Следуй за рекой (ЛП) - Риччи Ч. И.

Ни языка, ни зубов.

Только его губы на моих, и по какой-то причине… этот поцелуй кажется более интимным, чем секс, который случился всего несколько минут назад.

Ривер прижимается своим лбом к моему. Наши дыхание и пот смешиваются вместе, пока мы продолжаем спускаться с вершины наших оргазмов. Наклонившись, он снимает презерватив с моего размягчающегося члена, завязывает его и кладет на столешницу рядом.

— Я не шучу, ты же знаешь, — произносит Рив через пару минут и отстраняется, чтобы посмотреть мне в глаза. Выражение его лица… невозможно понять. Но я уверен — оно связано с тем, что мост между врагами и любовниками только что окончательно был разрушен.

Я чувствую, как морщусь:

— Насчёт чего?

Ривер прикусывает нижнюю губу, прежде чем ухмыльнуться:

— Твоего смеха. Он так заводит. И я эгоист, раз хочу слышать его постоянно.

Я закатываю глаза, и мое лицо искажается в гримасе:

— Как скажешь, Ривер.

Его улыбка заразительна, когда он толкает меня в плечо:

— Я серьезно. Так что моя новая миссия будет заключаться в том, чтобы заставлять тебя смеяться каждый божий день, пока мы здесь. — Он делает паузу, постукивая себя по подбородку. — И дважды по воскресеньям, потому что это святой день, а ты любишь бывать в моих святынях. — Я моргаю, на моих губах появляется легкая ухмылка, и Ривер пожимает плечами, прежде чем продолжить: — Что? Я ведь тоже должен извлечь какую-то пользу.

Я смотрю на него еще некоторое время, пытаясь переварить его самоуверенное отношение и неуместные фразы… только для того, чтобы осознать, что мы ведем этот разговор голыми на кухне, в шале нашего тренера… покрытые спермой и потом после самого потрясающего секса за всю мою чертову жизнь.

И во второй раз за сегодня ничего не могу с собой поделать.

Я просто смеюсь.

Глава двадцать первая

Ривер

День шестнадцатый

Канун Рождества

— Ну, что, ты готов? — спрашиваю я Рейна через плечо.

Продолжая рыться в коробке с рождественскими украшениями, которую нашел в шкафу в прихожей, я улыбаюсь, как идиот. Внутри нет ничего необычного, лишь белые гирлянды и какие-то привычные украшения с орнаментом в красную клетку. Я нашел коробку на днях, когда искал вторую пару снегоступов, прежде чем вспомнил, что они висят в сарае вместе с остальным снаряжением.

И как только нашел новогодние игрушки вместе с подставкой для дерева, я отправил тренеру сообщение, спросив, а можно ли нам поставить елку. Он согласился, при условии, что мы уберем ее до его приезда.

Но вернемся в настоящее, где твердолобый я прошу Рейна помочь мне украсить дом к празднику.

— А это обязательно? — бормочет тот, перегнувшись через спинку дивана и уставившись на меня.

Я недоверчиво выгибаю бровь:

— Шутишь? — усмехаюсь я. — Сегодня сочельник. Мы срубили чертову елку и притащили сюда. Естественно, мы ее украсим, балда.

Да, да, вы правильно расслышали.

Два дня назад я потащил Рейна в лес в поисках идеальной елки. Потребовался всего час, чтобы найти ту, которая, по моему мнению, была походящего размера, чтобы срубить ее и притащить обратно в шале, но Рейн скулил и стонал почти всю дорогу.

Прямо как настоящий Гринч.

И это после нашего пламенного свидания, которое, клянусь, могло бы растопить весь снег в лесу.

— Хочу добавить, что все это часть твоего плана, Ривер.

— Мне не нравится твой тон, — огрызаюсь я, подтаскивая коробку к дереву, стоящему на подставке рядом с камином. Вытащив гирлянду, я жестом приглашаю Кирана присоединиться: — Вставай, Скрудж.

Рейн возмущенно фыркает, прежде чем подняться на ноги и пересечь комнату, направляясь ко мне:

— Ты — боль в моей заднице, — ворчит он, обнимая меня за талию и сжимая мои ягодицы.

Я просто ухмыляюсь, не говоря ни слова, пока он не осознает, что оставил мне лазейку. Потому что у меня всегда есть ответ на его высказывания. Ну, серьезно. Я би, а Рейн говорит о боли в заднице. Не нужно быть инженером ракетостроения, чтобы расшифровать мои мысли на этот счет.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Через мгновение до Кирана доходит, и он хмурится:

— Ты как дите малое.

— Да неужели? — смеюсь я, хватая Рейна за шею свободной рукой и прижимаясь губами к его рту.

Планировался легкий чмок, но он быстро превращается в полноценный сеанс поцелуев.

Честно говоря, даже не верится, что Киран может быть таким. Открытым. Свободным. Любящим.

И все же между нами не всегда ощущается идиллия. Бывают моменты, когда Рейн начинает чувствовать себя неловко от того, что мы прикасаемся друг к другу. Моменты его неуверенности. Будь то наши губы, когда они впервые соприкасаются, или же первые секунды, когда мои руки или рот оказываются на его члене.

Киран все еще сражается с притяжением между нами, что, в свою очередь, приводит к так называемым мини-срывам. Я каждый раз вижу, как крутятся колесики в его голове, и как дергается мышца на лице, словно Киран готовится дать отпор.

За последние четыре дня он пару раз на меня огрызался, но, честно говоря, я этого ожидал. У меня нет планов менять его как личность. Киран не был бы самим собой, если бы иногда не вел себя как мудак, а мне он нравится именно таким, какой есть.

Особенно когда находится внутри меня, что само по себе ошеломляет.

Когда мы трахаемся: без лишних слов и дико, то словно направляем всю нашу ярость и презрение на то, чтобы другому стало хорошо. Теперь мы еще больше настроены друг на друга, если такое вообще возможно. И я клянусь, Рейн практически читает мои мысли.

В общем, это полная противоположность той энергетике, что была между нами раньше — до момента, пока несколько дней назад Киран не сорвался, думая, что я бросил его в шале.

Потому что, по-видимому, я из тех людей, которые постоянно так поступают.

Никогда не признаюсь в этом Рейну, но мне было очень неприятно это услышать. Я не утверждал, что совершенен или всегда честен, но есть определенные поступки, которых я никогда бы не совершил. И бросить кого-то стоит первым в списке.

Особенно когда знаю на собственном примере, каково это — быть брошенным.

Рейн прикусывает мою нижнюю губу, вырывая меня из размышлений. Я отстраняюсь, но на моем лице сияет широкая улыбка. Когда Киран замечает ее, уголки его рта приподнимаются.

Ох уж эта его улыбка.

Возможно, она является лучшей частью нашего соглашения. На днях я чуть снова не заставил его смеяться. Рейн отмахнулся, пытаясь скрыть смех кашлем, но я услышал. Декадентский звук навсегда укоренится в моем сознании, и мне хочется слышать его как можно чаще.

Как и говорил: ради того, чтобы услышать смех Рейна, я пойду на все.

— Эй, мы ведь только недавно вылезли из постели, — упрекаю я, высвобождаясь из его соблазнительных объятий.

Последние несколько дней мы почти не сдерживались, даже учитывая то, что Рейн с трудом признавал наш новый статус-кво. Но, Боже, нам стоит научиться справляться с пребыванием в одной комнате, не раздеваясь и не трахаясь на любой поверхности, прежде чем нас настигнет зависимость.

— Нужно успеть нарядить елку, пока еще светло.

Начиная с самого низа, я оборачиваю гирлянду вокруг дерева — только для того, чтобы обнаружить, что Рейн на меня смотрит…

Боже, он серьезно стоит и дуется. Ну, почти. Его стиль более мужской. Что-то вроде, я-мог-бы-разорвать-тебя-на-части.

— Кто ты, мужская версия Синди Лу22?

Я ухмыляюсь его отсылке к фильму, зная, что у Кирана полно таких. На днях он даже процитировал «Дрянных девчонок». От его фразы «ну ты и шлюха», произнесенной с калифорнийским акцентом, я чуть не упал на гребаные колени — настолько сильно смеялся. Рейн говорит, что научился им в средней школе, используя бесчисленное количество гифок в чатах со своими друзьями, но я не верю ему ни на йоту.