Я иду - Сергей Попов

– Сид, – сглотнув и вернув фотографию, как-то потусторонне промолвил, наконец, Айс, – я, кажется, знаю, где сейчас твоя дочь…

Мое сердце раскалилось, как в жерле вулкана, руки похолодели, щеки горели огнем, в глазах все помутнело, в ушах все притупилось, поутихло, как-то отдалилось. Я за три затяжки расправился с сигаретой, выкинул бычок к стене.

– Что?.. – будто ослышавшись, спросил я. – Ты… это серьезно сейчас?!.. Или решил меня добить тут окончательно?.. Тогда уж сразу давай, не тяни струны…

– Она в Горизнте-26, – не слушая мои завывания, изрек Айс и, не дав опомниться, продолжил с тем же накалом: – А если быть точнее – в его сердце: научном комплексе, в камерах, на первом этаже…

Я дрожащей рукой потянулся за новой сигаретой, но прикурил лишь с четвертого раза – спички ломались то об коробочную терку, то, не успев вспыхнуть, гасли при малейшем дуновении ветра. Сильно запахло серой.

– Т-ты уверен в этом?.. – заикаясь от волнения, уточнил я спустя несколько мгновений. – Подумай хорошенько: может, ты ошибся, перепутал чего или тебе померещилось…

– Нет, ее лицо я хорошо запомнил – она единственная девушка, пытающаяся бороться… – заверил Айс, – я точно…

Я схватил его за шиворот, так и не позволив договорить, кинул на гору продуктовых корзин. Айс выронил респиратор, запоздало развернулся, поискал испуганным взглядом лук, лежащий возле меня, с неподдельным испугом в глазах выпустил два лезвия и тут обратился:

– С ума сошел?.. Ты чего делаешь?!.. Сид?!..

– Ты видел ее там и не помог!.. – я подошел, бесцеремонно толкнул к стене. Тот кувыркнулся через тележки, откатился, вскочил. – Какого хрена ты стоял в стороне, когда ее запихивали, как животное, в клетку?.. Почему не помог ей?!.. – схватил за шею, придавил к холодному камню, сдавил кадык. Чувствовалось, как бьется пульс. – Тебя спрашивают!

Айс захрипел, встрепенулся, но я крепче придавил к стене, не позволяя ни взмахнуть рукой с выпущенными клинками, ни даже толком пошевелиться, – хватка стальная.

– Говорю же тебе… – прокряхтел в свое оправдание Айс. Лицо распухло, потемнело. – Гельдман меня заметил, когда я у двери сидел… Я ничего не смог сделать… Ничего!

– Врешь!..

– Клянусь, Сид!.. Он не оставил мне шансов!

Я промолчал, но руку не убрал.

– Откуда я знал, что она твоя дочь!.. Откуда?!.. – Айс хотел выкрикнуть, но изо рта вырвался лишь хриплый стон. – У нее на лбу это не написано, Сид! Я действовал по ситуации!

Я разжал пальцы, уже сводящие от напряжения, – тот сполз на пол, по-рыбьи захлопал ртом, жадно хватая воздух, потер шею.

– А результат ты знаешь уже… – Айс поправил волосы, заползшие на лицо, посмотрел на меня, – Гельдман просто побоялся иметь такого свидетеля, как я, и решил меня убрать…

– Я сверну этой твари шею, как доберусь… – угрожающе прошипел я, возвращаясь, а потом перекрестился и задержал горячую ладонь на сердце: – Видит бог!

– А я бы добавил… – все еще кряхтя и постанывая, как побитый пес, поддержал Айс, – за ребят погибших, за тех, кого он в камерах держит…

– Тоже мне народный заступник… – усмехнулся я и посмотрел вперед – руины молчали, все спокойно.

Замолчали.

Айс поднял респиратор, отряхнулся, присел напротив.

– Извини, – промолвил я через несколько секунд, – я сгоряча…

– Извинения приняты, – вздохнул Айс, но вроде уже не обидчиво.

– Мне нужно попасть в этот ваш Горизонт-26… – вдруг обратился я с просьбой я, – поможешь?

Тот немного помолчал, потом взял длинный лук, надел респиратор, накинул капюшон и, поднявшись, вновь сурово сказал:

– Помогу, конечно, по одной ведь дороге теперь идем, – Айс подтянул рюкзак, – только сначала, как планировали, – ко мне. Там ночь переждем, отдохнем, себя в порядок приведем, обговорим все.

– Добро, – согласился я, – так и поступим…

К охотничьему магазину на четвертом этаже полуразрушенного торгового центра я, на счастье, прибежал первым. Подняв помятые испачканные кровью металлические сетчатые рольставни с кем-то сорванным замком, я настороженно огляделся, посмотрел на разбитый стеклянный декоративный купол под потолком и залез в магазин. Внутри темно, пахло тленом, повсюду носились ошалелые мухи, на полу – вешалки с одеждой, груды стекол. Прошел вперед, прислушался – никого, тишина, как в могиле.

– Вроде один…пока… – решил я, – надо поторапливаться.

Метнувшись к первой попавшейся напольной вешалке, – наспех порылся и вытащил добротную непромокаемую прочную накидку с большим глубоким капюшоном. Все еще косясь на выход, словно магазинный вор, – надел и переложил из джинсов во внутренний карман фотографию дочери, с какой не расставался никогда. Вот только посмотреть на себя так и не смог – нет ни зеркала, ни времени.

– Ну и жизнь настала… – сетовал я, – мародерствовать начал, как последняя тварь… – случайно заметил ценник под рукавом, сглотнул – цена с тремя нулями на конце, – раньше возле такой вот накидки еще бы походил, подумал, приценился, а сейчас беру не глядя…

Усмехнулся.

– Ну а с другой стороны, меня же за это сейчас никто не осудит? За руку не поймает? В участок не отведет? – я сорвал бирку. – Ну вот и все. А теперь надо себе обувку хорошую найти, по размеру…

И – к разнообразной обуви, рассыпанной под полками. Здесь и рыбацкие сапоги, и сандалии, и кеды, и штурмовые ботинки, и даже армейские берцы – словом, на любой вкус и цвет.

– Вещь! – одобрил я и постучал берцы по твердой резиновой подошве. – Вас и возьмем, ребятки!

Подыскав неподалеку новые носки, – быстро переодел, в спешке переобулся, кинул старую обувь в общую кучу и сорвал ценовую бирку, на этот раз поразившая меньше, чем накидка.

– Как влитые! – подтянув шнурки, радостно высказался я и, довольный «покупкой», потоптался на месте. – Ну теперь основное: мешок какой-нибудь, оружие, боезапас…

Поиски искомого решил начать рядом со входом – там имелись целые стенды с самым разным охотничьим оружием, начиная от ножей и заканчивая мощными арбалетами и винтовками. Туда и направился. Прихватив попутно вместительный армейский вещмешок, я уже приметил подходящий ручной арбалет, сиротливо пылящийся на четвертой полке, как вдруг заметил длинную багровую дорожку, уходящую под стойку.

Стало не по себе.

– Кто там?.. – задался вопросом, а сам крадучись, хрустя крошками стекол, подошел, – не нравится мне это все… – понюхал воздух – смердело страшно, – неужели…

Но не успел высунуться, чтобы посмотреть, кто там лежит, как тотчас отскочил – на полу лежал мертвый продавец с головой, похожей на решето.

Перекрестившись, я зажал нос и с разбегу – через стойку. Быстро осмотрев витрину с ножами, – прихватил охотничий номе с чехлом, сунул за пояс и переместился к стойке с разнообразным стрелковым оружием, намереваясь присвоить заветный арбалет. Но едва взял, – в магазин с тяжелым астматическим дыханием влетел какой-то ошеломленный парень лет двадцати и, размахивая пистолетом, прошел к вешалкам. Меня пока не видел.

Пользуясь этим, я пробежался глазами по разбросанным коробочкам с боеприпасами и, отыскав целую пачку спортивных дротиков оранжевого цвета, тихо разорвал и зарядил арбалет.

Тем временем незваный гость, копаясь в горах одежды, даже не подозревал о моем присутствии.

– Эй, парень! – окликнул я, а сам, не сводя с того прицела, перелез через стойку. Тот вдруг боязливо дернулся, как щенок, обернулся, запоздало направил на меня ствол. Руки заметно тряслись, зубы выбивали дробь, ноги подкашивались, почти не держались. – Уходи!

– Вы… ты кто такой?!.. – пропищал он и, держа на мушке, сместился правее, за валяющуюся вешалку, чуть не споткнувшись. – Проваливай! Это мой магазин! Убирайся прочь, а то точно выстрелю!..

Я иронично улыбнулся.

– Вообще-то первым сюда пришел я, – объяснил я, – следовательно, он мой.

Тот растерялся, не зная, что сказать, и опять пригрозил:

– Мне плевать! Вали отсюда, пока пулю между глаз не получил!..

– Слушай, тут добра хватит на всех! Бери, что хочешь, я не против, – дружелюбно промолвил я, – только поскорее…

– Ты мне еще поуказывай! – окрысился молодой налетчик. – Я сам решу, что мне делать! Ты понял?!..

– Понял-понял, – сохраняя глупую улыбку, согласился я, – только не нервничай, все хорошо!

– Заткнись!..

В следующую секунду откуда-то снаружи послышался громкий металлический грохот, удары стекла, лестницы эскалаторов оглушительно задрожали, и до моих ушей донесся мерзкий утробный хрип, что не под силу повторить ни людям, ни всем известным животным.