Ледяной лес - Чиын Ха

Свое последнее выступление Антонио решил провести в салоне госпожи Капир, в самом сердце Эдена. Он не хотел прощаться с музыкой на сцене Канон-холла, под крики толпы, и я его понимал. Госпожа Капир согласилась без лишних уговоров и сразу принялась составлять список гостей. Салон, двери которого были открыты для каждого таланта, впервые превратился в место для избранных.

Но в Эдене ничто невозможно утаить. Вот и новость о прощальном выступлении Баэля моментально облетела весь город и окрестные поместья. Многие желали присутствовать на последнем концерте маэстро.

Но все это мало занимало Баэля, как и меня. Я заперся дома и репетировал до потери сознания, снедаемый стыдом перед Тристаном: не ему выпала честь играть дуэтом с Антонио. Но от меня в данном случае ничего не зависело. Тристан был настолько подавлен, что совсем забросил музыку и даже перестал появляться на светских мероприятиях. Однако беспокойство за друга отошло на задний план, предстоящее выступление было важнее всего. После я обязательно пойду к нему и постараюсь подбодрить. Обещаю. А пока я должен репетировать – ради Баэля, ради его последнего концерта, ради себя. Эта мелодия наполнена нашими общими воспоминаниями.

Рукопись Антонио была неполной: он не указал ни характера музыкального произведения, ни динамических оттенков, а также не отметил, когда следует использовать педали фортепиано. Раньше он скрупулезно обозначал паузы, темпы, акценты, а сейчас, за исключением нот, – никаких пояснений. Труд предстоял нелегкий, но я все равно был безгранично счастлив. Прописав лишь основную музыкальную канву, Баэль поручил остальное сделать мне, показывая, насколько верит в мой талант. Никак нельзя было его подвести, и я старался изо всех сил передать характер мелодии, думая о нашем выступлении. Полностью погруженный в работу, я не заметил, как прошел день, затем ночь, как наступил вечер следующего дня. Если бы Антонио внезапно не нагрянул ко мне, я бы даже не вспомнил, что выступление уже совсем скоро.

– Баэль? Что-то случилось? Почему ты здесь в столь поздний час?

Увидев его в окно, я выбежал во двор и сам открыл ворота. Антонио выглядел крайне странно: был страшно бледен и весь дрожал, как будто увидел нечто жуткое.

– Коя… Коя.

– Что случилось? – взволнованно переспросил я.

– Пово… зку. – Его голос дрогнул.

– Повозку?

Баэль глубоко вдохнул, а затем выдохнул и уже спокойнее сказал:

– Да, нужен экипаж. Как можно скорее!

Я повернулся, чтобы позвать слуг, но Антонио меня остановил:

– Возница не нужен. Я сам. Только прошу, быстрее.

Я бросился исполнять его просьбу, и уже через несколько минут открытая повозка была готова. Баэль тут же вскочил на место возницы и нетерпеливо выкрикнул:

– Коя, торопись!

Я запрыгнул на соседнее место, и Баэль сразу тронулся. Я едва удержался на сиденье и мельком подумал, что второпях забыл взять плащ.

– Да скажи наконец, что стряслось? Куда мы едем?

– Скоро все увидишь своими глазами. Я даже не знаю, как это объяснить. Это…

Панический ужас исказил его лицо. Я почувствовал неладное.

– Убийца снова объявился? Кто-то пострадал?

– Нет. Нет. Хотя… Все может быть.

Повозка свернула с широкой дороги на более узкую. Сомнений не осталось: мы направлялись к месту, давшему название его новой композиции.

– Мы едем к Ледяному лесу?

– Да.

Собравшись с мыслями, я сказал:

– Слушай, Баэль, мне все это не нравится. Там уже однажды умер человек. Давай вернемся.

– Возможно, ты прав, но я не знаю, что делать. Я просто не мог взять с собой Тристана.

Кажется, Антонио сам не осознавал, о чем говорит, и я понял: лучше будет промолчать. Что-то в Ледяном лесу не на шутку напугало его.

Солнце уже зашло, и на землю опустились сумерки, но Баэль гнал лошадей, без труда разбирая дорогу. Какое-то время мы ехали в тишине, пока повозка наконец не остановилась.

Дальше мы пошли пешком. Я нес фонарь, который снял с повозки, а Баэль – футляр со скрипкой. Видимо, Антонио не терпелось поскорее добраться до места: он шагал очень быстро, иногда срываясь на бег, и мне стоило немалых усилий не отстать. Я то и дело спотыкался о камни и корни деревьев, а Баэлю все было нипочем – он бежал вперед, не обращая внимания ни на что вокруг. Я то нагонял его, то почти терял из виду, пока наконец он не замер на месте.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

– Мы пришли? – спросил я, пытаясь отдышаться. – Ты снова будешь играть?

– Нет. Теперь в этом нет необходимости. Затуши фонарь, – попросил он, снимая с плеча футляр со скрипкой.

Я послушался. Щелкнул замок футляра, и в воздухе разлилось сияние. Это была Аврора.

Я вскрикнул. Скрипка вспыхнула, превратившись в ослепительный сгусток света. Глазам стало невыносимо больно, и я прикрыл их ладонью, а когда резь прошла и я снова смог видеть, у меня перехватило дыхание. Мы вернулись в Ледяной лес. Деревья стояли будто заиндевевшие, а на самом деле охваченные пламенем, и ветер тихо пел неведомую мелодию. Я бесшумно выдохнул, боясь разрушить музыку Леса. Дождавшись, пока песня ветра и деревьев растает в воздухе, я почти шепотом спросил у Баэля:

– Разве что-то изменилось?

Он не сразу ответил, с ужасом и удивлением пытался показать мне что-то вдалеке.

– Неужели ты не видишь?

Я вгляделся в темноту и вдруг понял, о чем он говорит. Одно дерево отличалось от остальных. Увидев его, я будто снова услышал свой голос, рассказывающий историю об основателе Эдена.

«Говорят, что незадолго до смерти Иксе сжег то дерево, о котором заботился всю жизнь».

Меня охватила дрожь. Такой знакомый и все же чужой голос продолжал:

«Но самое странное – оно не сгорело. А наоборот, остыло до такой степени, что покрылось льдом. Когда Иксе понял, что натворил, он бросился к дереву, вымаливая прощение. Но как только коснулся его ствола, истлел, превратившись в пепел».

Без сомнения, это было оно – дерево, давшее жизнь Ледяному лесу. То, которое основатель Эдена предал огню, хотя безумно любил, и, наверное, оно еще хранило в себе след Иксе.

– Оно существует. Дерево Иксе, – прошептал я, рассматривая ветви, пронзающие небо, но Баэль покачал головой и указал на ствол дрожащим пальцем.

– Присмотрись, вон там.

Я напряг зрение и постарался разглядеть то, о чем говорил Баэль. Темный силуэт, который сначала я принял за нарост на стволе. Слова застряли у меня в горле, когда я попытался объяснить самому себе, что увидел. Нет, нет, это невозможно. Мы спим и все вокруг лишь часть кошмара? В тот вечер, оказавшись в Ледяном лесу, мы будто покинули реальный мир и очутились в мире мистики и кошмаров.

– Коя, не подходи! – закричал Баэль, но я уже не мог остановиться.

Вот дерево стало ближе, его очертания приобрели форму. Как завороженный, я смотрел на него. Внутри что-то было.

– Ки…

Я закашлялся от испуга. Кашель был такой силы, что горло засаднило. Отдышавшись, я открыл глаза и снова увидел перед собой зловещую картину. Дерево словно поглощало человека целиком. Разметавшиеся волосы проникли в трещины коры, раскинутые руки стали ветвями, ноги – корнями. Распростертое тело было похоже на расплавленную восковую фигуру или распятую куклу, но я знал, кто там. Это кошмарный сон? Не верю, этого не может быть. Как она там оказалась?.. Кто сотворил с ней это?

– Кисэ.

Когда я наконец произнес ее имя, реальность обрушилась на меня, сбив с ног и лишив возможности дышать. Я подавил крик и замер, потрясенный.

Давно ли она убегала от меня, словно порхающая бабочка? Давно ли, как проворная водомерка, скрылась от меня в переулке? Я вспомнил ее смеющееся лицо, когда я спросил о конце света. Она была такой живой, когда шутила над моей застенчивостью и забавно шепелявила с набитым ртом.

– Кисэ… Кисэ… Кисэ… – повторял я как в трансе, вытянув руку, чтобы дотронуться до нее.

Лицо девушки было умиротворенным, и от этого становилось только хуже. Я не знал, жива она или нет, но был уверен, что должен спасти ее.