Четвертая республика: Почему Европе нужна Украина, а Украине – Европа - Борис Ложкин

Благодаря интернету и американскому закону о свободном доступе к информации мы можем судить об этом феномене без розовых очков. У меня перед глазами доклад ЦРУ «Финляндизация в действии: опыт взаимоотношений Хельсинки с Москвой», датированный августом 1972 года.[80] Это чрезвычайно интересный документ, в котором каждый найдет и массу любопытнейших деталей, и аргументов в поддержку моей позиции.

Что такое «финляндизация» Украины в представлении патриархов западной геополитической мысли? Это внеблоковый статус и согласие на ограничение суверенитета. Внимательно изучив доклад, мы увидим, что воспроизвести «мирное сосуществование Финляндии и СССР» в современных условиях невозможно.

Вот что бросается в глаза прежде всего.

Во-первых, Финляндия потерпела поражение от Советского Союза (мало кто об этом помнит, но это Сталин напал 25 июня 1941 года на Финляндию, а не наоборот). Западные союзники СССР по антигитлеровской коалиции согласились с тем, что бывшая провинция Российской империи возвращается в сферу влияния Москвы. Финляндия была лишь частью огромной геополитической сделки.

Украина не проигрывала войну России. Как можно проиграть войну противнику, который делает вид, что ни на кого не нападал, а происходящее в соседней стране — гражданский конфликт? Уверен, что Запад будет до конца поддерживать нашу страну. Лишить Украину поддержки означает собственными руками разрушить мировой порядок, сложившийся после «холодной войны». У Москвы никогда не будет такой свободы рук в отношении Украины, какая была в отношении Финляндии после Второй мировой войны.

Во-вторых, ограниченный суверенитет Финляндии означал, что и демократия в этой стране была ограниченной. Мирный советско-финский договор 1947 года запрещал финнам допускать существование на своей территории любой организации, которая ведет антисоветскую пропаганду, проще говоря — ограничивал свободу слова. С помощью энергетических эмбарго, торговых санкций и дипломатических демаршей (этот арсенал прекрасно знаком не только Украине, но и многим другим государствам на территории бывшего СССР) в 1950-х годах Москва добилась дополнительных ограничений финской независимости. «В 1958 году Советский Союз де-факто получил право вето в отношении партий, участвующих в формировании правительства. С помощью пропагандистской и дипломатической кампаний, подкрепленных экономическими санкциями, Советы добились отставки неугодного им правительства… — писали 43 года назад аналитики ЦРУ. — Наиболее беззастенчивым образом этот принцип был применен после выборов 1970 года, когда, несмотря на отчетливый сдвиг электората вправо, СССР дал понять, что не поддержит какие бы то ни было изменения в составе правящей коалиции: финны подчинились, сформировав коалицию из тех же партий, что входили в нее до выборов»[81].

Любое решение, навязанное Украине извне, не будет принято украинским народом. Тем более если речь идет о такой международно-правовой архаике, какую представляла собой реальная «финляндизация» сороковых-восьмидесятых годов прошлого века.

«Мы, украинцы — упрямый народ… — писал Леонид Кучма. — Когда нас к чему-то принуждают, мы поступаем наоборот»[82].

* * *

До настоящего примирения с Россией — такого, какого достигли после столетия войн немцы и французы, — нам еще далеко. Даже в случае либерализации в России потепление отношений не гарантировано. В конце концов, и в демократические 1990-е среди российских политиков были широко распространены имперские настроения. Когда в России начнется настоящая политическая конкуренция, имперцы продолжат играть в ней одну из ведущих ролей. Это тем более вероятно, что, с высокой степенью вероятности, политическая трансформация в России будет сопровождаться глубоким экономическим кризисом. Лозунг «Даешь Константинополь и проливы» станет мощным анестетиком для россиян, приходящих в себя после десятилетия (если не десятилетий) агрессивного промывания мозгов.

До появления в России консолидированной демократии, которая отринет имперский образ мышления, пройдет еще не одно десятилетие. Тем не менее, задуматься о формировании платформы для примирения ответственные украинские политики должны уже сейчас.

Украина не воюет с российским народом. Украина защищает себя от агрессии со стороны режима, который, эксплуатируя исторические мифы, лишает будущего прежде всего собственный народ.

С территории Украины не исходила и никогда не будет исходить угроза российской безопасности. Интеграция Украины в военно-политические структуры Запада — объективная необходимость. Украина идет на это не для атаки, а для защиты. В обозримом будущем — для защиты от тех агрессивных групп в Кремле, которые ищут во внешней экспансии способ отвлечь народ от внутренних проблем, увековечить собственную власть, превратить ее в наследственную. В дальнейшем, когда Россия пройдет собственную модернизацию и станет частью Запада, — от тех сил, которые попытаются расшатать справедливый миропорядок.

Восстановление нормальных отношений невозможно, пока не будет подведена черта под российско-украинской войной 2014 года, не будет восстановлен статус-кво, существовавший до появления в Крыму «зеленых человечков». Ни одно правительство в Киеве не признает ни аннексию Крыма, ни оккупацию части Донбасса. Дело не только в том, что ни одно правительство не получит такого мандата от украинского народа. Смириться с результатами агрессии — значит, принять участие в демонтаже мирового правопорядка. Твердая позиция в отношении аннексии и оккупации — вклад Украины в поддержание международного права.

В 1917 году большевики пришли к власти под лозунгом «За мир без аннексий и контрибуций». Это не наш лозунг. Украине не нужна чужая земля, но мы никогда не согласимся с тем, что все бремя восстановления Донбасса, а в перспективе и Крыма ляжет на украинский народ.

Первый шаг к урегулированию — выполнение Россией Минских договоренностей. Украинский Донбасс должны покинуть российские войска и наемники, Украина — восстановить контроль над границей с Россией.

Следующим шагом станет возвращение Крыма.

Отдельная тема — переговоры о компенсации ущерба. Необходимо понимать, что для Украины это вопрос не только внешней, но и внутренней политики. Российская агрессия повлекла за собой гибель тысяч украинцев, десятки тысяч получили ранения, миллионы покинули свои дома или потеряли имущество. Только государственная украинская собственность, захваченная Россией в Крыму, оценивается в десятки миллиардов долларов. Без решения вопроса о компенсации ущерба этот фактор будет долгие годы отравлять украинскую политику.

Чтобы примирение было прочным, после урегулирования всех спорных вопросов, связанных с войной, Россия должна дать надежные гарантии, что агрессия не повторится, что право украинцев решать собственную судьбу на своей земле больше никогда не будет поставлено под угрозу.

А пока этого не случилось, нам необходимо укреплять армию и государство.

Дорога в будущее, или Вместо послесловия

Чтобы добиться успеха, Украине предстоит консолидировать демократию и открыть свою экономику, прежде всего для собственных граждан. Задача не тривиальная, ведь у нас пока нет такого мощного институционального якоря, какой был у стран Центральной и Южной Европы. Осязаемая перспектива вступления в Европейский Союз помогла им совершить успешный переход к демократии и рыночной экономике.

Мир стремительно меняется, и нам нужно уже сегодня думать о роли страны в глобальной повестке 2020–2030-х годов.

Конвейерное производство начинает уступать место производству мелкосерийному, «кастомизированному». Это значит, что странам второго-третьего эшелона будет все труднее угнаться за странами-лидерами с помощью традиционной индустриальной модели.

IT-революция в образовании, здравоохранении и государственном управлении накладывается на трансформационный кризис этих отраслей, заставляет задуматься о смене моделей оказания и финансирования этих услуг.

В январе 2016 года одной из главных тем Всемирного экономического форума в Давосе стала «Четвертая промышленная революция». Вот как описывает ее сущность основатель Форума Клаус Шваб[83]:

«Первая промышленная революция использовала энергию воды и пара для механизации производства. Вторая — электрическую энергию для того, чтобы производство стало массовым. Третья — электронику и информационные технологии для автоматизации производства. Сегодня Четвертая промышленная революция продолжает Третью, цифровую революцию, разворачивавшуюся с середины прошлого века. Ее характеризует смешение технологий, которое размывает границы между физической, цифровой и биологической сферами»[84].