Опасные чары - Энн Мэтер

Квартира у Фелипе была большая и просторная, но не такая, быть может, роскошная, как у Мануэля. Она казалась перегруженной мебелью, и Фелипе признался, что является завзятым коллекционером старинных вещей. Однако взгляд Джули сразу же приковал к себе сидевший на диване человек, и она с молчаливым протестом повернулась к Фелипе. А на диване расположилась Пилар Кортес, которая выглядела необыкновенно юной и скромной в своем зеленом шелковом платье почти до колен с длинными рукавами и строгим воротником.

— Здравствуйте, — сказала она, поднимаясь и смотря на Джули спокойно и серьезно. — Дядя Фелипе считает, что нам нужно поближе познакомиться друг с другом.

Говорила она по-прежнему высокомерным тоном, но уже без былой бесцеремонности.

— О, я… — начала Джули. — Фелипе, почему вы меня не предупредили?

— Тогда бы вы не пришли, — просто ответил он. — Пилар, организуй Джули коктейль, а я пойду посмотрю, как идут дела на кухне.

Недовольно поджав губы, Джули сказала, что предпочитает херес. Пилар налила вино в бокал и, передавая его Джули, проговорила:

— Присядьте, пожалуйста. Я вовсе не собираюсь ссориться с вами.

Джули устроилась на кушетке. «И почему все Кортесы ведут себя так, словно им принадлежит земной шар? — мелькнуло у нее в голове. — Все, кроме, разумеется, Фелипе!»

Пригубив вино и закурив сигарету, которую взяла из коробки на кофейном столике, Джули с притворным любопытством глядела по сторонам.

Некоторое время Пилар наблюдала за ней, а затем сказала:

— Мне думается, что я должна перед вами извиниться.

— Нет необходимости, — повернулась к ней Джули.

Пилар беспокойно двигалась на диване, водя ярко-красными ногтями по узорам обивки.

— Нет, есть. Мой отец… то есть… — Пилар замолчала.

— Как… как себя чувствует Мануэ… ваш отец? — спросила Джули.

— Выздоравливает, — коротко сообщила Пилар. — Ему не нравится лежать в больнице. Через несколько дней он выписывается и будет долечиваться дома. Возможно, на какое-то время понадобится сиделка, не знаю. Во всяком случае, в «Сипрус-Лейк» больше простора, и он будет со своей музыкой, по которой так скучает.

— Это правда.

— Во всем виновата я, чтобы вы знали. Дядя Фелипе говорит, что вы упрекаете себя, но, по-моему, совсем напрасно. Если бы я не нагрубила вам, вы бы никогда…

— Пилар! — ласково произнесла Джули. — Вам нет необходимости в чем-то убеждать меня. И уж конечно, вы совершенно не виноваты. Это я повела себя по-идиотски, когда закричала и вспугнула оленя, который бросился на дорогу. Вот и все. — Джули попробовала улыбнуться. — Кроме того, если ваш отец выздоравливает, у вас еще меньше причин продолжать обвинять себя. Когда он полностью поправится, у вас будет достаточно времени искупить свою мнимую вину, если это именно то, к чему вы стремитесь.

И вновь ей бросилось в глаза, что, несмотря на свою пышную внешность, Пилар была во многих отношениях еще очень юной.

— Спасибо вам за ваши добрые слова, но, боюсь, они вряд ли помогут. Отец никогда не простит меня!

— Мануэль? — с удивлением взглянула на нее Джули. — Но почему?

— О, он только делает вид, что ему безразлично, но это не так, совсем не так!

Пилар закрыла лицо руками, и Джули не знала, как поступить.

Она поднялась и осторожно одной рукой обняла девушку. На ум не приходили нужные слова. Слишком нервная и восприимчивая, Джули все еще опасалась, что Пилар может внезапно броситься на нее, как раненый зверь бросается на своего спасителя.

— Не безразлично? О чем вы, Пилар? — Джули прижала девушку к себе. — Надеюсь, это не связано с аварией? Уверена, что Мануэль никого не станет винить. Он совсем не такой! Вы это знаете!

— Нет, я имею в виду не аварию! — воскликнула Пилар. — Вы полагаете, что он заботится о себе? Что бы вы ни думали о моем отце, уверяю вас: он не эгоист!

— Не сомневаюсь, — ответила сбитая с толку Джули, покачивая головой. — Пилар, о чем вы говорите? Связано это как-то с Долорес? — дрогнувшим голосом произнесла Джули это имя.

— Вовсе нет, — проговорила Пилар, волнуясь. — Долорес тут ни при чем. Кроме того, ее уже нет. Отец расстался с ней в первый же день, когда она пришла навестить его. Она вернулась в дом, собрала вещи и уехала! Сперва я не могла ничего понять, но теперь понимаю. И в этом вся беда.

Джули почувствовала, как у нее заломило под ложечкой, и с трудом сглотнула.

— Я обожаю отца, — продолжала Пилар, — но я очень ревнива и к тому же глупа. Мое детство не было таким чистым и приятным, как у вас. Первые семь лет я прожила с матерью, часто голодала, не знала, когда смогу поесть в следующий раз. Мать интересовали только мужчины! Вас это не шокирует? Вам никогда не приходилось переживать что-либо подобное, Джули. А вот моему отцу и миллионам других людей, похожих на нас, пришлось. Но мне посчастливилось вырваться. Мануэль вытащил меня из этой трясины, чтобы как-то возместить мне те ужасные годы. Он в свое время оставил меня с Консуэлой, моей матерью, потому что не было никого, кто бы мог взять на себя заботу обо мне, и он сам едва перебивался с хлеба на воду. Но он был полон решимости преуспеть, и это ему удалось, после чего он забрал меня к себе. Разве можно удивляться тому, что я, познавшая другую жизнь, боюсь лишиться того, что у меня сейчас есть?

Джули была потрясена.

— О Пилар, — проговорила она ласково. — Вам нечего бояться. Отец любит вас. И если даже у него будет сотня женщин, он всегда найдет в своем сердце место для дочери.

— Возможно, вы правы, — заметила Пилар неуверенно. — Но теперь ему одной моей любви уже мало. Есть кое-что более сильное, что заставляет его отдаляться от меня, ненавидеть меня!

— Не может быть! — Джули в изумлении уставилась на девушку.

— О, да! Он не простит мне, что я заставила вас уйти. Понимаете, никогда прежде я не вмешивалась в личные дела отца, но вы были совсем другой, непохожей на его обычных знакомых женщин, и я испугалась… — Пилар на какой-то момент умолкла. — Теперь вы понимаете?

До сознания Джули постепенно начал доходить истинный смысл недомолвок Пилар, но она все еще не решалась в это поверить. То, на что девушка намекала, не могло быть правдой. Просто не могло!

В это время вернулся Фелипе, который, остановившись на пороге, с довольным видом обозревал открывавшуюся перед ним картину.

— Ну как? — обратился он к Джули. — У вас все-таки нашлось, что сказать друг другу.

Пилар отошла в сторону и присела.

— Дядя Фелипе, как ты полагаешь, что теперь будет? Я хочу сказать, уладится ли когда-нибудь все это?

— Конечно, моя дорогая Пилар. Твоя беда в том, что ты всегда предполагаешь самое худшее, и Джули, мне кажется, похожа немножко на тебя. Она боится поверить в собственную красоту и притягательную силу, а ты готова уверовать, что отец все эти годы заботился о тебе из чистой прихоти и что, если он встретит женщину, которую полюбит, то изменит свое отношение к твоей дальнейшей судьбе. Ах, Пилар, тебе уже пора научиться хорошенько думать.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});