем в устье реки появится новый порт. А там и город, взамен Неопалесты. Сопернику герцога, графу Пандухту, не повезло, добавил приказчик, его морские порты уже стали недоступными. Во время предыдущего цикла его прадед хватал земли без разбора, а прадед нашего-то умен был, хоть и вдоль побережья земли воевал, но места выбирал скальные, горные.

На западной оконечности копья, прямо на его острие, был нарисован маяк. Карта была сработана, судя по росписи, сорок стодневов тому назад. И когда Зенобии надоедало ждать, она вглядывалась в маяк, и казалось, что еще немного, и она увидит, как маленькая Зенобия бегает вокруг зеркала, а за ней ковыляет хромая чайка, которую они с отцом подобрали и выходили после грозы.

Матери она не помнила.

Когда лавка пустела, ее вели в склад, где лежали бухты канатов, якоря медные и железные, кабестаны, блоки и прочая снасть, потребная для оснащения судна. За конторкой восседал мастер. Дождавшись, когда приказчик вернется в лавку, Зенобия вручала мастеру пузырек или мешочек с травами. Тот сопел, разглядывал теткины закорючки, затем прятал лекарство в один из ящиков.