Зависть как повод для нежности - Ольга Маховская

Галя представила, как она приводит домой, в Одинцово, какого-то красавца и говорит бывшему мужу:

– Это такой интересный человек! Такой замечательный. Он тебе очень понравится. И пусть немного у нас поживет.

Все-таки у нас не такой доверчивый народ.

Она ответила осторожно:

– Можно я подумаю?

– Все можно!

Ей очень хотелось поехать на океан. Это было лучшее из того, что до сих пор предлагала ей Америка. Но все-таки она осторожничала: люди незнакомые, наивные, опасности не чувствуют, вон как налетели со своими кораблями, а у нее один ребенок внутри, другой на руках… А третий, самый любимый, ждет не дождется свою мамку.

* * *

Галя написала письмо о своих педагогических успехах Поле. «Сема сказал две фразы. Не послышалось же мне? Но он не хочет повторять за мной, только если сам что-то скажет случайно. Хочу показать отцу, порадовать. Если получится. Твой метод восьмикратных касаний работает. Я обнимала и трогала его за плечи строго по графику, как в аптеке, чтобы не забыть*.Но я не думала, что он так быстро заговорит, да еще по-английски!»

*Комментарий психолога

Это очень полезный прием, который стоит взять на вооружение всем родителям. Чтобы ребенок нормально развивался, нужно обнимать его примерно раз в час. Он будет чувствовать себя спокойно и сможет выполнять сложные задания.

Полина: «Это все телевизор. Никакого чуда тут нет. Ребенок проводил целые дни с телевизором, и что-то ему удалось запомнить. Фраза «Могу я вам чем-то помочь?» повторяется в сериалах всякий раз, когда герой приходит в магазин. А магазин – знакомое место для ребенка. Взрослые думают, что достаточно повторять какие-то фразы при ребенке, чтобы он заговорил. Но на самом деле обучают не те взрослые, которых дети чаще видят, а те, с кем у них есть психологическая связь.Может, у Семы ты – первая, с кем он вошел в контакт, не поверхностный, а глубокий. Вот он и заговорил. И потом, дети ведь отражают самые глубокие установки матерей. Если его папа и мама терпеть не могут все русское и считают американцев сверхчеловеческой нацией, ребенок будет вести себя еще более прямолинейно и последовательно. Он просто игнорирует русскоязычный мир, а вместе с ним и язык, на котором «настоящие люди» не разговаривают».

Витиевато, но правдоподобно.

Вечером Галя не ложилась спать, хотя Сема уже уснул. Она поджидала Семиного папу, в нетерпении посматривая на часы. Они с Антоном почти не виделись. Вернее, совсем не виделись с тех пор, как Надя улетела со своим возлюбленным, то есть мнимой подругой, отдыхать. Галя слышала, как вечером подъезжала машина, звуки доносились из кухни, иногда отдаленные разговоры, то ли по телефону, то ли он кого-то приводил в гости.

За все это время Надя позвонила один раз.

– Я не звоню. А что может случиться с ребенком в Америке? Хочу отключиться от всего. Сама звони, в крайнем случае.

Крайнего случая не наступало, слава богу.

Антон вообще был далек от воспитания. По уговору, Галя не спускалась вниз, чтобы не мешать ему и дать возможность отдохнуть после тяжелого и долгого рабочего дня. А утром, когда Галя с Семой просыпались, его уже не было. Он сам варил себе кофе, от которого оставался только ароматный шлейф. «С ума можно сойти, если одной с ребенком в таком большом доме целыми днями сидеть. Все-таки дом должен быть по плечу. – Галя с опаской поглядывала на высоченные, метров шесть, потолки. «Как же они ремонт делают?»

Но сегодня Гале хотелось порадовать, произвести эффект на родителя, хотя бы одного. Разве это не событие – ребенок заговорил?! Чудо воспитания. Галя чувствовала в себе необыкновенный педагогический талант. Разве можно это не оценить?

Антона все не было. Галя отвлекалась, прислушивалась. Тихо. Обычно она выключала свет, как только слышала шум машины под окнами. Но никто не приезжал. Вот всегда так – как начнешь чего-то ждать, время тянется, тянется… На несколько минут, быть может, она задремала, а проснувшись, решила проверить, не пропустила ли хозяина. Встала, тихо вышла в коридор и бросила взгляд вниз.

Такого ни Галя, ни вы, читатель, боюсь, еще не видели.

Внизу в рассеянном слабом свете ночника Антон с кем-то обнимался. Приглядевшись, Галя поняла, что этот кто-то – тоже мужчина. Такой же рослый, крепкий, только лысый. «Разве лысые бывают голубыми?» – первое, что подумала Галя.

Антон ее заметил или ощутил спиной. Он резко отпрянул:

– Какого черта?!

– Кто это? – спросил его возлюбленный.

– Няня. Пошла вон! – крикнул он наверх.

Галя попыталась оправдаться:

– Мне нужно сказать вам что-то очень важное.

– Что, у нас будет ребенок? – передразнил ее сериальной фразой Антон.

– Ну, в общем, да, – зло ответила Галя и ушла к себе.

«Сам пошел к черту. В конце концов, мне нельзя волноваться!»

Антон совершенно напрасно крикнул ей предупреждающе:

– Вылетишь с работы как пробка, если кому скажешь хоть слово!

Галя не собиралась больше задерживаться здесь ни минуты. Она стала активно паковать вещи. «Нужно бежать из этого дурдома», – была ее первая мысль и первый импульс.

Набрала Надин номер:

– Надя, приезжай. Сема заговорил.

– И что? Из-за этого ты звонишь ночью?

«Вот сволочь, она еще будет предъявлять претензии, потому что теперь с сыном придется разговаривать!»

– Срочно. Мне нужно лететь домой.

И бросила трубку.

Конечно, она не могла оставить мальчика одного. Стала ходить по комнате туда-сюда, туда-сюда, злая, как тигрица… Позвонила Маркину:

– Леша, ты не спишь? Тут произошла не очень приятная история. Хозяйка прилетит только завтра-послезавтра, а я не могу здесь находиться. Противно. Потом расскажу. Мы можем с Семеном у тебя днем побыть, во второй половине? Думаю, вечером они приедут за ребенком.

– Я заеду за вами. Хочешь, сейчас?

– Да нет, наверное, подождем до утра. Сема спит, и я тоже прилягу. Спасибо тебе, Маркин, ты еще лучше, чем я думала.

Она была благодарна Алексею за то, что не задавал лишних вопросов. Тепло и уютно стало оттого, что о ней кто-то заботится, что вот так легко и естественно можно попросить о помощи. Успокоившись, села писать письмо Поле, пусть повеселится, а Галка спустит пар. Говорить с Надей не хотелось. Она ведь все знает, наверняка знает, а живет и не сопротивляется.

Утром, когда Антон уехал, как всегда, будто бы ничего не случилось, Галина решила набрать побольше продуктов из холодильника. Кто знает, расплатятся с ней окончательно за работу или нет. А ей еще у Маркина нужно будет что-то есть. Да и американцев подкормить нужно. Принципиальность не мешала ей быть прагматичной – крестьянская привычка не забывать о еде ни при каких обстоятельствах.

Сема весело помогал, приговаривая:

– Well done.

Красть и убегать – старинная детская забава, страсть беспризорников.

В процессе угощались вкусненьким. Радость от предстоящего приключения переполняла их обоих. Галя представляла, как вечером Антон обнаружит пустой дом и записку. Что же ему написать?

«Семен уже все понимает, и обо всем может рассказать», «Если с вами не разговаривает ваш сын, это не значит, что он совсем не говорит!» Логика была такая: пусть теперь боится своего ребенка, ему-то рот не заткнуть.

Довольно нагло. Гале хотелось ударить Антона побольней, наказать его за всех мужчин, которым наплевать на своих детей. Есть ли другие, она не знала, но в глубине души была уверена, что есть, и немало…

В ожидании Маркина заглянула в электронный ящик и обнаружила там такое же агрессивное, но совсем противоположного свойства письмо от Полины:

«Галя, непонятно, почему ты свое возмущение вылила на Антона. Няня или психолог – это не те люди, которые могут диктовать, кому кого и как любить.Скорее тебя задело, что они не беспокоятся о сыне. Мать улетела отдыхать с любовником. Откровенно развлекается и отец. Но я вынуждена напомнить, что ты там без права на работу и прочих прав. В чужой монастырь со своим уставом. Слабая позиция. Что ты можешь сделать? Ты и так сильно повлияла на Сему, помогла ему заговорить. Но это их ребенок. Не хочешь же ты, чтобы его отобрали у родителей? Тогда и Светочку можно отнять у вас с Сергеем, если уж на то пошло: мама непонятно чем занимается в Америке, а папа делает вид, что ребенок его не касается…»

Галю это письмо и отрезвило, и задело. Поля становится кусачей…

Поразмыслив, решила, что лучше написать записку Наде:

«Надя, мы с Семой у моих знакомых. Извини, с Антоном под одной крышей не могу. Сема скучает по маме. Говорит по-английски! Это главное. Звони».

Вот так будет лучше. Сами пускай разбираются.