Записки. Том I. Северо-Западный фронт и Кавказ (1914 – 1916) - Федор Палицын

М.В. и Пустовойтенко прямо в отчаянии от работы штаба. То, что я вижу, лишь подтверждает это. Не умеют работать и не хотят, а между тем чванны и с самомнением. Я столкнулся с чинами штаба на дорогах, и если у меня была бы власть, я бы в неделю разогнал главных деятелей и взял бы первых попавших – лучше было бы.

Что такое Ивангород в настоящее время? В ней нет главного основания крепости: прикрытия от бомбардирования и обеспечения от штурма. Это очень сильная, круговая позиция, в которой в мере возможности есть укрытия, есть фланговая артиллерийская и ружейная оборона главнейших частей. Вся она на передовых позициях. Талантливо и смело заложена, но вся в идее передовой позиции. Она ушла от учебников и в этом может быть ее сила.

Она имеет снабжение и несильную артиллерию, но которую легко усилить. Наверное, ни в одной из наших крепостей не проведены столь целесообразные железнодорожные пути нормальной колеи, как в ней. В ней есть люди; пока нет гарнизона.

Когда он придет, что будет с Шварцем? Он душа этого дела, а передадут старшему{119}, в особенности после того, что его переименовали из коменданта в начальника укрепленной позиции; что будет тогда? Работы Шварц организовал умно и теперь работа кипит, несмотря на то, что продуктивность работы людей и повозок слабая, а повозок до смешного. Но работа кипит и благодаря устройству железных дорог и путей все это идет. В три недели он не кончит. Но он рассчитывает работать, когда обложат или подойдут к позициям.

В глаза бросается солидное устройство окопов. Глубокие, аккуратно сделанные, заботливо устроенные, батареи не заготовлены – и это хорошо. Убежища – самая слабая часть. В два месяца, считая, что прибыла только половина материала, многого не сделаешь. Тип убежищ упрощённый – деревянный сруб, камень, песок, бревна, рельсы. Камень залит цементом{120} (⅓ цемента, ⅔ песок). Есть убежища и без цемента.

По книжке это выдержит 8-ми [дюймовые] бомбы. Выдержат ли на самом деле, не знаю. Инженеры полагают, что выдержат. Я сомневаюсь. Есть убежища и от 11-ти [дюймовых] – но это игра воображения. Но бороться можно. Весь вопрос надо ли нам держаться там. М.В. считает, что нет, что нельзя жертвовать тремя дивизиями. Я считаю, что можно и следует, но это «можно и следует» проверю оперативным соображением и оценкой общего.

Но 3 дивизии мало. Обвод подходит к 60 верстам: левый берег – 22 версты, правый – 34–35 верст.

Винят, что в Ковно сделали мало, по сравнению с Брестом. Но в Ковно другие работы, другая крепость, другие условия.

Что сделано в Бресте, не знаю. Поеду туда 18-го и тогда у будет ясно. Во всяком случае, скажу одно: в Ивангороде делается все, чтобы создать очень сильную оборону и делается умно, с увлечением и не одним комендантом, но и его помощниками.

17-го июня

Значительные силы действуют в направлении на Владимир Волынск, менее значительные от Сандомира на север, думаю, на Аннополь и Красник. Первые обнаружены около 14-го июня, вторые вчера. Что против середины – не ясно.

14-го главнокомандующий был в Холме. К левому флангу 3-й армии и группы Олохова направлены по железной дороге: Гвардейский, 2-й Сибирский и 31-й корпуса. 4-я армия должна сегодня в ночь отойти: 25-й корпус левым флангом к Юзефову и р. Урженцов. Успеет ли?

О 3-й армии сведения скудные; стоит ли она, или отходит. Состав армии невелик. 8-я армия в расстройстве. 11-я и 9-я армии на юге и также угрожаемы. От Юго-Западного франта польза будет небольшая. Все, что могли собрать, враги бросят на нас с юга и будут напирать на север и северо-восток. Пока, считая от Немана, у нас 15–16 корпусов (без Гвардейского, 2-го Сибирского и 31-го) вытянутых в нитку. В 3-й армии много частей, но после ряда непрерывных боев неизвестно, что она собой представляет. И главнокомандующему это не вполне ясно. А на ней зиждется очень много.

О нашем снабжении я не говорю, его в сущности нет.

13-го полковник Генерального штаба Носков отвозил в Ставку соображения главнокомандующего. Оно было прочитано Пустовойтенко, Борисову и мне. Возражений представить не мог, но серьезной опасности за Ригу не вижу и ее не разделяю. Не отвергаю ее, но в настоящий период Рига является только частным объектом и беспокойства она мне не внушает. Наши армии на передовом театре возбуждают внимание немцев и они являются их целью.

С начала войны мы боролись, находясь в мышеловке, а теперь, если не удержимся, может случиться, что она захлопнется. Отдаленных операций немцы, на мой взгляд, производить не будут, а будут бить по армии. Возможно, что в связи с главной целью, их усилия будут направлены и на Варшаву, но это, между прочим, направление же на Белосток решительнее.

У нас не ясно, мы не знаем, куда идти. Мих. Вас. занят восстановлением частей на южном нашем участке. Об общем, если думает, не высказывается. Гулевичу положение представляется хорошим. Когда вчера сказал, что органы снабжения надо эвакуировать на восток – он открыл глаза. «Значит и нам надо отходить?» – спросил он меня. «Пока нет – ответил ему, – но тыловые учреждения из Варшавы и Седлеца надо переместить». «Надо ли нам отходить?» «Не знаю, но вернее было бы, если бы нас здесь не было».

Минута решения была, на мой взгляд, дня 2–3 тому назад, когда я писал записку Мих. Вас. о положении 9-й и 11-й армии, вернее немного раньше, когда части 8-ой армии отходили к Городской позиции, а левый фланг Олохова теснился на север. Тогда, на мой взгляд, участь Львова была решена безвозвратно, ибо действовать активно мы не можем. Можно ли отойти за Вислу? От Нарева на позиции Гродно-Белосток-Брест? Это очень гадательно. Время упущено. Все зиждется на одном – удержим ли мы и оттолкнем ли мы усилия противника с юга? Трудно без снарядов, патронов, с ослабевшими донельзя войсками разрешить эту задачу.

А если не удержим, где предел проникновения врага и нашего отхода? Не хотят бросать Варшавы – с нагроможденными там запасами и сосредоточенными там техническими учреждениями. Не хотят отходить от крепких насиженных позиций. Трудно принять решение. Ясно ли Генеральному штабу Ставки общее положение? Наш главнокомандующий по многим причинам личным и общим принять свое решение, имея директивы держать Варшаву и Польшу, не может, а если примет, будет поздно.

Сегодня передам мои оперативные соображения (№ 15) генералу-квартирмейстеру. Не желаю развлекать ими непосредственно главнокомандующего. Он слишком озабочен и расстроен. Пусть эти соображения пройдут через фильтр генерал– квартирмейстерской части, если она вообще прочтет и подумает над этим.

Высказать явно все то, что изложено в моей записке, нельзя, oнo сделается достоянием общим, она внесет растерянность в штаб, который должен спокойно работать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});